Зюзя. Книга третья
Часть 21 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Похоже, артподготовка закончилась. Внутрь посёлка вряд ли палить станут – побоятся повредить имущество. Там же и семенные культуры, и топливо в бочках, и кто знает, что ещё... Хотя... Фролов может и прямо сейчас, не откладывая, показательную казнь устроить в назидание и наплевав на товарно-материальные ценности, а потом экскурсии сюда водить с лекциями на тему: «Так будет с каждым, кто папку не слушается!».
Пока я пребывал в раздумьях, провожая взглядом падающие брёвна, из фортика кто-то надсадно заорал:
– Мы сдаёмся! Сдаёмся!!! Не стреляйте!
Ответ я не услышал. Но оно и понятно – сейчас с другой, противоположной стороны поселения всё самое интересное происходит. Наверняка начинаются политические торги с обсасыванием условий почётной капитуляции. Ну их... Пусть сами разбираются, кто кому Рабинович и что со всем этим делать. Лишь бы снова про меня не вспомнили.
Глава 9
Не оборачиваясь, я не вбежал — влетел в сад. Нужно пользоваться моментом. Тем, кто в фортике, сейчас не до меня. Единичная цель никому не интересна. Бежит себе — и пусть бежит. Имеются проблемы и поактуальнее.
В подтверждение таких выводов за спиной раздалось несколько одиночных выстрелов. Вздрогнул. В меня? Нет, приглушённо — за частоколом. Кто в кого? Не знаю. Наверное, внутренние разборки начались. Каждый пытается выжить как умеет, даже сдав товарища, с которым ещё час назад спал на одной койке. И плевать на чувство локтя, на взаимовыручку, на дружбу. Я это ещё на стене понял, по словам Артёмки-пулемётчика.
Такие вот мы, люди. Не все, но многие. Едва прижмёшь — и лезет истинная гнильца наружу, смывая наносную человечность. Прав был Фоменко! Казалось бы — вместо прений надо грузиться по машинам и в прорыв! Мимо садов, подальше отсюда. Наверняка ведь есть хитрые тропки, не могут не быть. Да, велик шанс погибнуть. Но выжить — вполне реально!
В погоню на ЗИЛах карательный передовой отряд вряд ли отправится. Это не бездвижный форт обстреливать с удобной позиции, тут посложнее будет. Людей у Фролова для таких номеров мало, иначе осаждённых давно бы взяли в кольцо. Преследование явно наскоро организовывали. По горячим следам неслись. Собрали первых попавшихся – и в путь.
Именно так.
Основная живая сила и техника, потушив устроенный подручными Петровича пожар, наверняка в эти минуты находится на марше. А значит, время играет против осаждённых. Дай дёру они сейчас, бросив нажитое непосильным трудом, оторвись хоть немного от преследователей – и ушли бы. Военные пока доедут, пока то, пока сё... Полчаса бы точно выиграли. Если в километрах – то на нормальных машинах не менее пятнадцати, или даже двадцати. Солидное расстояние. И в удобном месте засаду при желании можно организовать, и затеряться на просторах, особенно на знакомой местности.
Но нет – ищут крайних. Умно Фролов придумал с громкоговорителем на радиостанции, по науке людей расколол. Виноватые — отдельно, остальные — всего лишь заблуждались. И не важно, что потом будет. Всех повесят или через одного, или до смерти в трудовые отряды законопатят — нужники чистить. Главное, он дал большинству надежду, призрачный шанс выйти относительно сухими из воды, ничего конкретно не гарантируя. Обрисовывал перспективы, говоря буднично, привычно – лишнего не обещая и упирая на здравомыслие. Достойный ход – вести себя, как ни в чём не бывало и делать вид, что для большинства произошло всего лишь недоразумение. По-другому бы не поверили, думаю. Переиграл старика...
Кто-то крикнул. Я инстинктивно обернулся и увидел, как через образовавшийся проём, спотыкаясь о вывороченные взрывом брёвна, выбегают люди. Несколько женщин, дети. За ними — мужики. Без баулов и узлов, налегке. Всего человек пятнадцать — двадцать. Все бежали по прямой — как раз в мою сторону.
