Железо и серебро

1




Шеф-инспектор О’Ши откинулся на спинку кресла и с видом мученика потёр переносицу. Пожалуй, Анна его понимала. Привезённое за час до конца рабочего дня тело ей тоже порядочно испортило настроение. А когда Греймур увидела, с чем именно ей придётся работать…

— Нет, — решительно сказал О'Ши. — Не совпадает. Время не то. Сейчас лето, летом в этом нет никакого смысла. Если я хоть что-то понимаю в этом дерьме.

— Я читала дела тех женщин, — проговорила Анна. — Насколько я могу судить, совпадают многие особенности ритуала. Способ убийства, рисунки на теле. Что касается вещества, которым они нанесены, лаборатория должна дать ответ завтра.

В темноте заоконья покачивался фонарь. Там была летняя ночь, наверняка, чудесная и тёплая. У Анны Греймур в холодильнике был труп, молодая женщина, около двадцати пяти, смерть от потери крови. Кто-то вскрыл ей вены от запястья до локтя, а тело расписал синими спиралями и завитками.

Два года назад что-то подобное в Байле уже было. Закончилось какой-то кровавой кашей, которую поспешили засекретить. Но, как минимум, доступ к информации о жертвах у Анны был.

— Её нет в базах украденных детей, — О'Ши c отвращением отпил из картонного стаканчика остывший кофе. — Это может ничего не значить, конечно. Завтра на опознание придёт муж, может, он знает что-то, чего нет в базах.

— У неё был незащищенный секс перед смертью. Возможно, изнасилование.

— Вот это у меня и вызывает вопросы, — О'Ши вздохнул. — С двумя старыми жертвами не было ничего подобного. Это тебе не маньяк, у которого съезжает крыша медленно, но неотвратимо. Сраные культисты следуют ритуалу. У нас есть достаточно подробные описания, что там и к чему. Никаких жертвоприношений летом. Никакого секса.

— Подражатель?

— Может быть. А может, бытовуха. Муж покойной — журналист, писал об этих жертвоприношениях. Статистику ты знаешь не хуже меня.

— Зарезал жену и пытается выйти сухим из воды? — Анна поморщилась. Вообще все это было уже не её делом, её дело — отчёт по вскрытию. Она принесла О'Ши свои предварительные выводы, и сейчас шеф-инспектор перебирал бумаги с выражением глубочайшего страдания на лице.

— Пива бы сейчас, — он вздохнул. — Сидеть над озером и пить холодное пиво, а не разгребать это дерьмо. Нет, вряд ли муж. Мы не давали в прессу часть подробностей. Может быть, он как-то докопался через рыбацкие кварталы, но… Он бы скорее раздул скандал, типа мы все в глубокой заднице, городу грозит опасность, власти ничего не делают, полиция прожирает налоги. Я знаю это хмыря.

— А город действительно в опасности? — Анна даже подалась вперед.

— Н-ну, — О'Ши замялся. — Некоторая опасность существует. Но вот ты поверишь, если я скажу тебе, что Лох-Тара — проход в ледяной мир смерти, а парни из рыбацких кварталов иногда пытаются открыть туда дорожку. Вернее, оттуда.

— А есть доказательства? — на мгновение Анна подумала, что шеф-инспектор разыгрывает её. Потом вспомнила мертвую баньши, холм Ясеня и решила, что между сортами чертовщины особой разницы нет.

— У меня на спине во-от такие доказательства, — О'Ши развёл руками. — У твоего приятеля Доннахью нет руки, тоже отличное доказательство. Ладно, слушай. Подробностей не расскажу, но хотя бы в общих чертах ты должна понимать, что тут твориться. Община в рыбацких кварталах — действительно культисты. Ну, часть общины. Кое-кого мы пересажали, но далеко не всех. Эта община древняя, как круассаны в нашем буфете. Они и в самом деле поклоняются какой-то ледяной жути из Бездны. Лох-Тара — проход в Бездну, кровь украденных детей — ключ от этого прохода. Жертвенная кровь.

— Значит, пиво над озером? — Анна улыбнулась, стараясь не придавать значения тому холодку, который потёк у неё между лопаток.

— Лето же. Раньше октября никаких обрядов совершать не положено. Я не совсем понял, почему. Не сработает или что-то вроде того. Поэтому у меня есть некоторые вопросы насчёт смерти миссис Мелани О’Рейли.

