Железо и серебро

Огоньки закружились вокруг возвышения, выхватили из тени подбородок и четко очерченные губы сидевшего на троне мужчины, потом его висок, перечеркнутый прядью волос, такой-то неопрятно-серой, потом — щеку, изувеченную шрамом.

— Покажись, — зло сказала Анна. — Я не буду разговаривать непонятно с кем.

Смех слуа был похож на звон тихих колокольчиков. Этот звук ледяной волной пошел у Анны вдоль позвоночника.

— Ты груба, — с сожалением проговорило это существо. — Отказалась от первого провожатого, убила второго. Теперь выставляешь мне требования.

Этот голос, эти слова, тон, которым они были сказаны, показались Анне очень, очень знакомыми. От привкуса рябинового вина во рту вернулась тошнота. Греймур медленно вдохнула холодный, пахнущий кровью воздух. Не помогло, и она только зло сцепила зубы.

Огоньки однако прекратили свое кружение, их бледное сияние разгорелось ярче. Окруженный им, слуа взглянул на Анну в упор.

С левой стороны его лицо представляло собой безобразную мешанину шрамов. Кое-где кожа висела лоскутьями. Правая половина лица пострадала меньше и сохранила остатки былой красоты. И глаза. Глаза по-прежнему были нечеловечески яркими, болезненно прекрасными. И невозможно, обжигающе холодными.

Под взглядом этих глаз каждый должен был почувствовать себя пылью, ледяной крошкой, упасть и преклониться перед чужим величием.

Анна устало сказала:

— Достаточно. Ты позвал меня по делу, я пришла. Обойдемся без театра.

Ее голос заставил Дэйва вздрогнуть. Ей показалось, он еще сильнее вцепился в сталагмитовый трон. Усилием воли женщина заставила себя смотреть куда-то мимо него. Чем сильнее она покажет сидящему на троне, как важно ей получить то, зачем она пришла, тем выше может оказаться цена.

Слуа рассмеялся снова. Анне показалось, что ее позвоночник пытаются вырвать заживо. Она встала устойчивее, хотя ноги сводило от холода и проговорила жестко:

— Я принесла. Ты хотел ключ на Ту сторону. Он у меня.

Слуа чуть подался вперед:

— Отдай мне.

Он протянул руку, и Анна невольно отступила — ногти у него были как у несвежего мертвеца, такие же длинные, грязные и загнутые. Ей совсем не улыбалось лечить потом царапины от этих ногтей и заражение крови.

— Ты сказал, что дашь за нее плату. Ценное для меня за ценное для тебя.

— И чего же ты хочешь? — голос слуа стал вкрадчивым. — Богатства? Я могу указать тебе на древние клады. Но принесут ли они тебе удачу? Или, может быть, власть? У меня осталась некоторая власть над людьми наверху, и…

— Отпусти его, — Анна подбородком указала на Дэйва.

Слуа плавно откинулся на спинку трона, его изуродованное лицо тронула мягкая улыбка.

— Его? Я не держу здесь Тростника против его воли.

Анне показалось — ее ударили по лицу наотмашь. Слуа продолжал:

— Я спас его и дал убежище. Разве ему не нужно убежище? Сейчас, когда наступает время Охоты, и жестокая королева выходит на след тех, за кем ей видится вина? Ее копья не знают ни пощады, ни промаха, ее милосердие не принадлежит ни Этой стороне, ни Той. Я не держу этого мальчика, но куда он пойдет?

Красная кровь на белой рубахе Моргана О'Рейли. Анна вспомнила, как Тис приволок его к ногам Скачущей-в-Охоте, помнила крик, перешедший в хрип, помнила, что так и не посмела открыть глаза, пока все не кончилось.

Она почувствовала себе полной, стопроцентной дурой. Дэйв стоял неподвижно, только напряжение плеч выдавало.

— Значит, — сказала Анна ровно, — мне не на что менять ключ.

Черта с два ей дадут уйти. Понимание это было холоднее, чем смех слуа, чем ледяная вода в ботинках. И Дэйв, который не удосужился ей даже слова сказать… У Анны даже мысли не было, что он может оставаться по своей воле с убийцей его деда. С существом, сводящим людей с ума и заставляющим их приносить кровавые жертвы.

Но Дэйв сам был убийцей. И ему действительно было некуда идти.

Дура. Полная, стопроцентная дура.

Слуа улыбался мягко-мягко. Потом покачал головой:

— Ты могла бы обменять ключ на возвращение наверх, к примеру. Я не стану мешать тебе. но и третьего проводника не дам. А богатство и власть я дам тебе в дар. Почему нет? Мои клятвы с родом Олбри нарушены, они ослушались моих слов. Я мог бы отдать тебе то, что было у них.

— Мне не нужны такие подарки, — Анна резко дернула плечом. Слуа прикрыл глаза, словно ему в самом деле было жаль.

