Золотой жук мисс Бенсон

33. Веселого Рождества, Марджери Бенсон!




Инид была не просто бледной – она была пепельного оттенка.

– Сколько времени обычно нужно британским газетам, чтобы добраться до Новой Каледонии? – спросила она у Марджери.

Они сидели у себя в бунгало, и Инид, как всегда, прижимала к уху свой приемник на батарейках – ей удалось наконец-то поймать сигнал. По случаю Рождества на голове у нее красовалась бумажная корона.

– Не знаю, Инид. Наверное, несколько месяцев.

На Рождество они устроили себе день отдыха и обменялись подарками – Инид подарила Марджери кусок розовой ткани для шейного платка, а Марджери подарила ей ананас. На обед они ели ямс, яйца и сладкие бананы, постаравшись, чтобы вблизи даже видно не было ни одной банки «Спама». После обеда Марджери стала накалывать те новые образцы, которые им удалось собрать за неделю, а вокруг нее толпились любопытные мальчишки из шанти-тауна. Остаток дня Марджери просто отдыхала, опустив ноги в ведро с водой и положив компресс на больной бедренный сустав. Собственно, ног своих она вообще больше не чувствовала. Но Инид так ничего и не сказала, хотя боль в бедре стала уже совершенно невыносимой, а ступни и щиколотки выглядели просто ужасно – сильно опухли и приобрели фиолетово-пурпурный оттенок. Марджери всерьез опасалась, что через укусы насекомых туда попала какая-то инфекция.

Но, должно быть, Марджери задремала и что-то пропустила. Она еще помнила, как Инид пыталась настроиться на волну Британской международной общественной радиостанции – ей хотелось поймать рождественскую передачу с выступлением короля Георга VI, – но затем, видимо, случилось нечто непонятное. Инид только успела радостно воскликнуть: «Ура, я его поймала!», и вдруг, испуганно охнув, замолкла, словно приемник ее укусил.

И теперь молча сидела, уронив приемник на колени. Потом снова спросила:

– Как вы думаете, Мардж, скоро ли сюда британские газеты доставят?

– У вас дома что-то случилось, Инид?

– Нет, что вы, Мардж!

– Вы получили какое-то плохое известие?

Инид судорожно сглотнула и покачала головой. Хотя вид у нее был далеко не убедительный.

– Надеюсь, это не новая война? – с тревогой спросила Марджери, которая уже пережила две войны, и установившийся мир казался ей удивительно хрупким. Тем более перед их отъездом ходили упорные слухи о войне в Корее. Не говоря уж об исходящей от России опасности.

– Нет, Мардж. Дома все отлично. И никакой войны нет.

Инид вышла на веранду, покурила и через некоторое время вернулась, но вид у нее по-прежнему был какой-то больной. Потом она вдруг сказала:

– Но даже если британские газеты и доберутся до Нумеа, то им, по-моему, еще лет сто понадобится, чтобы попасть в Пум.

– Честно говоря, Инид, я ни разу не видела в Пуме ни одной британской газеты. По-моему, в нашей лавке можно купить только ямс, яйца и те кошмарные консервы с нарисованной рыбой, которые выглядят по крайней мере довоенными. Во всяком случае, я бы даже с горя их есть не стала.

Марджери хотела пошутить, но Инид ее шутка не развеселила. Она даже не улыбнулась. Лишь растерянно провела рукой по волосам и, обнаружив у себя на голове бумажную корону, раздраженно ее сорвала и смяла, словно совершила ужасную глупость, надев ее.

– Инид, а почему вас так беспокоит, дойдут ли сюда британские газеты?

– Меня это совершенно не беспокоит. Я просто не хочу их читать. И ничего не хочу знать о том, что там, дома, творится!

Странно, подумала Марджери. Ведь Инид так хотела поймать сигнал британской радиостанции и столько времени пыталась это сделать. Однако Инид выглядела такой грустной и нервной, что Марджери решила не усугублять ситуацию и предложила:

– А может, нам съездить в Пум и полакомиться мороженым? Как вы на этот счет?

– Нет, Мардж. Сейчас нам лучше хотя бы несколько дней джипом не пользоваться. И вообще затаиться здесь, как мыши.

Это было еще более странно. Инид обожала гонять на джипе. И потом, сама идея того, что Инид способна затаиться, как мышь, показалась Марджери нелепой. Однако Инид продолжала нервно ходить взад-вперед по комнате, и это становилось уже невыносимо. Потом она все же остановилась, убрала свой приемник и взяла книгу о жуках. А через некоторое время, прихватив Мистера Роулингза, устроилась у ног Марджери и попросила ее еще немного рассказать о жуках. Похоже, сейчас ее интересовали только жуки. А через несколько минут она тихонько пробормотала, обращаясь скорее к себе самой, чем к Марджери: «Все у нас будет хорошо, пока мы остаемся на севере».

