Жестокий бог
Часть 23 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И тебе не все равно, потому что?..
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Я еще не переспал с тобой.
Мне бы хотелось, чтобы ты не приезжал в Англию.
На мгновение я не поняла, что произнесла это вслух, как эти горькие и злобные слова сорвались с моих губ. У меня возникла сильная потребность причинить ему ответную боль. Чтобы отомстить. А потом тоже спасти его. Быть равной ему. Бог и смертный, бросающий вызов всем трудностям.
– Подожди, пока я доберусь туда, Джи-Джи. Ты пожалеешь, что я не умер.
Глава 9
Ленора
Никто не упоминал о вечеринке после того, что случилось.
Ни на следующий день, когда папа, Поппи и я сели в самолет до Хитроу, ни в последующие дни, когда все вернулись в Англию: папа и я – в замок Карлайл, который пустовал из-за летних каникул (летняя сессия еще не началась), а Поппи – в наш дом в Хэмпстед-Хит.
Поппи, естественно, предположила, что я сбежала с чердака самостоятельно – она не знала, что я уронила ключ, – и я не стала ее разубеждать. Когда папа расспрашивал нас о том, что произошло той ночью, мы обе были непреклонны в том, что от зажженной сигареты загорелись кусты, и мы вызвали пожарных.
Естественно, полиция Тодос-Сантоса тоже приехала для расследования. И когда они пришли к заключению, они поддержали эту версию событий. Все, что им было нужно, – это один наклон головы от Вона Спенсера. Он не шутил – его семья действительно правила этим чертовым городом.
Я не злилась на Поппи. Она никак не могла знать, что я в ловушке. У меня не было с собой телефона, и, когда я уронила ключ, там было так много шума и суеты на заднем дворе, она, конечно, скучала по этому. Но была одна настойчивая часть меня, которая задавалась вопросом, почему она не искала меня – по крайней мере, не проверила.
Несмотря на то, что я была в Беркшире, а она – в Лондоне, Поппи все равно каждый день присылала мне свежую корзинку чего-нибудь сладкого. Иногда в дверь моего общежития стучал курьер. Иногда папа оставлял ее подарок на пороге моей комнаты. Иногда он просто появлялся на моем ночном столике по утрам. Это был ее молчаливый способ сказать, что она переживает и что такого больше не повторится.
Извинения приняты, сестренка.
Мое слишком короткое лето пронеслось красочным, жарким пятном. Поуп катался на яхте на Сейшелах со своими родителями и двумя старшими сестрами. Я очень сомневалась, что он потратил время на подготовку к стажировке. Я не знала, что задумал Вон, но была уверена, что это связано с каким-то сатанинским ритуалом, игрой с ножами и пытками младенцев.
Что касается меня, то я отсиживалась в своей новой комнате в замке Карлайл на этаже для персонала и стажеров, поглощая книгу за книгой, время от времени здоровалась с папой в коридорах и планировала свой следующий проект. Новая комната была обставлена и украшена вещами, которые папа нашел в моей старой комнате, вещами, которые я купила вместе с мамой, когда мне было двенадцать: простынями и подушками из «Кошмара перед Рождеством»[40] во время нашего визита в Стратфорд, плакаты The Cure из Кэмден-Тауна, фотографии из моего портфолио – пожелтевшие и устаревшие, скрученные по краям – прикреплены к стенам. Даже мамино цветочное одеяло все еще было там, и когда я глубоко вдохнула его, зажмурив глаза, то могла поклясться, что почувствовала слабый аромат ее свежего парфюма и сладостей.
Мои вещи в комнате ничуть не изменились с тех пор, как я была здесь в последний раз, но все же они больше не казались моими.
Год в Тодос-Сантосе изменил меня. Все выглядело глупо и по-детски, когда я осматривала все теми же глазами, ранее наблюдавшими за горящим домом, за сердитым мальчиком, которого ублажали на глазах у всей школы, и за сердцем моей сестры, разбившемся на полу в коридоре Школы Всех Святых перед «этой» же толпой. Я не могла не взглянуть на свою комнату ледяными глазами Вона, и то, что я увидела, смутило меня.
