Золото мертвых

Я будто снова увидел черную высоченную фигуру, красные огоньки глаз под капюшоном, сияющую багровым светом разверстую могилу за его спиной. Подругу Стеллы можно понять, это и в самом деле не самая светлая страница в книге моей жизни.

– Страшный, – коротко ответил я ведьме. – Но умный. И на этом все, больше ничего не расскажу, не проси.

– Ну и не надо. – Та подбросила подвеску на ладони. – Так себе поделка, с перстнем не сравнить. Вот там есть мощь, чувствуется скрытое в нем время, а это ширпотреб какой-то.

– Руки фу. – Я забрал у нее украшение. – Не нравится – не трогай. И вообще – вещь хозяина любит.

Я вернулся в комнату, положил подвеску на столик и снова бухнулся в кровать.

– Ты чего разлегся? – Ведьма, разумеется, на балконе не осталась. – Валера, я тебе русским языком говорю – уже пять дня! Нам назначено на семь вечера, так что времени в обрез! Пока ты побреешься, пока соберешься, пока мы во всех пробках отстоим! Вставай уже!

Ведьма была чудо как хороша сейчас, со своими упертыми в бока руками, со сверкающими почти неподдельным гневом глазами и с железной уверенностью в том, что на этом свете все случится так, как захочет она.

– Отвали, моя черешня, – пробурчал я, поворачиваясь к стене. – Сказано же – никуда я не поеду.

– Поедешь. – Меня затрясли за плечо, пару раз ущипнули, а после поцеловали в щеку, прильнув всем телом к моей спине. – Валера, нельзя не ехать! Маму обидишь, а она у тебя чудо что за женщина! Она тебя очень-очень любит, уж ты мне поверь. Она, между прочим, какие-то хот-доги тебе аж из Америки заказала, из Нью-Йорка. Вообще это секретная тайна, и я дала слово ее не раскрывать, но если надо пойти на этот грех, чтобы достучаться до твоей совести, то, наверное, можно это сделать.

Хот-доги из Нью-Йорка. Надо же, мама помнит, как я тогда, на Манхеттене, шесть штук в один присест умял, так они мне понравились. И потом я еще несколько раз ее туда таскал, хоть она и не одобряла мое увлечение подобной едой. Но хот-доги там были и вправду чумовые, надо признать. Это у нас они просто булка с сосиской, а в Штатах хот-дог – это нечто большее, с чем их только ни делают.

Я как-то раз туда с Юлькой чуть не махнул только для того, чтобы еще раз их поесть, было такое. Но не получилось, моя приятельница сломала ногу, а без нее лететь было не то.

– Слушай, а тебе это все зачем? – Я повернулся к Стелле, осознавая, что она таки добилась своего. Та, в свою очередь, похоже, все немедленно поняла, и тут же трогательно пристроила мне голову на плечо. – Серьезно? Вот – зачем?

– Не знаю. – Воронецкая провела ноготком по моей щеке. – Я хоть и ведьма, но женщина, не всегда могу сказать, зачем что делаю. Валер, давай уже, померь костюм. По всему, должен быть в самый раз, но мало ли? Я его все-таки почти час выбирала!

– Костюм? – я кинул взгляд на одежный чехол. – Да ты шутишь!

– Извини, но мы идем к твоей маме вместе. – В голосе ведьмы брякнула сталь. – И выглядеть должны так, чтобы она радовалась, глядя на нас. А те тряпки, что висят в твоем шкафу – это, прости, такое… Ну ты понял.

Что примечательно – в чехле, на дне, еще и деньги обнаружились, несколько плотных массивных блоков крупных купюр, стянутых резинками.

– Совсем забыла, – щелкнула пальцами Воронецкая. – Сделка прошла, и, на мой взгляд, расторговались мы довольно успешно. Свою долю я уже изъяла, это все твое.

Ого. Это сколько же здесь? На глазок – приличная сумма. Настолько, что страшновато ее в квартире оставлять.

