Жена Тони

Еще до рассвета Чичи была одета и готова отправляться в дорогу. Оставалось достаточно времени, чтобы успеть на поезд в четыре часа утра, который отвезет ее в Нью-Йорк. Там ей предстояло пересесть на другой поезд до Саут-Бенда в штате Индиана, где она и встретится с ансамблем.

Обходя погруженные в темноту комнаты, она напомнила себе, что здесь всегда останется ее дом, родной дом; когда ей понадобятся силы и отвага, достаточно будет вспомнить о нем. Она поцеловала на прощанье спящую Люсиль, затем прошла в спальню матери, поцеловала ее тоже и оставила на комоде конверт с деньгами. В комнате Барбары и Чарли она обняла сестру и поблагодарила ее за все. А потом настало время покинуть единственный дом, который у нее когда-либо был.

Чарли уже погрузил пишущую машинку, чемодан и шляпную коробку Чичи в свой автомобиль с откидным верхом. Она взяла сумочку с кухонного шкафа и вышла на улицу. Небо пока оставалось темным; она поежилась от холода, шагая по дорожке и в последний раз вдыхая запах моря. Под подошвами ее лучших туфель заскрипел песок. Песок с пляжа Си-Айла постоянно оказывался у всех под ногами, и было трудно представить себя без него. Сколько раз за день ни подметала Изотта, песку удавалось просочиться и на дорожку, и на крыльцо, и в дом. С самого детства песок неизменно присутствовал в жизни Чичи – не меньше, чем, например, макароны. Теперь ей будет его недоставать.

Чичи остановилась у калитки. Она мысленно прочла молитву Богородице и помолилась душе Мариано, чтобы душа отца с небес оберегала гнездо, которого семья едва не лишилась всего год назад. Мысль о том, что мать и сестры надежно укрыты за стенами отцовского дома, приносила ей некоторое утешение. Можно было сосредоточиться на предстоящей работе, зная, что в этом отношении их будущее обеспечено.

Добиться того, чтобы Чичи записывала собственные пластинки и выступала с известным оркестром, было в равной степени стремлением отца и собственной мечтой Чичи. Мариано не довелось увидеть день, когда она сделает этот шаг, но сейчас это не имело значения. Он поверил в нее, и уверенность, которую он вселил в свою среднюю дочь, останется с ней, куда бы ни занесли ее гастроли.

Чарли завел мотор и позвал:

– Чич, нам пора выдвигаться!

Она кивнула, закрыла за собой калитку и больше не оглядывалась. Чичи Донателли покинула дом, чтобы стать той, кем ей было суждено стать, – потому что большой мир мог предложить ей нечто, чего не могли ей дать самые близкие люди.

Когда Чарли и Чичи отъехали от дома, взошло солнце, обрамленное веером золотистых и сиреневых лучей, пробившихся сквозь мохнатые серые облака. Только гараж, в котором окрыленный большими надеждами отец некогда устроил студию звукозаписи, остался в тени, потому что Чичи увозила музыку с собой.



Джимми Арена сидел за пианино в репетиционном зале «Сайбург» в Саут-Бенде, штат Индиана, перебирая клавиши и что-то отмечая на нотной партитуре. Он был самым молодым в новом поколении руководителей биг-бэндов и твердо намеревался встряхнуть музыкальную сцену своим новаторским подходом.

Джимми нравилось устраивать эклектичные шоу, где инструментальные свинговые интерлюдии подлиннее пикантно перемежались комедийными сценками, выступлениями сестер-певичек и танцевальными номерами. Близоруко прищурившись на ноты, он откинулся на стуле и раскачивался на его задних ножках, приподняв ступни, – в этом положении он походил на дрессированного тюленя, взгромоздившегося на цирковую тумбу. На носу маэстро сидели очки в роговой оправе. Его густые каштановые волосы были гладко зачесаны назад, а на локтях вельветового пиджака красовались декоративные кожаные заплаты. Общий образ напоминал загадочного профессора-оригинала, эдакого симпатичного философа, который еще и на саксофоне отлично играет.

Чичи стояла в дверях, переживая, будто школьница на пороге нового класса в первый день учебного года. Она поискала глазами единственное знакомое лицо – Саверио Армандонаду (Тони Арма, напомнила она себе), который и сам несколькими днями ранее присоединился к ансамблю в качестве нового солиста. Ли послала его вперед репетировать те песни, которые ему предстояло исполнять в одиночку. Чичи наняли как гвоздь оригинальной программы, и Ли устроила так, чтобы она могла приехать немного позже.

Чичи не нашла Тони в зале, хотя у ребят из оркестра был перерыв. Несколько музыкантов курили, другие настраивали инструменты, делали пометки в нотах, а еще двое заигрывали с хорошенькими танцовщицами, репетировавшими номер.

Когда режиссер-постановщик позвал оркестр обратно на репетицию, Чичи пробралась сквозь толпу и представилась ему.

– Танцовщица? Певица? Или что? – нетерпеливо гавкнул он, подавая оркестру и девушкам знак возвращаться на свои места.

– Я певица. И автор песен. Я исполняю шуточные песни и комические диалоги с Тони Армой.

– Ступайте в репетиционный зал А, вниз по коридору.

Чичи вышла из зала, с облегчением переводя дух. Она пошла вдоль коридора, заглядывая в каждую студию через окошки на дверях, и задержалась, увидев за одной из дверей шеренгу рослых и дюжих парней, пытавшихся выполнять балетные движения у станка. Чичи застыла, не в силах оторваться от их версии глубокого плие. Получалось неважно, и зрелище было презабавное.

