Железный король

Грималкин встал.

– Хорошо, – ответил он. – Уходим прямо сейчас, пока хаос не утих и Оберон тебя не хватился. – Грималкин взглянул на мое элегантное платье и, принюхавшись, поморщил нос. – Я схожу за твоими вещами. Жди здесь и не привлекай внимания. – Взмахнув хвостом, он нырнул в тень и исчез.

Я стояла возле мертвой химеры, нервно оглядываясь по сторонам и прячась от Оберона.

Из гривы львиной головы, на мгновение блеснув при лунном свете, вывалилось что-то маленькое и упало, ударившись о мрамор со слабым звоном. В любопытстве я осторожно подошла, не сводя глаз с огромной туши и пары красных колпачков, которые продолжали поедать ее. Кусок металла блеснул на свету, я встала на колени и взяла его в ладонь.

Предмет походил на крошечного жучка: круглый, как клещ, не больше ногтя на мизинце. Тонкие металлические лапки прижаты к брюху, как у мертвых насекомых. Он был покрыт черной слизью, и с ужасом я поняла, что это химерская кровь.

Пока я изучала его, лапки его зашевелились, и жук перевернулся у меня на ладони. Взвизгнув, я швырнула его на землю, и он, пролетев над мраморной сценой, протиснулся в щель в кустах и исчез из виду.



Я вытирала с рук кровь химеры, ощущая запах мертвой плоти, когда, словно из ниоткуда, появился Грималкин с моим ярко-оранжевым рюкзаком.

– Сюда, – пробормотал кот и повел меня за деревья. – Переодевайся скорее, – приказал он, когда мы нырнули в тень. – У нас мало времени.

Я расстегнула рюкзак и бросила вещи на землю. Начала вылезать из вечернего платья, как вдруг заметила, что Грималкин смотрел на меня, глаза его светились в темноте.

– Можно мне уединиться? – спросила я, на что кот зашипел.

– Ты меня не привлекаешь, человек. Поторопись!

Нахмурившись, я сбросила платье и переоделась в старую удобную одежду. Когда уже надевала кроссовки, заметила, что Грималкин смотрит во двор. К нам направлялись трое рыцарей Благого Двора, похоже, они кого-то искали.

– Тебя уже хватились. Сюда!

Я следовала за котом сквозь тени к изгороди, окружавшей двор. Когда мы к ней приблизились, заросли расступились, открыв узкий, но достаточно вместительный проход, чтобы протиснуться в него на четвереньках. Грималкин скользнул внутрь, не оглядываясь. Поморщившись, я опустилась на колени и полезла вслед за котом, волоча за собой рюкзак.

Туннель был темным и извилистым. Я укололась о шипы с дюжину раз, пробираясь сквозь запутанный тернистый лабиринт. Протискиваясь через особенно узкий участок, я выругалась, поскольку шипы, вцепившись, раздирали мне волосы, одежду и кожу. Грималкин оглянулся, моргая светящимися глазками, пока я возилась.

– Не оставляй много крови, – сказал он, когда я уколола ладонь и зашипела от боли. – За нами устроят погоню, а ты оставляешь легкие следы.

– Конечно, я ведь истекаю кровью просто по приколу! – Колючка впилась мне в волосы, и я выдернула ее с до боли раздирающим звуком. – Долго еще?

– Нет, мы идем коротким путем.

– Это короткий путь? Он что, ведет напрямую в сад Мэб?

– Не совсем. – Грималкин сел и почесал за ухом. – Вообще эта тропа ведет нас обратно в твой мир.

Я дернула головой, расцарапав затылок так, что на глаза навернулись слезы.

– Что?! Ты серьезно? – Меня охватило облегчение и волнение. Я скоро буду дома! Увижу маму – она, наверное, беспокоилась. Пойду в свою комнату и…

Я замерла, воздушный шар счастья сдулся так же внезапно, как и появился.

– Нет, я не могу вернуться домой, – ответила я, чувствуя ком в горле. – Не без Итана. – Прикусив губу, я решительно взглянула на кота. – Я думала, ты ведешь меня в Неблагой Двор, Грим!

Грималкин зевнул, словно ему наскучило.

– Так и есть. Неблагой Двор намного ближе к вашему миру, чем земли Благого Двора. Быстрее будет проскользнуть в Тир-на-Ног через мир смертных.

– Вот как. – Я задумалась на секунду. – Тогда почему Пак повел меня через дикий лес? Если в Неблагой Двор легче попасть из моего мира, то почему он не выбрал тот путь?