Выматерившись сквозь зубы, повернул влево, стремясь уйти подальше с их пути и постоянно оборачиваясь в сторону фортика.
Решились, значит... Пешком — машина в проход не влезет. Отчаянные...
Без транспорта бегать толпой грустно. Подчинённые особиста тупить не станут. Едва соберутся в сколь-нибудь значимую силу – сразу начнут сад прочёсывать. И нагонят. По следам. Должны же у них быть и такие специалисты – беглецов отлавливать. Не может не быть. Слишком востребованная специальность в наши дни.
Ого! А вот и дедушка. Одним из последних выходит. Охранники его чуть ли не на руках несут, стремясь поскорее свалить из мятежного поселения. У каждого – по калашу. Преданные. Молодцы. Стараются, поспешают. Уже почти передних нагнали.
Неподалёку от бегущих бабахнула мина. Несколько человек упали, остальные рефлекторно пригнулись. Но никто не погиб. Упавшие повскакивали и с удвоенной силой принялись нагонять остальных.
В форте кричали. Слов было не разобрать, один мат, однако грохнувший из пробитого частокола вслед беглецам залп расставил всё по своим местам – оставшиеся прощение зарабатывают. Пытаются выслужиться перед неминуемой расплатой за своеволие. Мол, вот мы какие – супостатов не упустили. Казни их, правитель-батюшка, на здоровье, а мы ни при чём. Опомнились...
Один из охранников Фоменко на полном ходу отпустил старика, что-то крикнул напарнику и, опытно падая на землю и принимая позицию для стрельбы лёжа, открыл огонь в сторону своих бывших единомышленников.
Хорошо работал. Толково, постоянно перекатываясь и одиночными, похоже, весьма меткими выстрелами, выигрывал время для остальных.
Из-за частокола снова пальнули. Нестройно, залпом. Двое уже почти преодолевших расстояние от стены до деревьев мужчин упали. Один корчился, второй лежал тихо.
Прикрывающий бегство ответил. Кто-то вдалеке завопил, потом закричало множество глоток.
Женщины уже вбежали под защиту спасительной листвы сада. Детишки их опередили, первыми растворившись среди стволов. Остальным требовался всего один рывок... Деду с его носильщиком – чуть побольше, метров двенадцать.
В голове что-то щёлкнуло. Что-то такое, нервное, на уровне подсознания... Заставляющее дико хотеть жить.
Я без раздумий рухнул на мягкую травку.
И заговорил пулемёт.
Первая очередь оказалось неумело-длинной, пущенной сгоряча. В саду никто не заорал, не вскрикнул. Прикрывающий ответил парой одиночных.
Ничего не видя из-за травы, полагаясь только на слух, резво пополз за ближайшее дерево, изо всех сил мечтая оказаться подальше отсюда. Где угодно, но не здесь.
Правее меня гулко затопали. С ужасом повернувшись на звук, в деталях смог рассмотреть несущегося, не разбирая дороги, человека. Перепуганного, с выпученными от страха глазами и криво распахнутым ртом, из которого по подбородку свисали поблёскивающие в солнечных лучах нитки слюны. Он меня не заметил, промчавшись едва ли не в паре метров, однако напугал изрядно. Рассредоточиваются, значит, преданные Петровичу. Кто куда. Плохо. Будут искать их – могут наткнуться и на меня.
Из фортика напомнили о себе второй очередью. Покороче, поточнее. Как понял? По хрипам. Невидимым, надсадным. Кому-то досталось. Судя по их низкой частоте – мужику.
Почему-то немного отлегло от сердца.
Нет, не от того, что пуля прилетела ему, а не мне. Хотя и из-за этого тоже – к чему лукавить? Со стороны это, конечно, может показаться пошлым, низким, однако я за свою жизнь ни разу не видел человека, расстроившегося от того, что его не убили и не ранили. Правда, и хвастаться таким не принято.
Меня больше обрадовало, что рядом со мной не женщина и не ребёнок. Их жальче. Не приспособлены они изначально для смертоубийства, различные обстоятельства не в счёт. Мы, мужики, для таких игрищ самой природой созданы, как охотники и добытчики – нас и жалеть меньше нужно.