Я даже не знала почему, но все равно не могла вынести никаких изменений.
Не то чтобы это имело значение. Это не было похоже на то, что я планировала пригласить его к себе. На самом деле я подала запрос на замену замка в своей комнате, потому что большинство замков было слишком легко взломать, и я не хотела рисковать, когда дело касалось Вона Спенсера.
* * *
Через две недели после моего возвращения в Подготовительную школу Карлайл я сидела в своей комнате, работая над своей следующей сборкой. Я начала с опоры – короны – потому что решила, что это займет у меня больше всего времени. Вершина из шипов была почти готова, сложная и тяжелая, извивающаяся, как гигантский гребень. Шипы, как Вон, с ними было трудно работать – колючие, но нежные. Они так легко ломались, но заставляли меня так часто истекать кровью. Я никогда раньше не работала с таким трудным материалом.
Шип уколол мой большой палец как раз в тот момент, когда в мою дверь постучали. Я высосала кровь из своего пальца, развернулась на стуле и оперлась локтями о чертежный стол позади меня.
– Войдите, – сказала я.
Я думала, это папа. Занятия в школе начинались только на следующей неделе, а стажеры должны были прибыть сюда не раньше субботы.
Когда дверь открылась, плоскогубцы выпали из моей руки.
Рафферти Поуп стоял в коридоре, его золотая грива представляла собой массу локонов, подсвеченных солнцем, пронзительные зеленые глаза сияли через всю комнату. Он был выше и шире в плечах, чем я помнила, с насыщенным бронзовым загаром и ямочками на скулах. Он выглядел…
Красивым? Сногсшибательным? Великолепным?
Все эти слова не могли воздать ему должное, и все же Поуп не пробудил во мне ничего – кроме восторженного прилива платонической любви. Он сделал шаг в мою комнату, засунув руки в белые брюки Polo, которые только еще больше подчеркивали его загар.
– Ленора Асталис, невзгоды пошли тебе на пользу. Ты выглядишь подтянутой. – Он остановился в футе от меня, с улыбкой склонив голову набок.
– Рафферти Поуп, счастье тебе к лицу. Ты выглядишь великолепно. – Я встала с ним лицом к лицу.
Мальчик, который ходил со мной по замку на охоту за привидениями, когда мы были детьми. Который исследовал скрытые тропы и открывал потайные двери вместе со мной. У нас была общая история, общие интересы и взаимное глубокое уважение.
Наши руки нашли друг друга, и мы обнялись долго и крепко. От него все еще пахло океаном, солнцем и иностранными специями, от которых у меня пересохло во рту. Поуп взъерошил мне волосы жестом старшего брата.
– Жаль, что ты не прошла стажировку. Ты, черт возьми, заслужила это, Ленни.
Я ничего не сказала. Это не имело значения. Мы отстранились. Я нахмурилась, глядя на него, наши кончики пальцев все еще находились друг над другом, не совсем готовые полностью отпускать.
– Что ты здесь делаешь так рано, Рафф?
– О. – Он провел рукой по волосам, неловко хихикая. – Я решил начать работу над своим произведением. Оно немного сложное, и я слышал, Спенсер уже по уши увяз в своем проекте. Ты же знаешь, я люблю соревноваться. Не могу поверить, что они позволили ему продолжить работу над произведением, с которым он проходил отбор. – Его рот недовольно скривился.
– Знаю, – усмехнулась я, отступая от него. Одно упоминание о Воне испортило мне настроение. – Вону Спенсеру может сойти с рук все, чтоугодно. Даже убийство.
Наступила напряженная тишина, когда мои слова впитались в стены, как будто сами проникли в мою комнату, оседая, как настоящая истина.