– Кто знает? Тропы – пути в Небыль – найти трудно. Некоторые постоянно меняются, а большинство ведет прямо в лес. Лишь немногие из них ведут в Благой или Неблагой Двор, и их защищают могущественные стражи. Тропа, по которой мы идем сейчас, – это путь в одну сторону. Пройдем по ней и больше ее не найдем.

– А другого выхода нет?

Грималкин вздохнул.

– Из дикого леса есть и другие пути в Тир-на-Ног, но придется иметь дело с тамошними существами, и гоблины, с которыми ты сталкивалась, – далеко не худшие из них. При том что Оберон отправит за тобой стражников, и в первую очередь искать они будут в диком лесу. Самый короткий путь в Неблагой Двор – тот, который выбрал я. Итак, решай, человек. Ты хочешь туда пройти?

– Не похоже, чтобы у меня был выбор, а?

– Ты постоянно это твердишь, – отметил Грималкин, – но выбор есть всегда. Предлагаю заканчивать болтовню и идти дальше. За нами хвост.

Мы шли так долго, пробираясь через тернистый туннель, уклоняясь от колючих шипов, что я потеряла счет времени и окончательно заблудилась. Поначалу я пыталась сторониться шипов и колючек, но то и дело задевала их и в конце концов перестала обращать на них внимания. Как ни странно, стоило мне это сделать, и царапать они стали намного меньше. Когда я наконец перестала двигаться как улитка, Грималкин набрал стабильный темп, и я старалась не отставать от него. Время от времени я улавливала краем глаза разветвления в туннеле и мелькавшие в них силуэты, но не успевала их толком разглядеть.

Мы повернули за угол и внезапно обнаружили на пути большую цементную трубу. Это был канализационный сток, а через выходящее отверстие виднелось голубое небо и открытый воздух. Как ни странно, на той стороне было солнечно.

– Путь в мир смертных лежит через эту трубу, – сообщил Грималкин. – Помни, как только пройдем через нее, не сможем воспользоваться ею, чтобы вернуться в Небыль. Придется искать другой путь.


– Поняла, – ответила я.

Грималкин смотрел на меня испытующе.

– И помни, человек, ты побывала в Небыли. Чары спали с твоих глаз. Хоть другие смертные и не увидят в тебе ничего странного, ты будешь видеть все… иначе. Постарайся не реагировать слишком остро.

– В каком смысле иначе?

Грималкин улыбнулся:

– Увидишь.



Мы вышли из канализационной трубы в оглушительный шум автомобилей и уличного движения, жутко непривычного после длительного пребывания в дикой глуши. Мы оказались в придорожной канаве в центре города, серди высоких небоскребов. Люди сновали по тротуарам, погруженные в собственные мысли, дороги были забиты гудящими многочисленными машинами. Казалось, никто не заметил, как из водосточной канавы вылезли кот и потрепанная, измазанная кровью девочка.

– Ну ладно. – Несмотря на беспокойство, я была рада вернуться в родной мир и ошеломлена огромными зданиями из стекла и металла, возвышавшимися надо мной. Воздух здесь был неприятно холодным, тротуары и водостоки утопали в грязи и слякоти. Вытянув шею, я оглядывала вырисовывающиеся небоскребы, испытывая легкое головокружение. Казалось, будто они колышутся в небе. В моем крошечном городишке в Луизиане не было ничего подобного. – Где это мы?

– Детройт. – Грималкин полуприкрытыми глазами осматривал город и проносившихся мимо людей. – Минутку. Давно я здесь не бывал, дай подумать.

– Тот Детройт, который в Мичигане?!

– Тс-с-с!

Пока Грималкин размышлял, из толпы выскочил здоровяк в рваной красной куртке с капюшоном и подошел к нам, сжимая бутылку в пакете. Я напряглась, но не испугалась: мы были на оживленной улице, все вокруг услышат мои крики, если он попытается что-то сделать. Наверное, попросит мелочи или сигарет и свалит.

Однако, когда он подошел и поднял голову, я увидела морщинистое бородатое лицо с растопыренными из пасти клыками. В тени капюшона глаза его казались желтыми и узкими, как у кошки. Я отскочила, когда незнакомец, ухмыляясь, подошел ближе. Разящая от него вонь тухлых яиц и гнилой рыбы едва не лишила меня чувств. Я прикрыла рот рукой, удерживая завтрак в желудке.

– Малышка, – прорычал незнакомец, протягивая когтистую руку. – Ты пришла оттуда, да? Отправь меня обратно, сейчас же. Отправь меня обратно!

