Жена Тони
Часть 41 из 100 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Только потому, что идет война.
– Да нет, дело в тебе. У тебя врожденный талант покорять дамские сердца.
– Я стараюсь быть настоящим симпатягой.
– Ты и есть симпатяга.
– Тогда почему ты мне чуть голову не оторвала в Чикаго?
– Тогда ты получил по заслугам.
– Допустим. Но похвали же меня хоть немного. Сегодня я искупаю все свои грехи.
– Как идут дела в Нью-Йорке?
– Я одинок. А вот ты – нет.
Чичи посмотрела на Джима Ламарку, хохотавшего над чем-то вместе с братьями Озелла по другую сторону танцпола.
– Красавчик, правда? – удовлетворенно сказала она.
– Как скажешь, – буркнул Тони.
– Что такое? Неужели ревнуешь? С какой стати? Я думала, я у тебя уже в печенках сижу.
Чичи протянула Тони ломтик пиццы с анчоусами. Он жадно его съел. Она подала ему салфетку.
– Чич, ты моя лучшая подруга, – проникновенно начал Тони. – Я знаю, девушки не любят, когда им говорят подобное, – почему-то слово «подруга» относится только к девушкам, с которыми ты перешучиваешься на фабрике. Но для мужчины слова о дружбе означают наивысший почет, глубочайшее уважение.
Чичи потрогала лоб Тони:
– Жара нет. Значит, ты не умираешь.
– Перестань, я серьезно, – сказал Тони. Его лицо приобрело какое-то странное выражение.
– Что это ты пытаешься изобразить на физиономии? – удивилась Чичи.
– Иногда ты медленно соображаешь, – тихо произнес Тони.
– А разве это не со всеми случается?
– Конечно, но ты-то медленно соображаешь, только когда речь идет о тебе как о женщине.
– Что ты хочешь сказать?
– Я с тобой флиртую, а ты реагируешь так, будто я просто дурачусь.
– А разве это не одно и то же?
– Чичи, я близко принял к сердцу твои слова. Насчет Далилы. Насчет того, что я ей сделал.
– Ты ей изменял.
– Все было немного сложнее.
– «Сложнее» просто удобное слово, за которым ты прячешься, а на самом деле все было очень просто. Ты сказал Далиле, что любишь ее, а потом занимался любовью с другими девушками, хоть и любил Далилу. Так кто же виноват в том, что все стало сложно?
– А теперь ты назначила себя моим духовником.
– Я не хочу быть твоим духовником. Найди себе духовника, если он тебе требуется. Вон за столиком номер четыре сидит монсеньор Ниббио.
– Ребята в оркестре всё удивлялись, что у тебя нет парня. Наверное, надо рассказать им об этом твоем дылде.
– Ничего ты им не расскажешь. Нет, лучше расскажи им вот что: я там для того, чтобы трудиться. Делать свою работу. Получать за это деньги. Трудиться лучше. Получить больше денег за следующую работу. И так далее.
– Слушай, передохни немного.
– Ты никогда не замечал, что почему-то, когда любовь завяла, из ансамбля уходит именно девушка? В каждом договоре, который подписывает женщина, должно стоять примечание: «Сестренка, только не надо в него влюбляться. Когда все закончится, а это непременно случится, ты останешься с разбитым сердцем и без работы». А что же мужчина? Он продолжает турне, как будто ничего не произошло. Получает надбавку к жалованью и поднимается еще выше. Так что можешь передать ребятам: я никогда не буду этим «ничего не произошло» для какого-то там мужчины.
– Передать могу.
– Мне двадцать четыре года. Я не хочу терять время, путаясь с ударником. Или тромбонистом. Или солистом, если на то пошло.
– Никто же не говорит, что ты должна это делать.
– Тогда почему же они спрашивают? Сплетничают, как какие-то прачки. И этим я, кстати, оскорбляю всех прачек на свете. Им впору требовать извинений.
– Ребята просто любят поболтать.
– Фу.
– Они думают, что тебе нравлюсь я.
Тут Чичи рассердилась.
– Они думают, что если мы вместе работаем, то заодно крутим шашни?
– Не знаю. Наверное.
– Что «наверное»? Парень и девушка не могут просто посидеть в комнате с бумажным пианино и выйти с новой песней, должно быть что-то еще?
– Ну, это они так думают.
– Надеюсь, ты им все разъяснил.