– Я лучше пойду поговорю с мисс Хоторн о своей комнате. – Поуп ткнул большим пальцем за плечо.
Неужели он так же нервничал из-за Вона, как и я?
– Конечно. Да. – Я закатила глаза с улыбкой. – Что ж, рада тебя видеть. Может, мы сможем перекусить в центре, после того как ты закончишь обустраиваться? Шашлык и Айрн-Брю?[41]
Это было нашей традицией в Карлайле.
Каждые выходные мы с Поупом отправлялись на час в ближайший город, чтобы купить шашлык и чипсы в уксусе в маленькой туристической лачуге на берегу Темзы. Мы так и не смогли определить, была ли еда божественной потому, что мы привыкли к органической еде без сахара в столовой Карлайла, или потому что часовая дорога в каждую сторону под дождем, снегом или пеклом разжигала аппетит и заставляла нас поглощать еду, когда мы наконец добирались до места.
– Ах, пир воинов и нектар богов. – Выходя, он театрально поклонился, приподняв воображаемую шляпу. – Ваше желание для меня закон, миледи.
– Ботаник. – Я усмехнулась.
– Друзилла, – поддразнил он, его улыбка излучала достаточно тепла, чтобы моя детская комната казалась более сносной.
После того как Поуп ушел, я откинулась на спинку стула перед чертежным столом и, усмехнувшись, покачала головой, наклонившись, чтобы поднять плоскогубцы. Когда я взглянула на них, то поняла, что мой большой палец все еще кровоточит. Не желая идти к нашей секретарше, мисс Хоторн, чтобы попросить у нее аптечку первой помощи и взять пластырь, я высосала остатки крови из пальца.
Я откинула голову назад, закрыв глаза.
Его кровь.
Почему я так жаждала его крови? Почему не могла перестать думать о ней? Несмотря на то, что говорила Арабелла, я не была вампиром. Я не увлекалась игрой в кровь. По крайней мере, я так думала. И все же было что-то такое в Воне Спенсере, что я хотела разрушить.
У меня была острая потребность снять его кожу и посмотреть, что под ней. Раскрыть все его секреты.
Я закрыла глаза, покачала головой и размазала свою кровь по терновому венцу.
В темноте так много красоты. Просто ее труднее найти.
* * *
Поскольку мы с Поупом провели вместе время в течение следующей недели, мне стало гораздо лучше удаваться выкидывать Вона из своих мыслей. Он уже почти не занимал их. С каждым днем я обретала уверенность, убеждая себя, что смогу помочь ему с его загадочным проектом и при этом работать над своим.
Я переживу его жестокие слова, его раздражающую склонность врываться в мою жизнь с мусором, кровью и насмешками. Меня он не волнует, путь ходит со своими партнершами по минету целыми днями. Подавляющее большинство студентов в Карлайле еще не достигли совершеннолетия, и я сомневалась, что он настолько глуп, чтобы попробовать с ними позабавиться.
Мы с Поупом работали весь день с утра до ночи: он над своим произведением, я – над своим; ели печенье и пили подслащенный чай во время обеденных перерывов. Поуп работал над великолепной, размером от пола до потолка, картиной на холсте. Он пытался изобразить футуристический Лондон после апокалипсиса – темный, мрачный и очень серый. Пока что он задавал общие тона и колорит на холсте. На данный момент замок был совершенно пуст, если не считать горстки сотрудников и моего отца, который отсиживался в своем кабинете. Во время ужина мы с Раффом отправлялись в ближайший город за рыбой и чипсами и возвращались сытые, довольные и слегка пьяные от ледяного пива. Поппи по-прежнему присылала мне сладости, и иногда мы с Поупом подсыпали шоколадные шарики в наш утренний кофе и выпивали его перед началом рабочего дня.