Я попятилась, но Грималкин одним прыжком оказался между нами и встал на дыбы. Мужчина остановился, в ужасе уставившись на вопящего кота. С булькающим криком, он повернулся и убежал, расталкивая прохожих. Люди возмущались, переглядываясь, но, казалось, никто не замечал удирающего бродягу.

– Что это было? – спросила я Грималкина.

– Оркулли, – вздохнул он. – Мерзкие твари. Ужасно боятся кошек, можешь поверить? Видимо, его изгнали из Небыли. Это объясняет, почему он просил тебя отправить его обратно.

Я озиралась по сторонам, но оркулли растворился в толпе.

– Неужели все фейри, разгуливающие в человеческом мире, изгнанники? – задумалась я.

– Конечно, нет. – Грималкин смотрел на меня пренебрежительно, как это умеют делать только коты. – Многие сами решают остаться здесь, перемещаясь между этим миром и Небылью, когда заблагорассудится, покуда могут дорогу найти. Домовые и боггарты могут навсегда поселиться в одном доме, другие сливаются с обществом людей, выдавая себя за смертных, живя за счет их грез, эмоций и дарований. Некоторые даже сочетались браком с о знаменитыми смертными, хотя общество фейри и избегает детей таких союзов, а в тяжелых ситуациях родитель-фейри и вовсе вынужден уйти. Но есть и те, кого изгнали в мир смертных. Они стараются тут прижиться, но длительное пребывание в мире людей сказывается на них странным образом. Возможно, именно большое количество железа и технологий этого мира настолько губительно для их существования. Они начинают понемногу утрачивать себя, пока не становятся лишь тенью прежних себя, пустой оболочкой, обволакиваемой чарами, которые помогают им выглядеть настоящими. И в конце концов они просто перестают существовать.

Я смотрела на Грималкина с тревогой.

– Такое может случиться с тобой? Со мной? – Я вспомнила, как Тэнси в ужасе отскочила от моего телефона. И вдруг поняла, что Робби таинственно отсутствовал на всех уроках информатики. Я думала, его просто не интересовали компьютеры, но и представить не могла, что это могло быть для него смертельно.

Грималкина это, казалось, не волновало.

– Возможно, если пробуду здесь долго, два-три десятилетия, чего я не планирую. А что до тебя, ты получеловек. Твоя кровь защищает тебя от влияния железа и банальных плодов научно-технического прогресса. На твоем месте я бы не сильно волновался.

– А при чем тут наука и технологии?

Грималкин реально закатил глаза.

– Если б я знал, что мне предстоит урок истории, то выбрал бы более подходящее место, чем городские улицы. – Он дернул хвостом и сел. – Ты никогда не встретишь фейри на научной ярмарке. А знаешь почему? Потому что наука – ключ к разгадыванию теорий и пониманию вселенной. Наука расставляет все по полочкам, логично и доступно. Фейри – волшебные, капризные, загадочные и необъяснимые. Наука не способна доказать существование фейри, следовательно, мы не существуем. Такое неверие губительно для фейри.

– А как же Робби… э-э-э, Пак? – спросила я, не понимая, почему вдруг на ум пришел именно он. – Как ему удавалось находиться рядом со мной так долго?

Грималкин зевнул.

– Плутишка Робин – очень древний фейри, – ответил кот, и мне стало не по себе думать о Робби в таком ключе. – Мало того, о нем слагали баллады, стихи и повести, так что он практически бессмертен, люди еще долго будут помнить о нем. Не то чтобы он не восприимчив к железу и технологиям, вовсе нет. Пак силен, но даже ему не противостоять их воздействию.

– Железо может его убить?

– Постепенно, со временем. – Грималкин посмотрел на меня серьезно. – Небыль умирает, человек. С каждой декадой она становится все меньше и меньше. Темп прогресса растет, технологий все больше. Люди не верят ни во что, кроме науки. Даже человеческие дети поглощены прогрессом. Они глумятся над старыми сказками, их притягивают новейшие гаджеты, компьютеры и видеоигры. Они больше не верят в чудовищ или магию. Города растут, технологии захватывают мир, вера и воображение гаснут, а с ними и мы.

– Как это остановить? – прошептала я.

– Никак. – Грималкин почесал за ухом задней лапой. – Может, Небыль просуществует до скончания веков, а может, исчезнет через несколько столетий. В конце концов все умирает, человек. Теперь, если ты закончила с вопросами, нам надо двигаться дальше.

– Но, если Небыль умрет, ты тоже исчезнешь?

– Я кот, – ответил Грималкин, как будто это все объясняло.