Странная радость, нечеловечная...
Раненый снова захрипел. Недалеко, давая засечь своё местоположение.
Была не была!
Не поднимаясь, рванул в сторону хрипящего. Полз, изо всех сил надеясь, что в пылу бегства он не потерял ружьё или что там у него было Двустволку-то я бросил на стене, когда переваливался через брёвна – обстоятельства так сложились. Ну не с голыми же руками мне к Зюзе возвращаться? Ничего ещё не закончено.
Дважды ухнуло. Как далеко – не понял. В ушах молоточками стучала кровь, заглушая окружающий мир. Но тут и гением быть не нужно – Фролов о себе напомнил. Похоже, догадался, что творится нечто внештатное и теперь огнём поддерживает оставшихся.
Выстрел. Похоже, охранник Фоменко ещё вполне боеспособен, не убили... Мат вдалеке. Пара совсем уж коротких, злых очередей.
На лежащего лицом в землю мужчину выполз быстро. Крепкий, кряжистый незнакомец… ещё живой. Пуля попала ему в спину, почти в самый центр. Крови практически не было – лишь небольшое пятно вокруг маленькой, с мизинец, дыры.
Хрип, судороги, яростно скребущие землю пальцы и напряжённые мышцы шеи. Всё бежать пытается, похоже... Не осознал...
Ноги, в отличие от верхней половины туловища, вели себя вяло. Так, едва шевелились, пытаясь помочь владельцу уползти от этого ужаса.
Не получалось.
У подстреленного оказалось не ружьё – автомат. Рядом с ним валялся. Уже знакомый мне по фортику «огрызок» – АК 74У. Видел у ГАЗелиста, и, по-моему, у кого-то из мужиков на стене. Похоже, здешние где-то оптом прибарахлились таким чудным оружием. Сомнительная машинка – ни два, ни полтора... Кроме относительно малых габаритов – других преимуществ у данного уродца в наши дни нет. Ни поохотится, ни повоевать. Прицельная дальность так себе, кучность – тоже не ахти. Говорят, быстро перегревается при стрельбе.
Только другого здесь нет.
Аккуратно отодвинул оружие подальше от человека. Тот моей возни не заметил, целиком сконцентрировавшись на своих бесплодных попытках уползти. Тогда, закусив нижнюю губу от брезгливости к самому себе, принялся обыскивать раненого.
Сначала похлопал по бокам, пытаясь нащупать подсумки. Ничего. Ремень, штаны, конвульсии... Встав на четвереньки, с усилием перевернул мужчину на спину.
Ещё не успев оказаться лицом к небу, он намертво, до хруста в пальцах вцепился в мою руку и зашипел. Глухо, превозмогая мелкое, рваное дыхание, с трудом выговаривая буквы:
– По-мо-ги-и...
Изо рта хлынула кровь. Пенистая, очень похожая на мыльные пузырьки.
Выстрелы... разномастные, пугающие.
Глаза человека, сконцентрировавшись на мне, немигающе смотрели с такой мольбой, словно я и вправду мог помочь. Только чем?
Выходное отверстие на груди отсутствовало. Значит – пуля осталась внутри, повредив лёгкие и ещё невесть что. Тут хирург нужен с операционной и прочими высокотехнологичными прибамбасами из прошлого, а не я.
Ты покойник, мужик. Просто сам этого пока не понял.
– По-мо-ги-и-э...
Вторая рука обречённого схватила меня за грудки и рванула к себе. Не удержался, рухнул прямо на него.
Грудь ударилась в грудь, стукнулись лбами, из чужих лёгких вырвался очередной хрип, лицо и рот обдало чужой кровью. На языке стало солоно, с оттенком некой кислятины.
– Извини, мужик.
Я резко оттолкнулся руками от туловища раненого и завалился на бок, рядом с ним. Удержать он меня не смог – ослабел.