В пятницу студенты летней сессии начали прибывать в замок. В субботу они собирались пронестись по коридорам в потоке писка и хихиканья, готовясь к занятиям в понедельник. Мы с Раффом избежали всей этой суматохи, одолжив папину лодку и плавая на ней по Темзе все выходные, напиваясь дешевым вином. Солнце светило так ярко, что его лучи проникали сквозь кожу. Мои веснушки вылезли наружу, а волосы стали золотистыми и мягкими. Маленькие морщинки возле глаз появились снова, и это означало, что я наконец-то улыбаюсь.
В воскресенье мы поставили лодку на якорь у небольшого холма и устроили пикник. Поуп жонглировал фруктами.
– Лови! – командовал он, когда я меньше всего этого ожидала, бросая виноград и абрикосы мне в рот. Он всегда пребывал в хорошем настроении, веселый и добродушный – совсем не такой, как измученные, хмурые художники, среди которых я росла. Только я понимала, что лучше не размышлять над тем, что за его невероятно яркой улыбкой скрывается тьма.
– Как поживает твоя сестра? – спросил он ни с того ни с сего, когда мы оба решили окунуть ноги в ледяную воду.
Я нисколько не сомневалась, что Рафф совершенно не интересовался Поппи. Я выросла с ним и знала его вкус. Ни я, ни Поппи не подходили ему. Он увлекался милыми, но сумасшедшими. Акцент на последнем. Все девушки, с которыми он встречался в Карлайле, бросали учебу из-за плохих оценок, отчислялись или исключались. Будь то употребление наркотиков, дисморфия тела[42] или порезы и тяжелая депрессия, у них всегда находилась причина исчезнуть.
Обычная скучная жизнь надоела ему до смерти, и я знала, что даже моя слегка готичная сущность была слишком мила для чего-то большего, чем дружба. Возможно, неоднозначная версия Всех Святых – с крашеными волосами и странной одеждой – все равно была бы слишком ванильной. А Поппи он считал недотрогой с глазами ангела.
– С ней все в порядке. Ей очень нравилась Калифорния, – осторожно сказала я, думая о ее времени до разрыва с Найтом. – Но, кажется, она счастлива вернуться в Великобританию.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Я еще не переспал с тобой.
Мне бы хотелось, чтобы ты не приезжал в Англию.
На мгновение я не поняла, что произнесла это вслух, как эти горькие и злобные слова сорвались с моих губ. У меня возникла сильная потребность причинить ему ответную боль. Чтобы отомстить. А потом тоже спасти его. Быть равной ему. Бог и смертный, бросающий вызов всем трудностям.
– Подожди, пока я доберусь туда, Джи-Джи. Ты пожалеешь, что я не умер.
Глава 9
Ленора
Никто не упоминал о вечеринке после того, что случилось.
Ни на следующий день, когда папа, Поппи и я сели в самолет до Хитроу, ни в последующие дни, когда все вернулись в Англию: папа и я – в замок Карлайл, который пустовал из-за летних каникул (летняя сессия еще не началась), а Поппи – в наш дом в Хэмпстед-Хит.
Поппи, естественно, предположила, что я сбежала с чердака самостоятельно – она не знала, что я уронила ключ, – и я не стала ее разубеждать. Когда папа расспрашивал нас о том, что произошло той ночью, мы обе были непреклонны в том, что от зажженной сигареты загорелись кусты, и мы вызвали пожарных.
Естественно, полиция Тодос-Сантоса тоже приехала для расследования. И когда они пришли к заключению, они поддержали эту версию событий. Все, что им было нужно, – это один наклон головы от Вона Спенсера. Он не шутил – его семья действительно правила этим чертовым городом.
Я не злилась на Поппи. Она никак не могла знать, что я в ловушке. У меня не было с собой телефона, и, когда я уронила ключ, там было так много шума и суеты на заднем дворе, она, конечно, скучала по этому. Но была одна настойчивая часть меня, которая задавалась вопросом, почему она не искала меня – по крайней мере, не проверила.