А костюм и вправду хорош. Я такой в последний раз на себя надевал лет семь назад, когда праздновали юбилей отца. Нам с ним их тогда на заказ шили в Англии, в Лондоне. Как же это ателье на Олд Бирлингтон называлось? Нет, не помню уже. Мама данным вопросом занималась, потому и не помню.

– Ну вот. – Стелла поправила булавку на галстуке, взяла меня под руку и подвела к зеркалу, встроенному в шкаф. – Теперь мы рядом смотримся. И хорошо смотримся. Я довольна. И вот еще что, милый – где тот перстень? Ну что принадлежал Валуа? Думаю, он прекрасно дополнит общую картину. Марина Леонидовна женщина утонченная и, как мне думается, отлично разбирающаяся в подобных вещичках. Полагаю, ей будет приятно увидеть, что у сына дела идут…

– Молодец. – Я хлопнул взвизгнувшую от неожиданности ведьму по заднице. – Чуть не забыл!

– Дурак! – потерла мягкое место Стелла. – Что за манеры!

Я взял смартфон, нашел номер Ростогцева и нажал вызов.

– Князь, – сразу же после того, как тот снял трубку, произнес я. – Мое почтение. Приз ваш, вы можете истребовать его с меня в любое время.

– Отлично, – одобрил мои слова вурдалак. – Думаю, тянуть мы не станем. Позвоню.

После я, не глядя на недовольное лицо Стеллы, которая то и дело косилась на часы, еще и письма разослал, с уведомлением о том, что тендер по подвеске закрыт.

– Время. – Воронецкая топнула ножкой. – Валера! Мы уже опаздываем!

– Не шуми, – попросил ее я. – И вообще – в туалет сходи, чтобы потом по дороге не проситься. Знаю я вас!

Ведьма на секунду задумалась, а потом ее каблучки бойко процокали в указанном направлении. Вот тоже, кстати – почему она обувь никогда не снимает, входя в дом? Будто у меня тапок нет в прихожей!

Я посмотрел ей вслед, подумал немного, скинул пиджак и достал из шкафа наплечную кобуру, в которую уже был вложен парабеллум. Я его вчера так и не вынул оттуда, когда с кладбища вернулся.

Зачем я его взял? Не знаю. Вроде бы и в отчий дом еду, где бояться нечего в принципе, но… Пусть будет.

Правда, пиджак там теперь не снимешь. Если мама эту красоту увидит, то просто вопросами я не отделаюсь.

Но мои испытания на этом не закончились. Рядом с подъездом я увидел машину, на которой приехала Стелла. Новенькую спортивную машину с открытым верхом.

– Не моя, – сразу сообщила ведьма. – Взяла у приятельницы покататься, такая машинка сегодня для меня самое то. День прекрасный, я неимоверно красива, ты, благодаря выбранному мной костюму, критериям более-менее соответствуешь, хочу ловить завистливые взгляды со всех сторон. Садись за руль.

– И не подумаю, – твердо заявил я.

– Садись, – велела Воронецкая, обматывая голову пестрой косынкой, как видно для того, чтобы волосы не растрепались, а после надевая противосолнечные очки. – Валера, где твое самоуважение? Ты осознаешь, как смешно будешь смотреться в обратном случае? Вернее – кем будешь смотреться? За кого тебя примут?

– А тебя?

– Я девочка, причем очень красивая, – невозмутимо заявила Стелла. – И мужчины обязаны положить к моим ногам весь мир. Это их долг. Твой долг!


– Нет. – Я достал смартфон. – Ничего, на такси доедем.

– Валера, если ты не победишь свои страхи, они съедят тебя, – очень тихо и очень серьезно сообщила мне ведьма. – Я знаю, что тогда случилось, и понимаю тебя. Но мир вокруг тебя снова ожил и меняется. Если ты не станешь двигаться, то отстанешь, причем навсегда.

– У меня прав нет.

– Зато деньги есть, – бодро отозвалась ведьма. – И потом – кто станет тормозить подобную тачку, да еще с такими номерами? Особенно если ты ничего не станешь нарушать?