– Конечно.
– Просто верх непрофессионализма предполагать, что мужчина и женщина не могут работать вместе, не вступая в связь. Не понимаю, как это им вообще пришло в голову, где они такое видели? Ах да. У тебя.
– Почему ты так злишься? – спокойно спросил Тони.
– Потому что ты не слушаешь!
– Тогда послушай вот это: я записался добровольцем.
– Что ты сделал?
– Записался добровольцем.
– На военную службу?
– В духовной семинарии мне бы все равно отказали, – пожал он плечами. – Я хочу принести пользу своей стране. Пора перестать крутиться как белка в колесе и сделать в жизни то, что по-настоящему имеет значение.
– Ты записался в армию! – Чичи была впечатлена.
– Не в армию, во флот. Ты всегда говорила, что в океане есть что-то особенное. И я думаю, ты права. Там я найду все ответы. – Тони наклонился к ее уху и прошептал: – По-моему, мне нужен океан.
– Кьяра? – Джим положил руки на плечи Чичи.
– Ты называешь ее Кьяра? – удивился Тони. – Подумать только.
– Это прелестное имя, – улыбнулся Джим.
– Конечно, – согласился Тони, смахивая крошки с лацкана Джима.
Чичи подняла взгляд на Джима.
– Тони только что сказал мне, что записался во флот.
– Правда? – Джим протянул ему руку для рукопожатия. – А я в военной авиации.
– Думаю, мы сумеем выиграть эту заварушку, а?
– А куда мы денемся!
– Правда. Иначе знакомый нам мир перестанет существовать. А скажи мне, Джим, чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Моя семья занимается грузоперевозками.
– И куда вы возите грузы? В Калифорнию? Техас?
– Нет, мы держимся Восточного побережья. Нью-Йорк, Пенсильвания, Коннектикут.
– Приятные места. Я выступал в горах Поконо. Там в лесах прекрасные отели. Например, гостиница «Маунт Эйри».
– Да, отличные.
Кузина Джузи прорвалась сквозь группу гостей и присоединилась к ним. Она только что заново припудрила лицо и подкрасила губы бордовой помадой. Это сочетание делало ее лицо похожим на портрет гуашью – сухой, но яркий.
– Да нет, дело в тебе. У тебя врожденный талант покорять дамские сердца.
– Я стараюсь быть настоящим симпатягой.
– Ты и есть симпатяга.
– Тогда почему ты мне чуть голову не оторвала в Чикаго?
– Тогда ты получил по заслугам.
– Допустим. Но похвали же меня хоть немного. Сегодня я искупаю все свои грехи.
– Как идут дела в Нью-Йорке?
– Я одинок. А вот ты – нет.
Чичи посмотрела на Джима Ламарку, хохотавшего над чем-то вместе с братьями Озелла по другую сторону танцпола.
– Красавчик, правда? – удовлетворенно сказала она.
– Как скажешь, – буркнул Тони.
– Что такое? Неужели ревнуешь? С какой стати? Я думала, я у тебя уже в печенках сижу.
Чичи протянула Тони ломтик пиццы с анчоусами. Он жадно его съел. Она подала ему салфетку.
– Чич, ты моя лучшая подруга, – проникновенно начал Тони. – Я знаю, девушки не любят, когда им говорят подобное, – почему-то слово «подруга» относится только к девушкам, с которыми ты перешучиваешься на фабрике. Но для мужчины слова о дружбе означают наивысший почет, глубочайшее уважение.
Чичи потрогала лоб Тони:
– Жара нет. Значит, ты не умираешь.
– Перестань, я серьезно, – сказал Тони. Его лицо приобрело какое-то странное выражение.
– Что это ты пытаешься изобразить на физиономии? – удивилась Чичи.
– Иногда ты медленно соображаешь, – тихо произнес Тони.
– А разве это не со всеми случается?
– Конечно, но ты-то медленно соображаешь, только когда речь идет о тебе как о женщине.
– Что ты хочешь сказать?
– Я с тобой флиртую, а ты реагируешь так, будто я просто дурачусь.
– А разве это не одно и то же?
– Чичи, я близко принял к сердцу твои слова. Насчет Далилы. Насчет того, что я ей сделал.
– Ты ей изменял.
– Все было немного сложнее.