Несмотря на то, что я была в Беркшире, а она – в Лондоне, Поппи все равно каждый день присылала мне свежую корзинку чего-нибудь сладкого. Иногда в дверь моего общежития стучал курьер. Иногда папа оставлял ее подарок на пороге моей комнаты. Иногда он просто появлялся на моем ночном столике по утрам. Это был ее молчаливый способ сказать, что она переживает и что такого больше не повторится.
Извинения приняты, сестренка.
Мое слишком короткое лето пронеслось красочным, жарким пятном. Поуп катался на яхте на Сейшелах со своими родителями и двумя старшими сестрами. Я очень сомневалась, что он потратил время на подготовку к стажировке. Я не знала, что задумал Вон, но была уверена, что это связано с каким-то сатанинским ритуалом, игрой с ножами и пытками младенцев.
Что касается меня, то я отсиживалась в своей новой комнате в замке Карлайл на этаже для персонала и стажеров, поглощая книгу за книгой, время от времени здоровалась с папой в коридорах и планировала свой следующий проект. Новая комната была обставлена и украшена вещами, которые папа нашел в моей старой комнате, вещами, которые я купила вместе с мамой, когда мне было двенадцать: простынями и подушками из «Кошмара перед Рождеством»[40] во время нашего визита в Стратфорд, плакаты The Cure из Кэмден-Тауна, фотографии из моего портфолио – пожелтевшие и устаревшие, скрученные по краям – прикреплены к стенам. Даже мамино цветочное одеяло все еще было там, и когда я глубоко вдохнула его, зажмурив глаза, то могла поклясться, что почувствовала слабый аромат ее свежего парфюма и сладостей.
Мои вещи в комнате ничуть не изменились с тех пор, как я была здесь в последний раз, но все же они больше не казались моими.
Год в Тодос-Сантосе изменил меня. Все выглядело глупо и по-детски, когда я осматривала все теми же глазами, ранее наблюдавшими за горящим домом, за сердитым мальчиком, которого ублажали на глазах у всей школы, и за сердцем моей сестры, разбившемся на полу в коридоре Школы Всех Святых перед «этой» же толпой. Я не могла не взглянуть на свою комнату ледяными глазами Вона, и то, что я увидела, смутило меня.
Я даже не знала почему, но все равно не могла вынести никаких изменений.
Не то чтобы это имело значение. Это не было похоже на то, что я планировала пригласить его к себе. На самом деле я подала запрос на замену замка в своей комнате, потому что большинство замков было слишком легко взломать, и я не хотела рисковать, когда дело касалось Вона Спенсера.
* * *
Через две недели после моего возвращения в Подготовительную школу Карлайл я сидела в своей комнате, работая над своей следующей сборкой. Я начала с опоры – короны – потому что решила, что это займет у меня больше всего времени. Вершина из шипов была почти готова, сложная и тяжелая, извивающаяся, как гигантский гребень. Шипы, как Вон, с ними было трудно работать – колючие, но нежные. Они так легко ломались, но заставляли меня так часто истекать кровью. Я никогда раньше не работала с таким трудным материалом.
Шип уколол мой большой палец как раз в тот момент, когда в мою дверь постучали. Я высосала кровь из своего пальца, развернулась на стуле и оперлась локтями о чертежный стол позади меня.
– Войдите, – сказала я.
Я думала, это папа. Занятия в школе начинались только на следующей неделе, а стажеры должны были прибыть сюда не раньше субботы.
Когда дверь открылась, плоскогубцы выпали из моей руки.
Рафферти Поуп стоял в коридоре, его золотая грива представляла собой массу локонов, подсвеченных солнцем, пронзительные зеленые глаза сияли через всю комнату. Он был выше и шире в плечах, чем я помнила, с насыщенным бронзовым загаром и ямочками на скулах. Он выглядел…
Красивым? Сногсшибательным? Великолепным?
Все эти слова не могли воздать ему должное, и все же Поуп не пробудил во мне ничего – кроме восторженного прилива платонической любви. Он сделал шаг в мою комнату, засунув руки в белые брюки Polo, которые только еще больше подчеркивали его загар.