В тенях у стен пещеры что-то шевелилось. Как будто кто-то поднимался с земли, медленно, тяжело, там что-то ворочалось и вздыхало. Тихо стонало и всхлипывало.

Анна вспомнила человека (впрочем, человека ли?), которого она убила в ливневке, и сжала нож. Ладонь была липкой от пота.

— Достаточно, — голос Дэйва прозвучал так неожиданно и ясно, что Греймур вздрогнула. — Отдай ему то, что он хочет, и пойдем отсюда.

Тени отпрянули обратно к стенам пещеры. В три плавных движения Дэйв вышел из-за трона, спустился вниз и встал рядом с Анной.

— Никаких даров. Никаких проводников, — голос его звенел. С некоторым опозданием Греймур поняла — от ярости.


Слуа откинулся на спинку трона и вздохнул:

— Бедное дитя человеческое. Такое неразумное дитя. Без меня тебе не укрыться от Охоты.

— Значит, не укрыться.

— А ты? — вкрадчивый голос слуа как будто пытался просочится Анне под одежду. — Ты позволишь ему умереть? Ради собственной прихоти…

— Я буду решать за себя сам, — Дэйв не дал ей ответить. — Клятва между нами нарушена с обоих сторон, и я…

— За тобой долг, — слуа резко подался вперед. — Я спас тебя из воды, красной от крови.

— Поэтому она отдаст тебе ключ. И мы уйдем.

Медленно, очень медленно Анна вспомнила, как это — снова дышать. Она вдохнула пахнущий кровью воздух пещеры и сделала шаг вперед, оказавшись плечом к плечу с Дэйвом.

— Это очень мило, — слуа поморщился. — Но так не пойдет.

— Я не буду с тобой торговаться, — хмуро сказал Дэйв. Анне внезапно показалось, что он очень, смертельно устал.

— Разве у тебя есть силы, чтобы торговаться со мной, мальчик? — губы слуа тронула снова улыбка. — Но я покажу вам свою добрую волю. Мы уйдем отсюда вместе, все трое. А на Границе я получу то, что мне нужно, и мы распрощаемся.

— Пусть будет так, — сказал Дэйв.

А Анна подумала, что не верит ни единому слову слуа.

Но ей пришлось вложить нож в ножны. Дэйв взял ее за руку. Как тогда, когда они бежали от Дикой охоты через ночное поле. Слуа глянул на них презрительно.

Он плавно поднялся с трона. Хлопнул в ладони, и гулкое эхо подхватило его голос:

— Нынче время мне покинуть это убогое жилище! Меня жду поля и холмы, и кто знает, под чьей властью окажутся они.

Анна украдкой поморщилась. Судя по лицу Дэйва, он тоже предпочел был, чтобы слуа заткнулся.





14




Втроем они миновали темные и вонючие тоннели ливневки и выбрались наружу в подвале дома Олбри. Анна потянулась включить связь на мобильном, но когтистые пальцы слуа перехватили ее за запястье.

— Нет, — вкрадчиво сказал он. — Нам не нужны здесь твои друзья с пулями железными и серебряными. Мы же договорились. А они так часто все портят.

Греймур стряхнула его руку. Взяла пальто, брошенное на ящики. Сказала Дэйву: — Я на машине.

На машине, в которой установлен маячок. Ник О'Ши настоял после истории с похищением. Почему-то Анне очень захотелось, чтобы "ее друзья" имели представление, где она.

Тревога нарастала отвратительным ледяным комком в животе. Как будто ее жизнь бежит по кругу, только ставки с каждым новым заходом становятся выше. Вначале баньши. Потом Морган О'Рейли. Теперь эта тварь.

— Тем проще, — Дэйв пожал плечами.

— Пусть будет так, — слуа легко пожал плечами и первым начал подниматься по лестнице в жилую часть дома.

Наверху царила тишина. В гостиную уже проник тяжелый, затхлый запах, который бывает только там, где больше не живут люди.

— Старуха Олбри не решается оставаться здесь одна, — задумчиво сказал слуа. — Глупо. Я бы пальцем ее не тронул.

Анна зло подумала, что совсем не обязательно трогать кого-то пальцами, чтобы свести с ума. Снаружи она жадно вдохнула ночной воздух. Прикрыла глаза и позволила себе просто какое-то время дышать.

Они справятся. Как-нибудь разберутся. И с этой канализационной тварью, и с правосудием Другой стороны. Греймур тряхнула головой и пошла к машине.

— Мы сядем сзади, — сказал ей Дэйв и открыл для слуа дверь. Тот молчал.

Он молчал, пока они неслись по ночным байльским улицам, освещенным фонарями, белыми и золотыми, и только когда город остался позади, слуа сказал:

— Нужно будет однажды вернуться сюда.

У Анны от этих слов прошел мороз по коже, и она прибавила скорость. Ей очень хотелось покончить быстрее со всем этим.

Второй раз слуа заговорил, когда впереди выросло туманное мерцание Границы. — Быстрее, чем кони Охоты.