Железо и серебро

— Может, течение? — Анна потянулась к стакану с остатками джин-тоника, но передумала на половине дороге.

— Может, какое-то сраное течение, — Труди перехватила прямо у нее из-под пальцев бутылку, долила себе. Анна глянула на нее сквозь упавшую на лицо прядь:

— Я возьму этот проклятый отпуск. Я не хочу, чтобы он оказался у меня на столе, резать его, потом приводить в порядок, держать лицо, словно он мне никто, понимаешь?

— Ты не должна, — мягко сказала Труди, — делать все это. — Но ты же скажешь мне, если найдут тело? — спросила Греймур с пьяным упрямством. — Обязательно скажи мне. — Я скажу. Этот парень, кем он был для тебя?

— Я не знаю, — прошептала Анна почти с отчаянием. — Я не знаю.

Она действительно не знала.





6




Двухнедельный отпуск Анна взяла. Сослалась на крайнюю усталость и нервное истощение. Кое-как увернулась от рекомендованной встречи с психологом. Уехала в Йеркшир. Неделю прожила в родительском доме, окруженном полями и низкими пологими холмами, заросшими боярышником. Каждый день заходила на байльские новостные сайты. Ждала звонка от Труди Ноймар или от шеф-инспектора О'Ши. Поддавшись на уговоры матери, купила экскурсионный тур в Каменную гавань, национальный исторический заповедник в устье Грейне.

Там, среди поросших желтой травой руин, звонок детектива Ноймар ее и застал:

— Дело Дженифер Олбри закрывают, — сказала она, не тратя времени на долгие предисловья. — Я скину тебе сообщением дату суда, если хочешь. Ты в деле фигурируешь только в списке свидетелей. Тебя даже вызывать в суд вроде как не планируют. Выдыхай.

— Тело? — Анне показалось, что где-то оборвалась тонкая ниточка, которой была сшитая какая-то часть ее жизни. Странная, страшная, но ее.

— Не найдено. Дело Дага Олбри и его дружков собираются передавать Адамсу и закрывать. Кажется, Филу там тоже не все нравится, но на него давят из Лоуда. Ну, ты понимаешь. Та история два года назад всех здорово переполошила, ее хотят закопать поглубже и не вытаскивать на свет больше никаких сектантов. Шеф в бешенстве. Суперинтендант тоже.

— Понимаю их, — со вздохом сказала Анна. Временами ей просто хотелось, чтобы тело Дэйва нашли, и все закончилось. Неопределенность давала надежду, болезненную, словно застрявшая в груди игла.

— Ты возвращаешься в октябре? — спросила Труди после короткого молчания.

— Если уж меня не отстранили от работы, придется, — невесело усмехнулась Анна.

— Ты крутой спец, — сказала ей Ноймар. — А вляпаться в фейское дерьмо в этом городе может каждый.

Ночью Анна снова спала плохо. Все ждала, когда к ней в сон придет Дэйв, мертвый, белый, распухший от пребывания в воде. Он не приходил. Анне иногда казалось, что если она увидит его хотя бы во сне, ей станет проще. Но Дэйв не снился ей ни разу с тех пор, как в ее сны стали приходить мертвые.

И еще. Ей не давала покоя смерть Дага Олбри. У Анны Греймур не было ни единой причины не верить человеку, который собирался сам идти в полицию. Когда она думала об этом, когда она думала о Дженифер, спокойной, словно она выполнила свой долг, злость и бессилие впивались в плечи Анны отвратительными холодными пальцами. Она бы дорого дала за возможность просто посмотреть в глаза этой женщины и сказать: "Твой сын не убивал твоего отца".

Это было жестоко. Анна отлично отдавала себе в этом отчет. Но сил на милосердие у нее не было. Ей казалось, что Дэйв заслуживает хоть чего-то. Хотя бы такой справедливости.

К моменту возвращения в Байль, доктор Анна Греймур имела определенное представление, что она будет делать дальше. Она думала об этом, когда вела машину по лоудскому шоссе вначале через рыжие рощи и сады Миде, потом — по осенне-охряным холмам Тары.

Анне казалось, что она сошла с ума. То, что она собиралась сделать было безумным и противозаконным. И совершенно нереалистичным.

Но реалистичность вообще куда-то делать из жизни Анны Греймур в тот февральский день, когда она приехала осматривать тело женщины, около тридцати, ножевая рана.

В конце первого после отпуска рабочего дня она постучала в кабинет шеф-инспектора детектива Никласа О'Ши.

