Золотой город

Блейк, убравшись как можно дальше от обрыва, не принимал никакого участия в возне с аппаратурой. Судя по выражению лица, он до крайности гордился собой. Правда, альпинистская обвязка, так и не снятая им, несколько портила общее впечатление. Слоан, напротив, бесстрашно подошла к самому краю.

— Поразительно, мисс Келли! — воскликнула она. — Даже отсюда невозможно разглядеть пещеру, где скрывается Квивира. Это просто сверхъестественно.

Нора подошла к ней. И в самом деле, со скалы не наблюдалось ни малейших признаков древнего города. Широкий каменный козырек полностью скрывал огромную впадину. В семистах футах под ними, подобно зеленому самоцвету в красной оправе, раскинулась долина в обрамлении скалистых стен. Между крошечных тополей виднелись синие и желтые палатки. Прозрачная струйка дыма поднималась от рубиновой бусины костра. Отсюда, сверху, лагерь казался особенно уютным и безопасным.

Около одиннадцати Холройд подключил приемник. Пока он настраивал прибор на нужную частоту, до Норы доносились свист и треск.

— Готово. — Питер надел наушники и забормотал позывные экспедиции в миниатюрный, почти игрушечный микрофон. — Вы не поверите, но на линии сам доктор Годдар, — сообщил он через минуту. — Включаю громкую связь.

Слоан стремительно отошла от обрыва и сосредоточенно завозилась с альпинистским снаряжением. Взглянув на нее с удивлением, Нора переключила внимание на микрофон. Сейчас Годдар-старший узнает об их открытии! Ее вновь охватило радостное возбуждение. Ей не терпелось услышать, как профессор отреагирует на потрясающую новость.

— Доктор Келли? — Тихий голос пробился сквозь треск помех. — Нора? Это вы?

— Это я, доктор Годдар, — откликнулась она. — У нас все в порядке. Все живы и здоровы.

— Слава богу. — Потрескивание усилилось. — Каждый день ровно в одиннадцать я пытался выйти с вами на связь. Если бы это не удалось и сегодня, мы бы выслали на ваши поиски спасательный отряд.

— Стены каньона так высоки, что спутниковая связь не работала, — пояснила Нора. — А путешествие оказалось несколько дольше расчетного.

— То же самое я говорил Блейквуду… — Председатель совета замялся. — Какие у вас новости?

Волнение, звучавшее в его голосе, легко различалось даже сквозь помехи.

Нора медлила с ответом. Ей оказалось трудно подобрать слова, наилучшим образом соответствовавшие торжественности момента.

— Мы нашли город, доктор Годдар, — произнесла она наконец.

До нее долетел непонятный звук — то ли потрясенный вздох, то ли треск электричества.

— Я не ослышался? Вы нашли Квивиру?

Нора вновь замешкалась, не зная, с чего начать.

— Да. Огромный город. Не менее шестисот зданий.

— Чертов треск! Из-за него ничего не слышно. Сколько, вы сказали?

— Не менее шестисот.

Годдар тихонько присвистнул. Хотя, возможно, раздался свист динамиков.

— Боже праведный! И в каком состоянии руины?

— В превосходном.

— И они никем не тронуты? Не разграблены?

— Нет. Город сохранился в полной неприкосновенности.

— Невероятно! Просто невероятно!

— Доктор Годдар, есть еще одно чрезвычайно важное обстоятельство, — задыхаясь от волнения, произнесла Нора.

— Да?

— Этот город не похож на все прочие поселения анасази. Он до отказа набит ценнейшими артефактами. Похоже, жители, покидая его, ничего не взяли с собой. Вы можете себе представить: сотни помещений, наполненных изумительными артефактами, в большинстве своем прекрасно сохранившимися.

— А что вы имеете в виду под изумительными артефактами? — напряженным тоном спросил председатель совета. — Посуду?

— Посуды здесь более чем достаточно, и не только посуды. Этот город поражает своим богатством. Мы уже нашли и ткани, и резные изделия, и украшения из бирюзы, и каменных идолов, и изделия из буйволовой кости, и молитвенные жезлы, и палитры. И даже маски, связанные с ранним культом Качины. И все — в удивительной сохранности.

Годдар молчал. Теперь из динамиков отчетливо доносилось его покашливание.

— Нора, у меня нет слов… — произнес он наконец. — Скажите, а где моя дочь? Она рядом?

— Да, конечно.

Нора вручили микрофон девушке.

— Слоан? — долетел голос из Санта-Фе.

— Да, папа.

— Я ушам своим не верю. Неужели это правда?


— Мисс Келли ничего не преувеличила. Ни на йоту. Это величайшее археологическое открытие с тех пор, как Симпсон обнаружил каньон Чако.

— Ты не слишком высоко хватила?

Слоан не ответила.

— А какие у вас планы? — задал очередной вопрос профессор. — Как будете проводить исследование?

— Мы решили оставить все в неприкосновенности, за исключением мусорных ям, — ответила Слоан. — Если заниматься только замерами и составлением описей, работы хватит на год. Послезавтра планируем войти в Великую киву.