– Ленора Асталис, невзгоды пошли тебе на пользу. Ты выглядишь подтянутой. – Он остановился в футе от меня, с улыбкой склонив голову набок.
– Рафферти Поуп, счастье тебе к лицу. Ты выглядишь великолепно. – Я встала с ним лицом к лицу.
Мальчик, который ходил со мной по замку на охоту за привидениями, когда мы были детьми. Который исследовал скрытые тропы и открывал потайные двери вместе со мной. У нас была общая история, общие интересы и взаимное глубокое уважение.
Наши руки нашли друг друга, и мы обнялись долго и крепко. От него все еще пахло океаном, солнцем и иностранными специями, от которых у меня пересохло во рту. Поуп взъерошил мне волосы жестом старшего брата.
– Жаль, что ты не прошла стажировку. Ты, черт возьми, заслужила это, Ленни.
Я ничего не сказала. Это не имело значения. Мы отстранились. Я нахмурилась, глядя на него, наши кончики пальцев все еще находились друг над другом, не совсем готовые полностью отпускать.
– Что ты здесь делаешь так рано, Рафф?
– О. – Он провел рукой по волосам, неловко хихикая. – Я решил начать работу над своим произведением. Оно немного сложное, и я слышал, Спенсер уже по уши увяз в своем проекте. Ты же знаешь, я люблю соревноваться. Не могу поверить, что они позволили ему продолжить работу над произведением, с которым он проходил отбор. – Его рот недовольно скривился.
– Знаю, – усмехнулась я, отступая от него. Одно упоминание о Воне испортило мне настроение. – Вону Спенсеру может сойти с рук все, чтоугодно. Даже убийство.
Наступила напряженная тишина, когда мои слова впитались в стены, как будто сами проникли в мою комнату, оседая, как настоящая истина.
– Я лучше пойду поговорю с мисс Хоторн о своей комнате. – Поуп ткнул большим пальцем за плечо.
Неужели он так же нервничал из-за Вона, как и я?
– Конечно. Да. – Я закатила глаза с улыбкой. – Что ж, рада тебя видеть. Может, мы сможем перекусить в центре, после того как ты закончишь обустраиваться? Шашлык и Айрн-Брю?[41]
Это было нашей традицией в Карлайле.
Каждые выходные мы с Поупом отправлялись на час в ближайший город, чтобы купить шашлык и чипсы в уксусе в маленькой туристической лачуге на берегу Темзы. Мы так и не смогли определить, была ли еда божественной потому, что мы привыкли к органической еде без сахара в столовой Карлайла, или потому что часовая дорога в каждую сторону под дождем, снегом или пеклом разжигала аппетит и заставляла нас поглощать еду, когда мы наконец добирались до места.
– Ах, пир воинов и нектар богов. – Выходя, он театрально поклонился, приподняв воображаемую шляпу. – Ваше желание для меня закон, миледи.
– Ботаник. – Я усмехнулась.
– Друзилла, – поддразнил он, его улыбка излучала достаточно тепла, чтобы моя детская комната казалась более сносной.
После того как Поуп ушел, я откинулась на спинку стула перед чертежным столом и, усмехнувшись, покачала головой, наклонившись, чтобы поднять плоскогубцы. Когда я взглянула на них, то поняла, что мой большой палец все еще кровоточит. Не желая идти к нашей секретарше, мисс Хоторн, чтобы попросить у нее аптечку первой помощи и взять пластырь, я высосала остатки крови из пальца.
Я откинула голову назад, закрыв глаза.
Его кровь.
Почему я так жаждала его крови? Почему не могла перестать думать о ней? Несмотря на то, что говорила Арабелла, я не была вампиром. Я не увлекалась игрой в кровь. По крайней мере, я так думала. И все же было что-то такое в Воне Спенсере, что я хотела разрушить.