— У всего должен быть смысл, — неожиданно остро Анне захотелось выйти из кабинета шеф-инспектора, закрыть за собой дверь и знать как можно меньше о жертвоприношениях, культистах и ледяной жути. Она осталась сидеть. — Зачем они это делают? Открывают проход в Бездну?

— Эти парни настроены довольно пессимистично, — О'Ши скомкал пустой стаканчик от кофе и точным броском отправил его в корзину для бумаг. — Ледяные чудовища рано или поздно вырвутся наружу, и чем позже, тем хуже будет для всех. А если подсуетиться, можно отхватить кусок от чужого пирога. И остаться в живых.

— Неприятное мировоззрение. Оно имеет под собой какое-то основание?

— Какое-то имеет. В Бездне действительно живут. Этих тварей называют фоморы. Два года назад один из них почти выбрался. Наверное, нам повезло, что на Ту сторону, а не сюда. К нам лезла всякая шваль помельче, но и её хватило, чтобы всему, связанному с этой историей, давался высший приоритет. Собственно, док, поэтому ты до сих пор сидишь здесь, хотя рабочий день кончился четыре часа назад.

О'Ши помолчал немного, потом проговорил:

— Тут есть какая-то странность, которой я не понимаю. Почему эти уроды помнят про Бездну, про ледяных тварей, про то, что кровь — это ключ, а больше не помнит никто? Даже охотники, даже самые замшелые старики из их тусовки.

— А сиды?

— Они-то всё помнят. Но больше молчат. По-хорошему, они в состоянии затолкать эту срань обратно в Бездну, а люди — это дела людей. Ну, так оно было до недавнего времени. Проклятье, знала бы ты, как неудобно работать с экспертом, который может на неделю свалить в свои туманы. Никакого тебе мобильного, никаких мессенджеров, только гонца посылать. А расходы на гонцов у меня в смету не включены.

Шеф-инспектор вздохнул и начал подниматься со стула:

— Ладно, док. Давай по домам. Рыбацкие кварталы взяты под наблюдение, вскрытие проведено. Я понятия не имею, что мы можем сейчас ещё.

Морган O'Рейли долго смотрел на лицо своей мёртвой жены, потом наконец отвёл взгляд:

— Я знал, что рано или поздно они до нас доберутся, — сказал он. — Но думал, что буду я, а не она.

— Вы позволите задавать вам несколько вопросов? — Труди Ноймар, на первый взгляд — просто сама корректность, указала О'Рейли на выход из секционного зала.

Анна осторожно накрыла простыней лицо убитой, глядя как детектив выводит мужчину. Тот выглядел совершенно разбитым, и Анне пришлось напомнить себе, что этот парень под подозрением.

О'Рейли ей скорее понравился. У него было умное лицо, внезапное горе не смогло этого стереть. Анна не помнила, попадались ли ей раньше его статьи, в конце концов, она не слишком жаловала прессу. Особенно ту, которая писала про работу полиции.


Она вернула Мелани О'Рейли в холодильник, стянула перчатки и пошла следом за детективом Ноймар и её подопечным.

Труди вовсе не обязательно было разговаривать с ним здесь, но Анна надеялась, что она задержится. Предложит О'Рейли воды или кофе, например. В комнате отдыха были вполне сносные диванчики. Не то чтобы это было её делом, но Анне хотелось послушать их разговор. Смерть Мелани О'Рейли оставила у Греймур смутное, тревожащие ощущение, что-то вроде щекотки ближе к затылку. Как будто после убийства этой женщины ничего не закончилось, но что-то начинается.

Ощущение было родом оттуда же, откуда и мерещившаяся Анне время от времени кровь на чужих руках. И сегодня Греймур впервые пожалела, что не умеет вызывать эти видения по собственной воле. Очень полезно было бы сразу понимать, имеет ли Морган О'Рейли отношение к смерти своей жены.

Труди и в самом деле предложила ему воды в комнате отдыха. Анна увидела, как мужчина отставил стакан и закрыл руками лицо. Потом он сказал:

— Мэл всегда любила сказки о феях. Но она никогда не говорила мне, что была похищенным ребенком. Разве что…

О'Рейли осёкся. Анна прислонилась к стене коридора, невидимая для него. Труди Ноймар кинула на неё вопросительный взгляд, Анна пожала плечами.

— Я знаю Мэл целую вечность, — голос О'Рейли звучал глухо. — Мы учились вместе с её братом. В школе говорили, что она якшается с феями, но мне тогда казалось, что она самая обычная девчонка. Взбалмошная… немного.