Случайная близость не прошла без следа. При кратковременном, но тесном контакте с обираемым я рёбрами почувствовал два магазина на его груди. Расстегнул чужую куртку, откинул полы. Вот они – в самодельных кармашках, изнутри пришитых, виднеются. Вынул один, затем другой. Раненый, завалив голову набок, устало следил за моими действиями, а по уголкам его глаз текли слёзы.
Очередная очередь, пронёсшаяся прямо над головой, заставила впечататься носом в землю. Страшно-то как...
Собравшись с духом, снова привстал, второпях рассовывая добычу по карманам. Принялся искать нож.
Не нашёл. Ни ножа, ни фляжки. Из полезного – только спички – расплющенный, полупустой коробок. Забрал себе. Не успел, видать, бедолага толком собраться.
– Су-ка... – собравшись с силами, неожиданно внятно выдохнул мужчина и, закрыв глаза, беззвучно зашевелил покрытыми кровавой пеной губами.
Проклинал, не иначе.
Не глядя умирающему в глаза, подхватил автомат.
– Знаю.
Бой продолжался. Со стороны форта с завидной регулярностью плевался пулемёт, изредка бухали охотничьи стволы. Мины больше не прилетали. Понятное дело – берегут запас; понимают – обрабатывать ими здоровенный сад с рассыпавшимися по нему беглецами – занятие бесперспективное. Слишком большая площадь обстрела получается.
Да и зачем? Осколки последователей Фоменко теперь не опасны. Бегут, как тараканы, в разные стороны. Силовикам сейчас с оставшимися в фортике людьми разобраться важнее. Там, как ни крути – сила, которую надо срочно убрать с игровой доски.
Со стороны деревьев тоже огрызались. Редко, но регулярно, из ружья. Интересно, кто воюет? Петрович сотоварищи? Или некто сознательный, героически оставшийся прикрывать отход? А где тот, с автоматом? Почему молчит? Закончился?
Такие мысли крутились в моей голове, пока я, на полусогнутых ногах, спешно уходил подальше от всего этого кошмара. Плевками на ладонь оттёр лицо от чужой крови, вкус которой до сих пор чувствовал во рту. Не останавливаясь, проверил автомат – магазин полный, общее состояние – хорошее. Отстегнул приклад, взялся поухватистее. Не ружьё, конечно, но ничего, привыкну.
Теперь – не останавливаться. Чем дальше – тем лучше.
Пока я пребывал в раздумьях, провожая взглядом падающие брёвна, из фортика кто-то надсадно заорал:
– Мы сдаёмся! Сдаёмся!!! Не стреляйте!
Ответ я не услышал. Но оно и понятно – сейчас с другой, противоположной стороны поселения всё самое интересное происходит. Наверняка начинаются политические торги с обсасыванием условий почётной капитуляции. Ну их... Пусть сами разбираются, кто кому Рабинович и что со всем этим делать. Лишь бы снова про меня не вспомнили.
Глава 9
Не оборачиваясь, я не вбежал — влетел в сад. Нужно пользоваться моментом. Тем, кто в фортике, сейчас не до меня. Единичная цель никому не интересна. Бежит себе — и пусть бежит. Имеются проблемы и поактуальнее.
В подтверждение таких выводов за спиной раздалось несколько одиночных выстрелов. Вздрогнул. В меня? Нет, приглушённо — за частоколом. Кто в кого? Не знаю. Наверное, внутренние разборки начались. Каждый пытается выжить как умеет, даже сдав товарища, с которым ещё час назад спал на одной койке. И плевать на чувство локтя, на взаимовыручку, на дружбу. Я это ещё на стене понял, по словам Артёмки-пулемётчика.
Такие вот мы, люди. Не все, но многие. Едва прижмёшь — и лезет истинная гнильца наружу, смывая наносную человечность. Прав был Фоменко! Казалось бы — вместо прений надо грузиться по машинам и в прорыв! Мимо садов, подальше отсюда. Наверняка ведь есть хитрые тропки, не могут не быть. Да, велик шанс погибнуть. Но выжить — вполне реально!