– Чем могу быть полезен? – раздался у нее за спиной неприветливый мужской голос.

– Мне нужен зал А.

– Вам не сюда.

– А кто эти балерины?

– Это нападающие футбольной команды из Нотр-Дама. Тренер считает, что им не хватает грации.

– Ну и как?

– Получится – скажу.

Чичи продолжала свой путь по коридору, пока наконец не нашла зал А. Она постучала в дверь и с радостью, смешанной с облегчением, увидела, что ей открыл Тони.

– Добро пожаловать на гастроли, Чич. Как прошло путешествие?

– Дорога была длинная. – Она сняла шляпку и оглядела студию. – Но поезд мне понравился.

– Увы, дальше только автобусом.

– Ничего, справлюсь.

– У тебя ноты с собой? Джимми хочет, чтобы мы спели «Скалку моей мамаши» уже в Элькарте. У нас есть сутки на подготовку.

Чичи села за пианино, открыла папку и развернула ноты. Она немного побренчала, разогревая пальцы.

– Давай просто споем ее пару раз и тогда уже посмотрим, как оформить номер. Хорошо?

– Можно и так. – Тони встал у нее за спиной.

Чичи аккомпанировала, а Тони пел свою партию, когда в комнату ворвался режиссер-постановщик.


– Мы потеряли сестер Ратледж! Судя по всему, Синтия запустила в Джейн телефоном в гостинице «Моррис», и та ушла с гастролей.

– Лучше уж телефон, чем кухонная скалка, – проворчал Тони, не отрываясь от нот.

– А может, введем комедийный номер – мужской балет? – предложила Чичи.

– Что? Где я вам это возьму? – Режиссер вопросительно посмотрел на Тони: – Кто эта девчонка? – Он перевел взгляд на Чичи: – Ты чокнутая, что ли?

– Просто я только что видела нечто забавное. Куча парней, которые совершенно не умеют танцевать, но очень стараются. Послушайте. Оркестр играет что-то в этом роде, – она отбарабанила импровизацию на классический мотив, которая вдруг перешла в свинг. – Просто как идея для музыкального сопровождения. Берете пару ребят из оркестра, и пусть танцуют балет – получится, конечно, ужасно, но зато, когда они перейдут на свинг, будет здорово. Такая забавная увертюра к чему-то еще, или можно продолжить в том же духе. Ну, я могу что-нибудь еще придумать, например. Если мистеру Арене понравится.

– Пойду поговорю с Джимми, – бросил режиссер, выходя из зала.

– На чем мы остановились? – спросила Чичи у Тони.

– На перекрестке богатства со славой, – пошутил Тони.

– Ты пой давай.

– Нет, я серьезно. – Он наклонился поближе к нотам через ее плечо. От ее волос веяло свежим ароматом мяты и ванили. – Значит, теперь ты называешь меня Тони?

– А разве на афише написано не так?

– Ну да, но мы ведь старые друзья.

– Послушай, я только что приехала. Не заигрывай со мной, итальянец. У меня вся одежда измята, и я проголодалась. Я вовсе не чувствую себя богатой и знаменитой. Хочу просто по возможности не потерять эту работу.

– Гляди, – Тони протянул ей телеграмму. – СММ 67 в ХП. WABC ее сыграло 7 раз за день. ЛБ.

– Когда это произошло?

– Пока ты ехала в поезде.

Чичи низко склонила голову.

– Ты молишься, что ли? – удивился Тони.

– А тебе какая разница?

– Ты ведь молилась, чтобы сюда попасть. И попала. Дальше можно не молиться.

– Мне бы хотелось, чтобы здесь был мой папа.

– А, понимаю.

– А ты напишешь об этом своим родителям?

Тони уселся рядом с Чичи на банкетке у пианино.

– Давай договоримся: я не спрашиваю о твоих личных делах, а ты не спрашиваешь о моих.

– Глупости. Мы ведь знакомы с семьями друг друга.

– Я имею в виду, помимо взаимных приветов и прочих приятностей.

– Но почему? – спросила Чичи.

– Я не хочу о них говорить.

– Тогда с кем же ты разделишь радость, Саверио? – спросила Чичи, открывая ноты и устраивая их на подставке. – То есть, я хотела сказать, Тони?

Прежде чем он успел ответить, в комнату вошло танцевальное трио. Все девушки, профессиональные танцовщицы, были хороши собой, длинноноги и готовы на все.

– Нас прислал старина Тут, он что-то болтал о новом номере, – сообщила главная, Ширли.

– Секундочку, девушки. Вы мне можете понадобиться, чтобы разделить мою радость, – сказал Тони, выразительно глядя на Чичи, которая его проигнорировала.

Ширли нахмурилась:

– Это что, новый танец из Саут-Бенда? Странное название – «Раздели мою радость».

– Всё лучше, чем «Скользи, мой клещ»[55] из Дулута, – пожала плечами Руби. – Ну, давайте, какие там па?



Чичи работала, распахнув настежь окно своего номера. Гостиница «Лора» в Элькарте, штат Индиана, была скромно обставлена, но содержалась в чистоте. Свежий ветерок пошевелил разложенную на столе бумажную клавиатуру, перелистнул страницы нотной тетради. Чичи решила, что пора собрать клавиатуру и отложить ее вместе с тетрадью. Она проголодалась, а день выдался утомительный.