— С возвращением, — невесело сказал он ей. — К сожалению, у меня нет ничего для тебя.

— Я слышала, дело Дага Олбри больше не у особого отдела? — спросила Анна. Она придвинула стул и села напротив.

— Да, — О'Ши скривился. — Передали Адамсу и закрыли. Раз уж в нем нет никаких фей.

— Ты тоже так думаешь? — спросила она прямо.

— А ты? — шеф-инспектор подпер подбородок кулаком. — Ноймар говорила, что у тебя есть причины думать, что старого Олбри убил не его сын.

— Да. — Греймур вдохнула воздух, словно собиралась нырять на глубину: — Мне нужен свитер Дага Олбри. Тот, который заляпан кровью.

— Его передали из лаборатории в хранилище, — О'Ши глянул на нее с любопытством. — Большая часть крови на нем — Джона О'Конноли. Зачем он тебе?

— Я хочу испортить ваше вещественное доказательство. Выстирать его, — Анна усмехнулась и даже с некоторым удовольствием проследила, как на лице шеф-инспектора проступает удивление и даже растерянность.

— Зачем?

— Кажется, именно так баньши прорицают чужие смерти. Ты помнишь, как я орала? Тогда в распадке? Эмбер Моран целилась в тебя из пистолета Купера, и я кричала.

— Даже если бы я захотел, — О'Ши потер висок, — я бы не забыл.


— Я видела твою смерть, — сказала Анна. — У нее тряслись пальцы, она выстрелила. Хастингс не успел тебя оттолкнуть. Я видела это так четко, словно оно уже происходит. Тогда я закричала.

— А потом пришел Тис и спросил, почему у нас кричала баньши, — медленно проговорил шеф-инспектор. — А это была не баньши. Это была ты.

— Я рассказала ему. Кое-что. С зимы со мной происходят странные вещи. Кажется, Ива отдала мне часть своего дара. Или проклятия, черт его разберет. Я вижу призраков, вижу кровь на руках убийц, я с самого начала видела, что рубашка этого долбанного психа, О'Рейли, в крови, еще до того, как он заставил меня сесть в машину.

— И ты скрываешь это от нас? — О'Ши фыркнул как будто с возмущением. — Да ты представляешь, как у нас бы поднялась раскрываемость?

- Я была не уверена. Я до сих пор не уверена.

— Тем не менее, ты просишь меня отдать тебе свитер Дага Олбри. Ты знаешь, что это должностное преступление?

— А если бы, — под столом Анна сжала руки в кулаки. — Если бы тебя попросила настоящая баньши? О'Ши скривился, словно от внезапного приступа мигрени:

— Пришлось бы что-то придумывать. Ладно. Я посмотрю, что могу сделать. Ничего не обещаю, — он вздохнул. — Выпрут меня отсюда с позором рано или поздно.

— Спасибо, — Греймур медленно разжала кулаки. Она не ждала большего. Она вообще ничего от шеф-инспектора не ждала, но окровавленный свитер Дага Олбри снился ей перед смертью старика. И с ним могло получится. Ей нужны были ответы.

Уже в коридоре Анна сказала себе, что не только сошла с ума, но и пытается втянуть посторонних в свой опасный бред. И что шеф-инспектор особого отдела не станет рисковать своей карьерой ради ее придури.

Тем не менее, около полуночи он постучал в дверь под разбитым фонарем и сунул вышедшей на стук Анне бумажный пакет с логотипом какого-то супермаркета. Проговорил зло и устало:

— Мне конец, если Фил Адамс решит перепроверить материалы по этому делу. Мне нужна тварь из ливневки. Дай мне хоть что-то. Времени у тебя до послезавтра.

— Я… попробую, — оторопело выдохнула Анна. О'Ши коротко отсалютовал ей и пошел обратно к машине по садовой дорожке. Греймур прижала к себе пакет и с ужасом поняла, что чувствует кровь там, под слоями бумаги и пластика.

Она набрала холодную воду в большой розовый таз. Осторожно достала из пакета старый серый свитер. Кровь на нем давно высохла и задубела. Анна пожала плечами и сунула его в таз. Она так и не смогла определиться, что хуже, психиатры или полицейское преследование за порчу материалов по делу.

Пальцы в воде почти сразу свело от холода. Почему-то это показалось Анне правильным. Во сне у нее всегда сводило руки, когда под пальцами расползалось красное пятно. Неловко она попыталась оттереть темные пятна от шерсти. Заскорузлая корка крови отходить не хотела, Анна потерла сильнее.