В погоню на ЗИЛах карательный передовой отряд вряд ли отправится. Это не бездвижный форт обстреливать с удобной позиции, тут посложнее будет. Людей у Фролова для таких номеров мало, иначе осаждённых давно бы взяли в кольцо. Преследование явно наскоро организовывали. По горячим следам неслись. Собрали первых попавшихся – и в путь.
Именно так.
Основная живая сила и техника, потушив устроенный подручными Петровича пожар, наверняка в эти минуты находится на марше. А значит, время играет против осаждённых. Дай дёру они сейчас, бросив нажитое непосильным трудом, оторвись хоть немного от преследователей – и ушли бы. Военные пока доедут, пока то, пока сё... Полчаса бы точно выиграли. Если в километрах – то на нормальных машинах не менее пятнадцати, или даже двадцати. Солидное расстояние. И в удобном месте засаду при желании можно организовать, и затеряться на просторах, особенно на знакомой местности.
Но нет – ищут крайних. Умно Фролов придумал с громкоговорителем на радиостанции, по науке людей расколол. Виноватые — отдельно, остальные — всего лишь заблуждались. И не важно, что потом будет. Всех повесят или через одного, или до смерти в трудовые отряды законопатят — нужники чистить. Главное, он дал большинству надежду, призрачный шанс выйти относительно сухими из воды, ничего конкретно не гарантируя. Обрисовывал перспективы, говоря буднично, привычно – лишнего не обещая и упирая на здравомыслие. Достойный ход – вести себя, как ни в чём не бывало и делать вид, что для большинства произошло всего лишь недоразумение. По-другому бы не поверили, думаю. Переиграл старика...
Кто-то крикнул. Я инстинктивно обернулся и увидел, как через образовавшийся проём, спотыкаясь о вывороченные взрывом брёвна, выбегают люди. Несколько женщин, дети. За ними — мужики. Без баулов и узлов, налегке. Всего человек пятнадцать — двадцать. Все бежали по прямой — как раз в мою сторону.
Выматерившись сквозь зубы, повернул влево, стремясь уйти подальше с их пути и постоянно оборачиваясь в сторону фортика.
Решились, значит... Пешком — машина в проход не влезет. Отчаянные...
Без транспорта бегать толпой грустно. Подчинённые особиста тупить не станут. Едва соберутся в сколь-нибудь значимую силу – сразу начнут сад прочёсывать. И нагонят. По следам. Должны же у них быть и такие специалисты – беглецов отлавливать. Не может не быть. Слишком востребованная специальность в наши дни.
Ого! А вот и дедушка. Одним из последних выходит. Охранники его чуть ли не на руках несут, стремясь поскорее свалить из мятежного поселения. У каждого – по калашу. Преданные. Молодцы. Стараются, поспешают. Уже почти передних нагнали.
Неподалёку от бегущих бабахнула мина. Несколько человек упали, остальные рефлекторно пригнулись. Но никто не погиб. Упавшие повскакивали и с удвоенной силой принялись нагонять остальных.
В форте кричали. Слов было не разобрать, один мат, однако грохнувший из пробитого частокола вслед беглецам залп расставил всё по своим местам – оставшиеся прощение зарабатывают. Пытаются выслужиться перед неминуемой расплатой за своеволие. Мол, вот мы какие – супостатов не упустили. Казни их, правитель-батюшка, на здоровье, а мы ни при чём. Опомнились...
Один из охранников Фоменко на полном ходу отпустил старика, что-то крикнул напарнику и, опытно падая на землю и принимая позицию для стрельбы лёжа, открыл огонь в сторону своих бывших единомышленников.
Хорошо работал. Толково, постоянно перекатываясь и одиночными, похоже, весьма меткими выстрелами, выигрывал время для остальных.
Из-за частокола снова пальнули. Нестройно, залпом. Двое уже почти преодолевших расстояние от стены до деревьев мужчин упали. Один корчился, второй лежал тихо.
Прикрывающий бегство ответил. Кто-то вдалеке завопил, потом закричало множество глоток.
Женщины уже вбежали под защиту спасительной листвы сада. Детишки их опередили, первыми растворившись среди стволов. Остальным требовался всего один рывок... Деду с его носильщиком – чуть побольше, метров двенадцать.