Приемник Инид больше никогда не слушала. И подарила его мальчишкам из шанти-тауна, сказав, что ей он совершенно не нужен.





* * *


Через десять дней после этого разговора они уже снова поднимались на вершину горы по прорубленной ими тропе. Влажный воздух был на редкость плотным и казался даже каким-то жирным. Мухи и те двигались вяло – Марджери пришлось даже прикрыть рот платком, чтобы случайно не проглотить мух, которые все время норовили сесть на лицо и лезли прямо в рот. После Рождества погода переменилась: над горизонтом полыхали безмолвные языки зарниц, а издали постоянно доносилось ворчание грома. Были, конечно, и ясные закаты, но с какими-то новыми красками: зелеными, как сукно бильярдного стола, желтыми, как яичный желток, или красными, как томатный суп. В последние дни насекомые как-то странно активизировались, и Марджери с Инид удалось поймать целых шесть новых разновидностей жука-карапузика. А потом вдруг наступило странное, пугающее затишье – казалось, лес знает что-то такое, что женщинам еще неизвестно, и от ужаса затаил дыхание. Не было слышно даже журчания ручьев.

Переменилась не только погода. Инид тоже стала какой-то странной. С того самого дня, как ей удалось поймать сигнал британской радиостанции, она словно превратилась в другого человека. Она больше не карабкалась по скалам. Не перепрыгивала в бешеном восторге через ручьи. Она даже в гамак свой по вечерам забиралась с нескольких попыток. А по ночам то и дело окликала Марджери – просто чтобы убедиться, что та по-прежнему рядом. Иной раз, уже открыв рот и собираясь что-то сказать, она вдруг вздыхала и не произносила ни слова. А ведь еще совсем недавно Инид могла запросто выдать целую речь, взяв за основу всего лишь список необходимых покупок. И ходить она стала гораздо медленней, так что Марджери, несмотря на боли в бедренном суставе и нарывы на местах инфицированных укусов, ухитрялась иной раз ее и обогнать.

Сбросив с себя рюкзак, Инид легла на спину, раскинув в стороны руки и ноги, точно морская звезда, и некоторое время просто лежала и смотрела в небо. Мистер Роулингз, естественно, тут же пристроился рядышком и тоже перевернулся на спину, задрав кверху все четыре лапы и показывая сытое розовое пузо.

Впрочем, спешить никто и не собирался. Марджери тоже с некоторым трудом опустилась на землю и сразу же подумала, что теперь вряд ли сумеет подняться. Но решила, что в данный момент это не так важно и можно пока об этом не думать. Она сняла свои ботинки и присыпала распухшие ступни тальком. Занимаясь этим, она заметила, что муравьи отовсюду ручейками стекаются к своим земляным норкам и проходам в муравейники, похожие на горки кофейных зерен. В природе явно что-то менялось, что-то должно было вот-вот произойти.

– Вы ведь, наверно, уже догадались, да? – вдруг сказала Инид.

– О чем, Инид? О чем я могла догадаться?


– О том, что у меня случились кое-какие новости.

– Какие еще новости?

– О господи! – только и сказала Инид. И несколько раз вздохнула.

– Инид, вы что, плохо себя чувствуете? – встревожилась Марджери.

– Да нет, просто оказалось, что я все еще беременна.

Марджери была так потрясена, что ей пришлось даже рот рукой прикрыть, чтобы оттуда ничего не вывалилось. Она не ослышалась? Неужели Инид действительно только что сказала, что беременна?

– Да-да, – подтвердила Инид, словно заодно научилась и мысли чужие читать, – у меня скоро будет ребенок.