Наверное, от усталости у нее перед глазами поплыло, и Греймур пришлось ухватиться за полотенцесушитель, чтобы устоять на ногах. Когда она снова глянула в таз, вода в нем была красной.

Такой красной, словно она пыталась отстирать свежую артериальную кровь, а не засохшие пятна. След на сушителе от ее руки тоже был красным.

Не слишком соображая, что она делает, Анна снова попыталась оттереть хоть часть крови со свитере Дага Олбри. От движения ее рук шли круги, вода плескалась о стенки таза.

Вначале Анна подумала, что это обман зрения, но в этом мельтешении темной шерсти в красной воде что-то было. Она подалась вперед, пытаясь разглядеть, и ей даже показалось, что она видит какие-то фигуры, двигающиеся словно в танце. Она из них неловко дернулась, запах крови ударил Анне в ноздри, потом на кроваво-красной поверхности воды проступило лицо.

Когда-то оно было прекрасно, и до сих пор несло на себе часть этой красоты, несмотря на страшные рубцы, уродовавшие его. Кое-где кожа свисала лохмотьями. От взгляда Анне показалось, что ледяной холод поднимается от ее замерзших пальцев куда-то к сердцу. Кажется, что-то тянулось к ней, кажется, пыталось сжать руки на горле.

Греймур попыталась отступить. Из таза на пол плеснула вода прямо ей под ноги. Босая нога скользнула по мокрому кафелю, таз опрокинулся, чтобы удержать равновесие, Анне снова пришлось ухватиться за сушитель для полотенец.

Опасное наваждение пропало. Ошарашено Анна смотрела на прозрачную воду на светлом полу ванной, на вывалившийся из таза свитер, такой же запачканный в крови, как был. Неожиданно ей показалось, что она может делать что угодно, как угодно пытаться отстирать эти пятна, но у нее ничего не получится. Греймур даже пришлось приложить усилие, чтобы не сунуть свитер обратно в воду.





7




Она прислонилась спиной к стене и попыталась согреть замерзшие пальцы теплом собственного дыхания. Перед глазами все еще было лицо, проступившее на поверхности красной воды. Анна прикусила губу. Она очень хорошо помнила и слова Зари, и слова Гвина Ойшинса.

Дагу Олбри свернул шею слуа. Существо, живущее в ливневой системе под рыбацкими кварталами. Сведшее с ума журналиста Моргана О'Рейли. Заря называла имя — Омела. Это Анна тоже запомнила.

Большую часть ночи она провела в попытках высушить феном окровавленный свитер. Пятна так и остались на нем. Наверняка, лабораторная экспертиза выдала бы Анну с потрохами, но в целом ее вмешательство не бросалось в глаза. Она даже натянула медицинские перчатки, хотя была не слишком уверена в необходимости этой предосторожности. Вернее, в том, что от нее есть хоть какой-то прок, если кому-нибудь понадобиться доказать вмешательство доктора Анны Греймур.

Но вся эта возня хоть как-то помогала отвлечься от вещей, по-настоящему страшных. Не думать про нечеловеческой лицо, изуродованное рубцами. Не пробовать определить, каким могло бы быть происхождение этих рубцов.

Когда Анна пыталась осознать, что сделала только что, ей хотелось заорать от ужаса. К черту последствия, к черту полицейское преследование и позорное увольнение. Только что она заставила показаться на воде лицо убийцы. Магия. Страшное волшебство. Проклятый дар.

Кричать Анне мешало только то, что она не была уверена, уцелеют ли после этого лампочки и стекла.

Она смогла заснуть только под утро. И потому почти проспала заседание суда, который должен был вынести приговор Дженифер Олбри. Анна припарковала машину напротив массивного старого здания ровно в тот момент, когда двое полицейских вывели женщину наружу, на широкие ступени лестницы, и повели к машине.

Дженифер шла между ними спокойная и прямая. Руки ее были закованы в наручники. Несколько журналистов попытались подойти к ней, их оттеснил вышедший следом за конвоем Оливер Браун, суперинтендант байльского Департамента полиции. За ним появилась Труди Ноймар, и остановилась на верхней ступени лестницы чтобы переброситься парой слов с детективом Адамсом.

Чуть дальше припарковался какой-то байкер, суперинтендант Браун поморщился, когда разглядел его. Но журналисты плотно взяли его в оборот и отпускать добычу пока не собирались. И Анна поняла, что более удачный момент подобраться к Дженифер ей вряд ли представится.

Байкер опередил ее. Он поднялся навстречу Дженифер Олбри и ее конвою. Анна расслышала только два слова:

— Мне жаль.