Злая лисица

Не дожидаясь Джихуна, она вышла на дорогу. Парень поспешил за Миён, громко шлепая по мокрому тротуару.

Джихун шел так близко, что их плечи периодически соприкасались, и Миён попыталась отойти.

– Что ты как маленькая? – Джихун снова к ней приблизился.

– Под зонтом мало места.

– Поэтому будь благодарна, что я им с тобой делюсь, – ответил юноша.

– Это вообще-то мой зонт.

– А я думал, ты мне его подарила. – Джихун так невинно ей подмигнул, что Миён чуть не рассмеялась. Так что вместо этого она нахмурилась.

Налетел легкий ветер; зонтик откинуло назад, и стало видно луну. У Миён свело желудок. Голод был вдвое сильнее обычного. Он будто напоминал, что без бусины ее энергии негде храниться, и она слишком быстро теряла силы.

Девушка перевела взгляд на блестящий асфальт.

– Она на тебя как-нибудь влияет? – полюбопытствовал Джихун, и Миён сразу догадалась, что он о луне.

– Я всегда ее чувствую.

Она старалась не обращать внимания на боль, лошадиным галопом пробежавшую по ее мышцам. Все ей напоминало о том, что внутри было пусто. Миён спрятала руки в карманы, нащупала пальцами еву кусыль. Он согревал – крохотное утешение в этом холоде.

– Мать говорит, что все кумихо – женщины, потому что мы черпаем силу из луны.

– А что же мужчины? – осведомился Джихун.

– Они – ужин.

Джихун застыл, приподняв бровь, и Миён сдавленно рассмеялась.

– По преданию, мужчина – это солнце, а луна – его жена, – объяснила девушка. – Луна и солнце живут на одном небе, но никогда не пересекаются.

– Это просто сказка.

– Я сама живу в мире сказок.

– Но и в человеческом мире ты тоже живешь. Ходишь в школу. Делаешь домашку. Ездишь на автобусе.

Миён уловила в голосе Джихуна нотки разочарования, но не смогла понять, чем он расстроен.

– Мама считает, мне нужно уметь сливаться с толпой. Ассимилироваться. Мне нужен был краткий курс по выживанию в коварном человеческом мире – и что может быть лучше школы?

Джихун искренне рассмеялся, ямочки на его щеках стали глубже. Его смех согрел девушку.

– Что ж, действительно. Ненавидеть школу – куда уж нормальнее?

– Я не испытываю ненависти к школе, – вздохнула Миён. Вообще-то школа ей нравилась. Ей нравилось учиться, узнавать новые вещи, притворяться, что и в ее жизни встречаются такие простые проблемы, как домашняя работа и экзамены. – Но не бывает школ без детей. Без большого количества детей. А кумихо с толпами не ладят.

– Почему?

– По народным преданиям, раньше мы жили в горах, питались путниками. И неспроста.

Джихун кивнул, и Миён, не увидев на его лице отвращения, продолжила:

– Никто больше не путешествует пешком, так что кумихо вынуждены селиться рядом с людьми. Но чем больше людей вокруг, тем больше шанс, что кто-нибудь догадается о нашей истинной сущности.

– А разве это плохо?

Конечно, его это удивляло. Но не все похожи на Джихуна.

– Когда-то моя мать знала одну кумихо. Та верила, что близким нельзя врать. Думала: может быть, люди боятся кумихо только потому, что во всех мифах нас изображают чудовищами? В конце концов, если человек тебя полюбил, он будет любить тебя несмотря ни на что – будь ты хоть человеком, хоть кумихо.

– И? – Джихун наклонился, на лице явственно читалось любопытство.

– Скажем так, для кумихо это ничем хорошим не кончилось. – Миён не хотелось рассказывать историю этой несчастной. – Толпы очень быстро звереют.

– Если людей есть, то, конечно, они будут вас бояться, – пожал плечами Джихун. Наверное, его слова должны были расстроить Миён, но он говорил без осуждения. Просто озвучил факт, чистую правду. Типичный Джихун.

– Если я не буду питаться каждый месяц, то умру. Может быть, я эгоистка, раз выбираю свою жизнь, а не чужие. Но что бы сделал ты на моем месте?

Джихун насупился, и девушка поняла, что задела его этим вопросом.


– И никакого другого способа точно нет?

На сердце Миён легла тяжесть. Конечно же, он не мог не спросить. Джихун тоже наверняка боялся этой стороны ее личности. И она не могла его винить, хотя и было больно – больнее, чем она думала. Девушка покрепче сжала в руке бусину.

– Если я за сто дней не поглощу новую ци, то умру. Это обмен: человеческая энергия – на мою жизнь и бессмертие.