У меня была острая потребность снять его кожу и посмотреть, что под ней. Раскрыть все его секреты.
Я закрыла глаза, покачала головой и размазала свою кровь по терновому венцу.
В темноте так много красоты. Просто ее труднее найти.
* * *
Поскольку мы с Поупом провели вместе время в течение следующей недели, мне стало гораздо лучше удаваться выкидывать Вона из своих мыслей. Он уже почти не занимал их. С каждым днем я обретала уверенность, убеждая себя, что смогу помочь ему с его загадочным проектом и при этом работать над своим.
Я переживу его жестокие слова, его раздражающую склонность врываться в мою жизнь с мусором, кровью и насмешками. Меня он не волнует, путь ходит со своими партнершами по минету целыми днями. Подавляющее большинство студентов в Карлайле еще не достигли совершеннолетия, и я сомневалась, что он настолько глуп, чтобы попробовать с ними позабавиться.
Мы с Поупом работали весь день с утра до ночи: он над своим произведением, я – над своим; ели печенье и пили подслащенный чай во время обеденных перерывов. Поуп работал над великолепной, размером от пола до потолка, картиной на холсте. Он пытался изобразить футуристический Лондон после апокалипсиса – темный, мрачный и очень серый. Пока что он задавал общие тона и колорит на холсте. На данный момент замок был совершенно пуст, если не считать горстки сотрудников и моего отца, который отсиживался в своем кабинете. Во время ужина мы с Раффом отправлялись в ближайший город за рыбой и чипсами и возвращались сытые, довольные и слегка пьяные от ледяного пива. Поппи по-прежнему присылала мне сладости, и иногда мы с Поупом подсыпали шоколадные шарики в наш утренний кофе и выпивали его перед началом рабочего дня.
В пятницу студенты летней сессии начали прибывать в замок. В субботу они собирались пронестись по коридорам в потоке писка и хихиканья, готовясь к занятиям в понедельник. Мы с Раффом избежали всей этой суматохи, одолжив папину лодку и плавая на ней по Темзе все выходные, напиваясь дешевым вином. Солнце светило так ярко, что его лучи проникали сквозь кожу. Мои веснушки вылезли наружу, а волосы стали золотистыми и мягкими. Маленькие морщинки возле глаз появились снова, и это означало, что я наконец-то улыбаюсь.
В воскресенье мы поставили лодку на якорь у небольшого холма и устроили пикник. Поуп жонглировал фруктами.
– Лови! – командовал он, когда я меньше всего этого ожидала, бросая виноград и абрикосы мне в рот. Он всегда пребывал в хорошем настроении, веселый и добродушный – совсем не такой, как измученные, хмурые художники, среди которых я росла. Только я понимала, что лучше не размышлять над тем, что за его невероятно яркой улыбкой скрывается тьма.
– Как поживает твоя сестра? – спросил он ни с того ни с сего, когда мы оба решили окунуть ноги в ледяную воду.
Я нисколько не сомневалась, что Рафф совершенно не интересовался Поппи. Я выросла с ним и знала его вкус. Ни я, ни Поппи не подходили ему. Он увлекался милыми, но сумасшедшими. Акцент на последнем. Все девушки, с которыми он встречался в Карлайле, бросали учебу из-за плохих оценок, отчислялись или исключались. Будь то употребление наркотиков, дисморфия тела[42] или порезы и тяжелая депрессия, у них всегда находилась причина исчезнуть.
Обычная скучная жизнь надоела ему до смерти, и я знала, что даже моя слегка готичная сущность была слишком мила для чего-то большего, чем дружба. Возможно, неоднозначная версия Всех Святых – с крашеными волосами и странной одеждой – все равно была бы слишком ванильной. А Поппи он считал недотрогой с глазами ангела.
– С ней все в порядке. Ей очень нравилась Калифорния, – осторожно сказала я, думая о ее времени до разрыва с Найтом. – Но, кажется, она счастлива вернуться в Великобританию.