Марджери показалось, что она тонет. Все вокруг словно перевернулось с ног на голову, и она больше не в состоянии была понять, что происходит. Она знала, конечно, что Инид время от времени молится, что она весьма суеверна, что она большая выдумщица, что она невероятно находчива. Но и при всей своей находчивости она не сумела бы забеременеть сама по себе, да еще почти на вершине горы. И потом, она же весь последний месяц без конца и весьма ловко лазила по скалам и оврагам. Если уж кто из них и вел себя осторожно, действительно как беременная женщина, так это Марджери. Она с трудом отняла руку ото рта, хотя он так и остался открытым от изумления. Барбара уж точно сказала бы ей: «Закрой рот, не то муха влетит!» И вдруг, вспомнив о Барбаре, Марджери испытала острую тоску по ней, по логичности и последовательности ее поступков. Барбара, в отличие от Инид, была совершенно не способна на сюрпризы, и даже если ей хотелось сказать Марджери что-нибудь приятное, она ухитрялась сделать это без малейшей улыбки. Барбара в их странной семье ушла последней. Под конец жизни ее замучили катаракты, она почти ослепла, но не покинула Марджери до самого своего горького конца, хотя каждый раз, как она брала в руки какой-нибудь кухонный предмет, Марджери приходилось бросаться к ней и спасать от пореза или ожога. Барбара умерла без гроша в кармане, не оставив после себя никакого имущества и почти ни одной вещи, которую могла бы назвать своей собственной, за исключением пары новых туфель, которые она и завещала Марджери.

К счастью, Инид не заметила, что Марджери неожиданно погрузилась в воспоминания. Ей было не до того: она рассказывала о том, что с ней произошло, и неотрывно смотрела на ярко-зеленые кроны тропических деревьев. Потом сказала, что понимает, как Марджери трудно все это воспринять, каким потрясением стала для нее эта неожиданная новость, но, если честно, она и сама потрясена не меньше. Ведь тогда, на «Орионе», она была искренне уверена, что потеряла и этого ребенка, и лишь после Рождества начала догадываться, что, возможно, все-таки ошиблась. Раньше она не осмеливалась хотя бы намекнуть Марджери, потому что не была до конца уверена и не хотела искушать Судьбу – произнося слово «судьба», Инид подняла вверх два скрещенных пальца, – но теперь она знает точно, ибо уже чувствует, как ребенок шевелится у нее во чреве. И очень даже часто шевелится. И это действительно просто чудо, все повторяла она. То, что этот ребенок уцелел, самое настоящее чудо. А когда праздновали Рождество, ей вдруг стало очень страшно; ей показалось, что для нее все кончено, и вдруг такая неожиданная новость: ее ребенок жив! Он уцелел, он все еще был жив! Значит, Судьба все-таки дала ей второй шанс! Наконец Инид умолкла и спросила:

– Мардж? Что это вы делаете?

Но Марджери не ответила: все слова куда-то исчезли, а сама она вдруг ощутила непреодолимую потребность подтянуть повыше свои чулки. И действительно подтянула их. И даже резинки пристегнула. Чулки давно следовало поправить, они что-то слишком криво сидели. В данный момент она была способна думать только об этом.

– Мардж, вы слышали, о чем я говорила? Судьба дала мне второй шанс.

– Значит, тогда, на корабле, у вас никакого выкидыша не было?

– Не было. Я просто очень испугалась и все неправильно поняла.

Какой-то муравей больно укусил Марджери в бедро. Она поймала его и стала внимательно рассматривать. Потом промямлила:

– Понятно…

– Что с вами, Мардж?

– Ничего особенного, Инид.

– Вы чем-то недовольны?

– Да нет.

– А я думала, вы за меня порадуетесь!

– Я очень рада.

– Ничего, Мардж, у нас все получится. Мы еще вполне успеем найти этого жука.

Марджери снова показалось, что мир перекувыркнулся и встал на голову.

– Вполне успеем его найти? Вы что, Инид, с ума сошли? Мы с вами сейчас почти на вершине горы. Вам, беременной, вообще нельзя здесь находиться.

Инид села. Уперлась руками в бедра. В эту минуту она была удивительно похожа на кувшин с расставленными в стороны ручками и горлышком, завершавшимся широко открытым ртом. И, как ни странно, – неужели она, Марджери, до сих пор этого не замечала, неужели такое действительно возможно? – ее живот, уже весьма заметный, нависал над поясом шортов с таким видом, словно до сих пор прятался, выжидая, когда она выложит свою главную новость, а теперь обрел полную свободу и выкатился на обозрение всем.

– Что это вы такое говорите, Мардж? Неужели вы хотите, чтобы мы прекратили поиски?

– Но вы же не можете искать какого-то жука, будучи беременной! Когда точно ребенок должен появиться на свет?

– Не знаю.

– Как это – не знаете?

– Ну, я немножко запуталась с датами.

– На корабле вы говорили, что в мае.

– Ну, значит, в мае. Да, в мае.

– Что-то вы не слишком в этом уверены.

– Да нет, я совершенно уверена.

– Но ведь отъезд у нас состоится только в феврале.

– Ну и что? Это означает всего лишь то, что у нас еще масса времени.

– Не говорите глупостей, Инид! Вы не можете, будучи беременной, ни подниматься на гору, ни спускаться с нее. А если вы упадете?