– О, точно, – произнес Джихун, разглядывая Миён. – Я все хотел спросить, сколько тебе… – Он умолк, смущенно поджав губы.

– Ты хотел спросить, не прячется ли за лицом восемнадцатилетней девушки старушка?

– Ну, раз ты сама об этом упомянула.

– Мне вправду восемнадцать.

– А твоей матери?

– Она старше той страны, в которой мы с тобой родились.

– Солидная дама, – Джихун улыбнулся. – Неудивительно, что ты друзей в гости не приглашаешь.

Миён с улыбкой отклонила голову назад, чтобы взглянуть на юношу. Она и не представляла, насколько близко он стоит – под зонтом места было совсем мало. Джихун чуть-чуть ссутулился, чтобы зонт был пониже. И когда девушка откинула подбородок, их лица оказались примерно на одном уровне. Его глаза наравне с ее глазами, его нос – с ее носом, его губы – с ее губами.

От него пахло солью, дождем и чем-то еще – очень легким. Запахом кожи, сладкой, как крем. От этого запаха у Миён помутилось в голове.

Девушка постаралась мысленно себя ободрить: «Ты – дочь Ку Йены. Ты – сильная. Ты – красивая. Ты – умная. И тебя таким не проймешь».

Не помогло.

Ей хотелось дать волю этому теплому ощущению в животе. Миён никогда не чувствовала ничего подобного, и ей не хотелось, чтобы тепло уходило.

«Мужчинам от нас только одно надо», – эхом раздался голос матери в голове. Миён отшагнула назад, подальше от немигающих глаз Джихуна. Когда он так на нее глядел, ей казалось, что он видит ее насквозь. Что он видел даже те тайны, о которых она сама пока не знала.

Это одновременно пугало и очаровывало.

Все ее чувства вышли из-под контроля. Девушка сделала еще шаг – лишь бы сбежать от переполняющей энергии. Раздался пронзительный гудок; на нее неслись фары. Миён удивленно моргнула. Откуда на тротуаре машина?

Руки Джихуна обхватили Миён, и их обоих закрутило. Машина, сигналя, пронеслась буквально в сантиметрах от них.

Джихун крепко прижимал к себе Миён, сердце его стучало как бешеное; она утыкалась лицом ему в грудь. От рубашки юноши исходил слабый запах средства для стирки. Дрожащей рукой парень гладил ее по волосам. Шум в ушах постепенно стал затихать.

– …что ж ты не смотришь, куда идешь, пабо-я?

Шокированная от произошедшего, Миён не сразу осознала, как близко Джихун стоит. Тепло его тела согревало ее.

Но под его кожей пульсировала ци. Такая теплая, тяжелая, успокоительная… Голод Миён словно потянулся к юноше. Ей хотелось впитать его энергию, наполнить себя ею.

Девушка отскочила назад, оттолкнула Джихуна, и тот по инерции отступил на несколько шагов назад. От дождя волосы Миён мигом намокли и прилипли к лицу, но остудить пылающую кожу дождь не мог.

– Не подходи ко мне, – бросила она Джихуну, когда тот сделал шаг ей навстречу. – Держись от меня подальше.

– Ладно. – Джихун поднял руки вверх, словно демонстрируя, что он ей не навредит. Миён чуть не рассмеялась, так он нелепо выглядел.

– Находиться рядом со мной слишком опасно.

– Ты постоянно мне об этом напоминаешь.

Миён нахмурилась: он не воспринимал ее всерьез.

– Тогда почему ты до сих пор не сбежал?

– Слишком много мороки, – с дерзкой улыбкой ответил Джихун.

Как же Миён не хотелось испытывать эту тяжесть на груди. Она будто напоминала, как важен для нее стал этот мальчишка – несмотря на все попытки оттолкнуть его.

– Ты говорил, что никогда не врешь. Но сейчас ты мне солгал.

– Может быть, – медленно и непривычно серьезно начал он. – Я не убегаю, потому что знаю, каково это – когда люди сбегают от тебя.

– Ты про свою мать? – Это было чрезмерно грубо, зато достигло цели: взгляд Джихуна помрачнел, и парень отступил на шаг. Наконец-то он отступил. Она же этого и хотела, напомнила Миён себе, удаляясь по темному тротуару.

Холод пробирался под кожу. Все тело болело. Как если бы дождь вытянул из нее всю энергию. Но не дождь был виноват в ее усталости. Сил ее лишило решение уйти от того, чего ей хотелось больше всего.



Не все хищники – чудовища. Но если долго их бить, то и они могут укусить.