Она оказалась права. Мы относительно благополучно добрались до дома мамы, хотя пару раз я, что скрывать, почти запаниковал. Особенно когда нам пришлось двигаться по набережной. Пусть другой, не той, но… Этот парапет, вода, плещущая волной, мосты – все очень сильно резануло память, так, что в глазах потемнело, как тогда.

– Ну вот. – Стелла дождалась, когда я открою ей дверь, и, взявшись за мою руку, покинула автомобиль. – А ты говоришь – «нет». Вон как быстро доехали. О, знакомые все лица. Привет, подружка!

Я сначала не понял, кому это помахала Стелла. Тут-то у нее откуда знакомые взялись? А потом увидел, о ком идет речь.

Юлька. Это была Юлька, одетая в незамысловатый спортивный костюм. Уж не знаю, какой черт занес ее к дому моих родителей, но так случилось. Может, она бегать начала?

– А ты тоже приглашена сегодня вечером к Марине Леонидовне? – прощебетала Воронецкая. – Если да – то странный выбор наряда. Хоть это и загородный дом, а не ресторан, но все же званый ужин. Надо было как-то…

Такой злости во взгляде я у своей подруги детства никогда не видел. Вообще. И еще – впервые в жизни последнее слово осталось не за Юлькой. Она просто повернулась к нам спиной и пошла прочь.

– Юль, – крикнул я ей, но та только прибавила шаг. – Юль, да погоди ты!

Даже не обернулась. В принципе можно на это плюнуть, но на душе отчего-то стало пакостно.

– Что опять не так? – глянула на меня Стелла. – На этот раз я вроде себе ничего такого не позволила. Неадекватная у тебя приятельница, Швецов. Неадекватная и невоспитанная. Так, куда ты намылился? А кто вино будет из багажника доставать? Тоже, между прочим, на заказ привезенное! Бери – и пошли. И так почти опоздали.

Глава 20

Странное все же чувства вызывает возвращение в родной дом после стольких лет отсутствия. Пусть добровольного – но отсутствия. Нет, формально это дача, дом – он там, в Москве, но времени в свое время я тут провел немало. Летом, когда мама наконец-то оставляла меня в покое со своими иностранными музеями и всем таким, вовсе отсюда не вылезал. Так что – дом, дом, как ни крути…

Вот только отчего-то своим я его больше не ощущал. То ли отвык, то ли еще что, не знаю уж, но чувства воссоединения, некоей душевной близости, которое, наверное, должно было возникнуть, не ощутил.

Вида, правда, не подал, не хотел расстраивать маму. Она так обрадовалась нашему приезду, что подобное было бы редкостным свинством с моей стороны. Я и так не сильно красиво выгляжу, с учетом того, что почти с ней не вижусь. Ну да, звоню, разумеется, время от времени, но что мамам эти редкие звонки их детей? Им их видеть надо, и желательно почаще.

Потому я улыбался, поддерживал разговор, изображал восторг, когда на и без того заставленном едой столе появились пресловутые хот-доги с Манхеттена, а после притворное недовольство, когда в ход пошли альбомы с детскими фотографиями.

– Швецов, ты и тогда был слишком серьезный, – заявила Стелла, ткнув пальцем в фото, где шестилетний я стоял с игрушечным автоматом. – Так нельзя!

– Почему? – возразила ей мама. – Вот он улыбается, и вот! Это последний звонок в школе. Смотри, какой он тут веселый!

– Не обижайтесь, Марина Леонидовна, но мне кажется, что он тут не веселый, а пьяненький, – хихикнула ведьма, а после показала на Юльку, которую я обнимал на этом фото за плечи. – О, а вот эту девушку я знаю! Мы ее на улице встретили. Нелюдимая какая-то.

– Это Юля, – пояснила мама, бросив на меня быстрый взгляд. – Они с Валерой дружат с детства. Она часто ко мне в гости заходит, почти каждую неделю.