В голове что-то щёлкнуло. Что-то такое, нервное, на уровне подсознания... Заставляющее дико хотеть жить.
Я без раздумий рухнул на мягкую травку.
И заговорил пулемёт.
Первая очередь оказалось неумело-длинной, пущенной сгоряча. В саду никто не заорал, не вскрикнул. Прикрывающий ответил парой одиночных.
Ничего не видя из-за травы, полагаясь только на слух, резво пополз за ближайшее дерево, изо всех сил мечтая оказаться подальше отсюда. Где угодно, но не здесь.
Правее меня гулко затопали. С ужасом повернувшись на звук, в деталях смог рассмотреть несущегося, не разбирая дороги, человека. Перепуганного, с выпученными от страха глазами и криво распахнутым ртом, из которого по подбородку свисали поблёскивающие в солнечных лучах нитки слюны. Он меня не заметил, промчавшись едва ли не в паре метров, однако напугал изрядно. Рассредоточиваются, значит, преданные Петровичу. Кто куда. Плохо. Будут искать их – могут наткнуться и на меня.
Из фортика напомнили о себе второй очередью. Покороче, поточнее. Как понял? По хрипам. Невидимым, надсадным. Кому-то досталось. Судя по их низкой частоте – мужику.
Почему-то немного отлегло от сердца.
Нет, не от того, что пуля прилетела ему, а не мне. Хотя и из-за этого тоже – к чему лукавить? Со стороны это, конечно, может показаться пошлым, низким, однако я за свою жизнь ни разу не видел человека, расстроившегося от того, что его не убили и не ранили. Правда, и хвастаться таким не принято.
Меня больше обрадовало, что рядом со мной не женщина и не ребёнок. Их жальче. Не приспособлены они изначально для смертоубийства, различные обстоятельства не в счёт. Мы, мужики, для таких игрищ самой природой созданы, как охотники и добытчики – нас и жалеть меньше нужно.
Странная радость, нечеловечная...
Раненый снова захрипел. Недалеко, давая засечь своё местоположение.
Была не была!
Не поднимаясь, рванул в сторону хрипящего. Полз, изо всех сил надеясь, что в пылу бегства он не потерял ружьё или что там у него было Двустволку-то я бросил на стене, когда переваливался через брёвна – обстоятельства так сложились. Ну не с голыми же руками мне к Зюзе возвращаться? Ничего ещё не закончено.
Дважды ухнуло. Как далеко – не понял. В ушах молоточками стучала кровь, заглушая окружающий мир. Но тут и гением быть не нужно – Фролов о себе напомнил. Похоже, догадался, что творится нечто внештатное и теперь огнём поддерживает оставшихся.
Выстрел. Похоже, охранник Фоменко ещё вполне боеспособен, не убили... Мат вдалеке. Пара совсем уж коротких, злых очередей.
На лежащего лицом в землю мужчину выполз быстро. Крепкий, кряжистый незнакомец… ещё живой. Пуля попала ему в спину, почти в самый центр. Крови практически не было – лишь небольшое пятно вокруг маленькой, с мизинец, дыры.
Хрип, судороги, яростно скребущие землю пальцы и напряжённые мышцы шеи. Всё бежать пытается, похоже... Не осознал...
Ноги, в отличие от верхней половины туловища, вели себя вяло. Так, едва шевелились, пытаясь помочь владельцу уползти от этого ужаса.
Не получалось.
У подстреленного оказалось не ружьё – автомат. Рядом с ним валялся. Уже знакомый мне по фортику «огрызок» – АК 74У. Видел у ГАЗелиста, и, по-моему, у кого-то из мужиков на стене. Похоже, здешние где-то оптом прибарахлились таким чудным оружием. Сомнительная машинка – ни два, ни полтора... Кроме относительно малых габаритов – других преимуществ у данного уродца в наши дни нет. Ни поохотится, ни повоевать. Прицельная дальность так себе, кучность – тоже не ахти. Говорят, быстро перегревается при стрельбе.
Только другого здесь нет.