— Слоан, послушай меня внимательно. Вы должны быть предельно осторожны. Впоследствии весь научный мир будет обсуждать каждый ваш шаг, выискивать просчеты, которые уже невозможно исправить, и задним числом упрекать вас за эти просчеты. Все ваши действия окажутся предметом критического анализа бесчисленных экспертов. Ты сама понимаешь, какую бурю зависти и недоброжелательства неизбежно возбудит столь грандиозное открытие. Для многих ваших коллег каждая ваша ошибка станет источником злорадства. Ты отдаешь себе в этом отчет?

— Конечно, папа. — Слоан вернула микрофон.

Во взгляде ее Нора уловила тень досады, пожалуй, даже обиды.

— Так что в данных обстоятельствах никакая осторожность не может быть лишней, — продолжал Годдар. — Втолкуй это всем своим товарищам. И в первую очередь мисс Келли.

— Я все поняла, доктор Годдар, — откликнулась Нора.

— Величайшее открытие со времен каньона Чако, — произнес профессор и вновь погрузился в молчание, нарушаемое лишь треском и шипением электричества.

— Доктор Годдар, вы на связи? — спросила наконец Нора.

— На связи, — со смехом откликнулся председатель совета. — Вы решили, что я уснул? Нет, я бодрствую, хотя, признаюсь, мне кажется, что все это происходит во сне. Так и хочется ущипнуть себя за руку. Нора, то, что вы совершили… Восхищение, которое я испытываю, невозможно выразить словами. И этим открытием все мы обязаны вашему отцу.

— Спасибо, доктор Годдар. Спасибо за то, что поверили в меня.

— И, как выяснилось, не ошибся. Завтра выходите на связь в это же время. Возможно, вы сообщите мне более точные сведения о городе.

— Разумеется. До свидания, доктор Годдар.

Она передала микрофон Холройду, и тот выключил передатчик. Слоан, непривычно угрюмая, опять возилась со снаряжением.

— Что вас так расстроило? — спросила Нора.

— Ровным счетом ничего, — пожала плечами девушка. — Просто я в очередной раз убедилась, что отец считает меня недоумком. Он уверен, без его советов я просто пропаду. И даже на расстоянии в сотни миль он учит меня, как исследовать город, которого он в глаза не видел.

Она резко отвернулась, и Нора положила руку ей на плечо.

— Не принимайте это слишком близко к сердцу, Слоан. Ваш отец хотел предостеречь не только вас, но и меня. Уверена, он знает, что на вас можно положиться. Мы все это знаем.

Несколько секунд Слоан молча глядела на нее, потом взгляд ее посветлел и губы тронула привычная безмятежная улыбка.

— Спасибо, Нора, — тихо сказала она.





28




Скип остановился на вершине холма. Внезапно налетевшее облако пыли закружилось вокруг машины и развеялось в раскаленном воздухе. Стоял изнурительно жаркий июньский день, один из тех, что обычно предшествуют длительному периоду дождей. В небе над горами Джемес застыло одно-единственное перистое облако.

В какой-то момент ему ужасно захотелось бросить все к чертовой матери и вернуться в город. Бедняка Фарбер так и не появился, и в глубине души Скип корил себя за разгильдяйство. Минувшей ночью, когда он, не в силах уснуть, ворочался с боку на бок, его вдруг озарила идея. Все просто — в какой-то мере искупить вину можно, взяв на попечение пса Терезы, Тедди. В конце концов, Терезу убили на их старом ранчо. И уж конечно, Норе, ее соседке и подруге детства, сам бог велел позаботиться об осиротевшей собаке.

Однако идея, ночью казавшаяся превосходной, днем быстро утратила всю привлекательность. Лейтенант Мартинес недвусмысленно дал понять, что расследование продолжается и Скипу не следует приближаться к заброшенному дому даже на пушечный выстрел. Впрочем, он собирался не туда, а на ранчо Гонзалесов. И все же, по его разумению, подобный визит все равно мог повлечь за собой целую кучу неприятностей.

Скип включил зажигание, отпустил педаль тормоза и направил свою развалюху по дороге, ведущей вниз с холма. Миновав собственное старое ранчо, он двинулся к дому Терезы.

Длинное приземистое сооружение погрузилось в безмолвие. Вокруг не раздавалось ни единого звука. А скотины-то нет, отметил он про себя. Возможно, тот, кто ее забрал, забрал и пса. Но все же надо заглянуть и удостовериться.

Не выключая мотор, а также оставив дверцу машины нараспашку, Скип приблизился к дому и несколько раз окликнул собаку по имени. В ответ — ни звука.

Он подошел к облезлой, во многих местах заклеенной изолентой входной двери. Та оказалась запертой. Скип уже поднял руку, собираясь постучать, однако спохватился и вновь гаркнул во всю глотку:

— Тедди! Тедди! Ты где, старина?

И вновь молчание.

Скип взглянул в сторону собственного ранчо «Лас Табрильяс». Может, собака с тоски ушла отсюда и забрела в их старый дом? Он уже сделал несколько шагов по знакомой тропе, но вдруг резко остановился. Рука его скользнула за пояс и ощупала рукоять отцовского револьвера. Тяжелый и неуклюжий, при выстреле он грохотал, как гаубица. Однако вполне годился для обороны от неведомых врагов. Правда, Скип стрелял из него всего единожды и в тот раз едва не лишился руки. И в ушах у него потом два дня звенело. И все же прикосновение к ребристой стальной рукояти вселило в него уверенность. Он продолжил путь.