– Молодец. – Стелла склонила голову к плечу, глядя на фото. – Прямо умница.

Надо же. Не знал. Хотя – что я вообще знаю о том, как живут мои родители последние годы?

– Раньше наши семьи дружили, но потом это все как-то сошло на нет, – пояснила мама. – Так случается. Но Юля все равно меня не забывает.

– Еще раз – молодец, – повторила ведьма и демонстративно ткнула меня локтем в бок. – Не то что некоторые. Но ничего, Марина Леонидовна, мы теперь за этого бирюка возьмемся, верно? Две женщины – это сила, не устоять ему перед нами!

– Не думаю, что моего сына получится переделать, – возразила ей мама. – Он такой, какой есть, и другим не станет. Меня это устраивает, пусть даже я в данном случае оказалась в определенном проигрыше. Но зато он живет своим умом и своим трудом.

Стелла, которая по тону немедленно поняла, что направление в беседе двинулось не в ту сторону, тут же перелистнула страницу альбома и умилилась очередной фотографии, на которой мы с мамой были сфотографированы на фоне Лувра, а после начала обстоятельно излагать, чем хороши неоимпрессионисты, и как ей нравятся работы Поля Синьяка.

Вот откуда она узнала, что это конек моей мамы? Я ей про это точно не говорил. И ведь явно же готовилась, ишь как французскими фамилиями сыплет.

И вот что еще интересно – кое-каких фотографий в альбоме не хватает. И в этом, и в других. Нет в них ни одного снимка, где я вместе с отцом. То ли их мама от греха на время изъяла, то ли папаша еще тогда в распыл пустил. Но последнее – вряд ли, подобное даже звучит как чушь. Он не экзальтированная барышня, такой ерундой заниматься точно не станет. Точно мамина работа, убрала она все раздражители, не хочет вечер портить.

Тем временем разговор вновь сменил вектор, и мама осторожно начала «прокачивать» мою спутницу, задавая внешне нейтральные вопросы и внимательно слушая ее ответы. И все бы ничего, но вот только они, несомненно, сравнивались с той информацией, которую ей предоставил начальник службы безопасности отцовской компании. Уверен, что запрос на Стеллу мама ему отправила еще в тот вечер, когда я из клиники Вагнера сбежал. Ну а насколько быстро работает Константин Константинович и его служба, я знаю отлично.

– Люблю все красивое! – щебетала Стелла. – Потому вопросов о том, какой бизнес открывать, у меня не возникало.

– Вот так просто взяла и открыла? – удивлялась мама. – А деньги? Это же дорогое удовольствие, с учетом площади твоего салона и его местоположения! Не всякий банк даст такой кредит!

Выкручивайся, милая. И запомни – если моя мама выглядит как божья птаха, это не значит, что она такова на самом деле. У иных художниц встречается воистину бульдожья хватка, особенно если у них родители в прошлом были связаны с военной разведкой и муж в бизнесе с девяностых. В российском бизнесе, что немаловажно.

– Деньги, – горько усмехнулась Стелла. – Деньги – они такие деньги. Все тогда продала – и фамильные ценности, и машину, и квартиру заложила. Пан или пропал, как говорится.

Если в досье про это написано – хорошо. Если ничего про это нет – уже завтра безопасники отца будут землю носом рыть. И коли данная информация не подтвердится – ты побывала в этом доме в последний раз, госпожа Воронецкая. Чего мама не терпит, так это лжи.

А еще она и наказать врушку может, особенно если та пытается наложить лапу на ее сына. Моя мама – она, на самом деле, очень добрая. Но в ряде моментов – совершенно беспощадная. Помню я давнюю историю с якобы сгоревшим домом двоюродной сестры отца. Та его осаждала, выпрашивая деньги на новое жилье, правда, отчего-то в столице, а не в родном для нее Нечерноземье. Как результат – на самом деле непонятно по какой причине сгоревший дом, и родня, которая в Москву даже нос не сует по сей день.