Аккуратно отодвинул оружие подальше от человека. Тот моей возни не заметил, целиком сконцентрировавшись на своих бесплодных попытках уползти. Тогда, закусив нижнюю губу от брезгливости к самому себе, принялся обыскивать раненого.
Сначала похлопал по бокам, пытаясь нащупать подсумки. Ничего. Ремень, штаны, конвульсии... Встав на четвереньки, с усилием перевернул мужчину на спину.
Ещё не успев оказаться лицом к небу, он намертво, до хруста в пальцах вцепился в мою руку и зашипел. Глухо, превозмогая мелкое, рваное дыхание, с трудом выговаривая буквы:
– По-мо-ги-и...
Изо рта хлынула кровь. Пенистая, очень похожая на мыльные пузырьки.
Выстрелы... разномастные, пугающие.
Глаза человека, сконцентрировавшись на мне, немигающе смотрели с такой мольбой, словно я и вправду мог помочь. Только чем?
Выходное отверстие на груди отсутствовало. Значит – пуля осталась внутри, повредив лёгкие и ещё невесть что. Тут хирург нужен с операционной и прочими высокотехнологичными прибамбасами из прошлого, а не я.
Ты покойник, мужик. Просто сам этого пока не понял.
– По-мо-ги-и-э...
Вторая рука обречённого схватила меня за грудки и рванула к себе. Не удержался, рухнул прямо на него.
Грудь ударилась в грудь, стукнулись лбами, из чужих лёгких вырвался очередной хрип, лицо и рот обдало чужой кровью. На языке стало солоно, с оттенком некой кислятины.
– Извини, мужик.
Я резко оттолкнулся руками от туловища раненого и завалился на бок, рядом с ним. Удержать он меня не смог – ослабел.
Случайная близость не прошла без следа. При кратковременном, но тесном контакте с обираемым я рёбрами почувствовал два магазина на его груди. Расстегнул чужую куртку, откинул полы. Вот они – в самодельных кармашках, изнутри пришитых, виднеются. Вынул один, затем другой. Раненый, завалив голову набок, устало следил за моими действиями, а по уголкам его глаз текли слёзы.
Очередная очередь, пронёсшаяся прямо над головой, заставила впечататься носом в землю. Страшно-то как...
Собравшись с духом, снова привстал, второпях рассовывая добычу по карманам. Принялся искать нож.
Не нашёл. Ни ножа, ни фляжки. Из полезного – только спички – расплющенный, полупустой коробок. Забрал себе. Не успел, видать, бедолага толком собраться.
– Су-ка... – собравшись с силами, неожиданно внятно выдохнул мужчина и, закрыв глаза, беззвучно зашевелил покрытыми кровавой пеной губами.
Проклинал, не иначе.
Не глядя умирающему в глаза, подхватил автомат.
– Знаю.
Бой продолжался. Со стороны форта с завидной регулярностью плевался пулемёт, изредка бухали охотничьи стволы. Мины больше не прилетали. Понятное дело – берегут запас; понимают – обрабатывать ими здоровенный сад с рассыпавшимися по нему беглецами – занятие бесперспективное. Слишком большая площадь обстрела получается.
Да и зачем? Осколки последователей Фоменко теперь не опасны. Бегут, как тараканы, в разные стороны. Силовикам сейчас с оставшимися в фортике людьми разобраться важнее. Там, как ни крути – сила, которую надо срочно убрать с игровой доски.
Со стороны деревьев тоже огрызались. Редко, но регулярно, из ружья. Интересно, кто воюет? Петрович сотоварищи? Или некто сознательный, героически оставшийся прикрывать отход? А где тот, с автоматом? Почему молчит? Закончился?
Такие мысли крутились в моей голове, пока я, на полусогнутых ногах, спешно уходил подальше от всего этого кошмара. Плевками на ладонь оттёр лицо от чужой крови, вкус которой до сих пор чувствовал во рту. Не останавливаясь, проверил автомат – магазин полный, общее состояние – хорошее. Отстегнул приклад, взялся поухватистее. Не ружьё, конечно, но ничего, привыкну.
Теперь – не останавливаться. Чем дальше – тем лучше.