Ноймар снова сунула ему в руки стакан с водой. Анна вздохнула и решила, что имеет право на чашку кофе, пока сюда не привезли еще какого-нибудь бедолагу. В Байле умирали, по своей воле, предположительно не по своей воле и совершенно определённо не по своей воле. Мельница жизни и смерти молола, не делая перерывов.

О'Рейли глянул на Анну. Для раздавленного горем человека у него был поразительно цепкий взгляд. Возможно, профессиональное.

— Она умерла от потери крови, я правильно понимаю, доктор?

Труди поспешила ответить первой:

— У вас есть подозрения?

— У меня есть уверенность, — О'Рейли вздохнул. — Те женщины, о которых я писал. Смерть от потери крови, синие ритуальные рисунки на теле. Вы запретили мне публиковать статьи о культе, который стоит за этим. Я предполагал, что рано или поздно они вспомнят о моем существовании. Но Мэл…

Труди бросила на Анну выразительный взгляд. Взгляд детектива Ноймар требовал молчания и осторожности. Греймур покатала во рту то, что собиралась сказать, и решила, что мерзкие вопросы типа "был ли у вас секс с женой перед её смертью?" она оставит копам.

— Да, это смерть от потери крови, — проговорила Труди Ноймар. — Обстоятельства мы выясняем. Поэтому я была бы признательна, если бы ответили на некоторые наши вопросы.

Пробы с содержимым желудка, кровью и ещё кучей всего вчера ушли в отдел криминалистики и идентификации. Анне было любопытно, работают ли они там над делом высокого приоритета до победного, или в шесть обесточили оборудование и разошлись по домам. — Да, конечно, — сказал О'Рейли.

— Я думаю, нам будет удобнее в офисе. Шеф-инспектор О'Ши тоже хотел бы переговорить с вами.

Анна осталась один на один со своим кофе. В комнату отдыха сунулся Пит Салливан, долго уточнял, сколько единиц и каких именно средств дезинфекции им потребуется на следующий месяц, и сколько было израсходовано в этом. Позвонили из лаборатории насчет проб, с которыми Анна работала позавчера.

До вечера история Моргана О'Рейли успела отчасти отойти на задний план. И Анна даже узнала его, только когда он заговорил с ней:

— Доктор Греймур?

Парковка перед зданием Департамента была забита с самого утра, и Анне пришлось оставить машину за несколько кварталов. Тёплым летним вечером она не имела ничего против того, чтобы немного пройтись.

О'Рейли догнал её совсем недалеко от Департамента, словно ждал где-то неподалёку.

— Доктор… Мэм, нам нужно поговорить.

— Я слушаю, — Анна остановилась.





2




— Не здесь, — он кинул короткий взгляд на здание Департамента, нависающее над маленькой площадью. — Мэм, у меня есть важная информация по делу… моей жены.

Сейчас Морган О'Рейли выглядел хуже, чем утром на опознании. Пиджак и рубашка измялись, лицо осунулось, глаза запали. Анне не слишком понравился их какой-то лихорадочный блеск, но, наверное, для человека, потерявшего жену, в этом не было ничего странного.

— Поговорите с О'Ши, — Греймур вздохнула. Ей было жаль Моргана О'Рейли, но в полицейский морг каждый день приходили такие бедняги, вынужденные смотреть, что сделала смерть с их близкими.

— Я пытался, — О'Рейли криво усмехнулся. — Шеф-инспектор предвзят ко мне, и это даже почти справедливо. Но, мэм, вы же работали с Мелани! Вы видели, что с ней сделали.

Анна покосилась на часы и вздохнула снова. По большому счету, дома её никто не ждал, спешить было некуда, и она могла уделить О'Рейли несколько минут.

— Ладно, — сдалась она, — я слушаю.

— Мой планшет в машине. Я припарковался там, за углом, здесь яблоку упасть негде.

Он подал Анне руку, та её приняла. Подумала, что журналист и в самом деле мог раскопать что-то. Например, из того, о чём ей не имеют права рассказывать из-за проклятой подписки. Или что-то о различиях, которые есть между гибелью Мелани О'Рейли и тех женщин, убитых два года назад.

— Шеф-инспектор слишком много внимания уделяет людям из рыбацких кварталов, — сказал О'Рейли, — и не пытается докопаться до сути.