– «Сложнее» просто удобное слово, за которым ты прячешься, а на самом деле все было очень просто. Ты сказал Далиле, что любишь ее, а потом занимался любовью с другими девушками, хоть и любил Далилу. Так кто же виноват в том, что все стало сложно?
– А теперь ты назначила себя моим духовником.
– Я не хочу быть твоим духовником. Найди себе духовника, если он тебе требуется. Вон за столиком номер четыре сидит монсеньор Ниббио.
– Ребята в оркестре всё удивлялись, что у тебя нет парня. Наверное, надо рассказать им об этом твоем дылде.
– Ничего ты им не расскажешь. Нет, лучше расскажи им вот что: я там для того, чтобы трудиться. Делать свою работу. Получать за это деньги. Трудиться лучше. Получить больше денег за следующую работу. И так далее.
– Слушай, передохни немного.
– Ты никогда не замечал, что почему-то, когда любовь завяла, из ансамбля уходит именно девушка? В каждом договоре, который подписывает женщина, должно стоять примечание: «Сестренка, только не надо в него влюбляться. Когда все закончится, а это непременно случится, ты останешься с разбитым сердцем и без работы». А что же мужчина? Он продолжает турне, как будто ничего не произошло. Получает надбавку к жалованью и поднимается еще выше. Так что можешь передать ребятам: я никогда не буду этим «ничего не произошло» для какого-то там мужчины.
– Передать могу.
– Мне двадцать четыре года. Я не хочу терять время, путаясь с ударником. Или тромбонистом. Или солистом, если на то пошло.
– Никто же не говорит, что ты должна это делать.
– Тогда почему же они спрашивают? Сплетничают, как какие-то прачки. И этим я, кстати, оскорбляю всех прачек на свете. Им впору требовать извинений.
– Ребята просто любят поболтать.
– Фу.
– Они думают, что тебе нравлюсь я.
Тут Чичи рассердилась.
– Они думают, что если мы вместе работаем, то заодно крутим шашни?
– Не знаю. Наверное.
– Что «наверное»? Парень и девушка не могут просто посидеть в комнате с бумажным пианино и выйти с новой песней, должно быть что-то еще?
– Ну, это они так думают.
– Надеюсь, ты им все разъяснил.
– Конечно.
– Просто верх непрофессионализма предполагать, что мужчина и женщина не могут работать вместе, не вступая в связь. Не понимаю, как это им вообще пришло в голову, где они такое видели? Ах да. У тебя.
– Почему ты так злишься? – спокойно спросил Тони.
– Потому что ты не слушаешь!
– Тогда послушай вот это: я записался добровольцем.
– Что ты сделал?
– Записался добровольцем.
– На военную службу?
– В духовной семинарии мне бы все равно отказали, – пожал он плечами. – Я хочу принести пользу своей стране. Пора перестать крутиться как белка в колесе и сделать в жизни то, что по-настоящему имеет значение.
– Ты записался в армию! – Чичи была впечатлена.
– Не в армию, во флот. Ты всегда говорила, что в океане есть что-то особенное. И я думаю, ты права. Там я найду все ответы. – Тони наклонился к ее уху и прошептал: – По-моему, мне нужен океан.
– Кьяра? – Джим положил руки на плечи Чичи.
– Ты называешь ее Кьяра? – удивился Тони. – Подумать только.
– Это прелестное имя, – улыбнулся Джим.
– Конечно, – согласился Тони, смахивая крошки с лацкана Джима.
Чичи подняла взгляд на Джима.
– Тони только что сказал мне, что записался во флот.
– Правда? – Джим протянул ему руку для рукопожатия. – А я в военной авиации.
– Думаю, мы сумеем выиграть эту заварушку, а?
– А куда мы денемся!
– Правда. Иначе знакомый нам мир перестанет существовать. А скажи мне, Джим, чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Моя семья занимается грузоперевозками.
– И куда вы возите грузы? В Калифорнию? Техас?
– Нет, мы держимся Восточного побережья. Нью-Йорк, Пенсильвания, Коннектикут.
– Приятные места. Я выступал в горах Поконо. Там в лесах прекрасные отели. Например, гостиница «Маунт Эйри».
– Да, отличные.
Кузина Джузи прорвалась сквозь группу гостей и присоединилась к ним. Она только что заново припудрила лицо и подкрасила губы бордовой помадой. Это сочетание делало ее лицо похожим на портрет гуашью – сухой, но яркий.