Жажда

– Либо сел, либо… – Я ошеломленно уставляюсь на него. – Значит, там, в коридоре, ты все-таки пудрил мне мозги? Ты замечаешь, как к тебе относятся другие люди?

– Я же не слепой. А это трудно не заметить.

– Это же безумие!

Он кивает:

– Так оно и есть.

– Только это ты и можешь сказать? Если тебе известно, как все это дико, то почему же ты этого не прекратишь?

– Каким образом? – На его лице появляется та гадкая ухмылка, которую я приметила у него в мой первый день в этой школе, та самая, из-за которой хотелось двинуть его кулаком. Или поцеловать. От этой мысли меня охватывает трепет, и я осторожно делаю шаг назад.

Ему это не нравится – о его неудовольствии говорят сузившиеся глаза. А также то, что он делает два шага в мою сторону и продолжает:

– Так все-таки как же мне это прекратить? Встать на собрании и заверить всех, что, даже если они подойдут слишком близко, я их не съем? Почему-то мне кажется, что они мне не поверят.

– Лично я думаю, что их больше беспокоит не то, что ты их съешь, а перспектива угодить в здешнюю школьную тюрьму…

Он опять ухмыляется:

– Узнай ты правильный ответ, удивилась бы.

– Тогда ты должен их успокоить. Покажи им, что ты настроен дружелюбно и безобиден.

Я начинаю чувствовать себя дурой сразу, еще до того, как он в очередной раз поднимает левую бровь.

– Ты и правда так полагаешь? Что я безобиден?

Он скорее изумлен, чем оскорблен. И я его не виню. Потому что я еще не встречала никого, кто был бы менее безвреден. У меня такое чувство, что опасно даже просто смотреть на него. А стоять рядом – это что-то вроде хождения без страховки по канату, натянутому на высоте в сто футов. А хотеть его, как хочу я… это все равно что вскрыть себе вену просто ради того, чтобы увидеть, как из нее вытекает кровь.

– Я полагаю, что ты и впрямь так опасен, как все считают. А еще думаю, что…

– Послушай, Джексон, ведь этот урок все-таки должен когда-нибудь начаться, – перебивает меня Мекай, неспешно вошедший в класс. – Похоже, из всей группы только он один не боится Джексона. – Может, наконец уйдешь или так и будешь заставлять всех торчать в коридоре и наблюдать, как ты ухлестываешь за девушкой?

Джексон резко поворачивает голову и сердито смотрит на Мекая, который, словно обороняясь, вскидывает руки и делает большой шаг назад. И это до того, как голос Джексона становится на октаву ниже:

– Я уйду, когда буду готов.

– Думаю, тебе лучше уйти, – говорю я Джексону, хотя мне так же не хочется расставаться с ним, как ему, по-видимому, не хочется уходить. – Учительнице надо начать урок. К тому же разве не ты советовал мне не высовываться и не привлекать к себе внимания?

– Это был прежний план.

– Прежний? – Я в недоумении уставляюсь на него. – Интересно, когда у нас появился новый?

Он улыбается мне:

– Позавчера. Я же сказал тебе тогда, что легко не будет.

– Погоди. – У меня падает сердце. – Ты хочешь сказать, что то, что происходило в кафетерии и потом, когда мы шли в класс… все это было из-за Флинта? – От этой мысли мне становится не по себе.

– Из-за какого Флинта? – Он делает каменное лицо.

– Джексон, перестань.

– Это было из-за тебя.

Не знаю, можно ли ему верить, но прежде, чем я начинаю что-то уточнять, он берет одну из моих кудряшек и пару секунд теребит ее, глядя на меня своими бездонными глазами.

– Мне так нравится аромат твоих волос. – Он растягивает кудряшку, отпускает ее, и она, снова свернувшись, возвращается на место.

– Тебе надо идти, – говорю я опять, хотя теперь у меня перехватывает дыхание.

Он явно не хочет уходить, но в конце концов кивает. Он делает шаг назад, и только сейчас я осознаю, что мое сердце стучит, словно ударник в группе хеви-метал.

– Пришли мне фото твоего расписания, – говорит он.

– Зачем?

– Чтобы я знал, где тебя искать. – Его лицо расплывается в улыбке, и меня охватывает трепет, который я всегда ощущаю, когда он оказывается рядом. – У меня самого сейчас начнется урок физики по предуниверситетской программе, так что я буду в лаборатории и не смогу вернуться, пока ты не пойдешь на свой второй урок. Но если мне не удастся проводить тебя, я попрошу, чтобы это сделал кто-то из остальных.

Ну да, это уж точно здорово поможет мне стать своей.


– Ты вовсе не обязан это делать.

– Мне это нетрудно, Грейс.

Я вздыхаю:

– Я не хочу, чтобы ты это делал. Мне хочется прийти на урок, как все. Без провожатых.

– Я понимаю тебя, правда понимаю, – продолжает он, когда на моем лице отражается сомнение. – Но я не шутил, когда сказал, что здесь тебе угрожает опасность. Позволь мне хотя бы присматривать за тобой первые несколько дней, пока ты не освоишься.

– Джексон…

– Пожалуйста, Грейс.

Это самое «пожалуйста» и убеждает меня, поскольку я уверена – Джексон не из тех, кто просит, когда можно приказать. И хотя мне кажется, что сейчас он перегибает палку, видно, что он в самом деле обеспокоен, и если это его успокоит, думаю я, можно и потерпеть.

Ведь это продлится всего несколько дней.

– Хорошо, – с достоинством уступаю я. – Но только до конца этой недели, согласен? После этого ты перестанешь меня опекать.

– А может, в конце недели мы вернемся к этому вопросу и…

– Джексон!

– Ну, хорошо, хорошо. – Он поднимает руки. – Как скажешь, Грейс.

– Это просто… – Я замолкаю, поскольку он исчезает, опять. Как всегда.

Когда-нибудь я отплачу ему той же монетой.

Он был прав – едва он уходит, класс заполняется народом. Я отхожу в сторонку, собираясь подождать, когда все рассядутся, чтобы поискать свободное место, но тут Мекай кивком показывает мне на стол, стоящий рядом с его столом во втором ряду.

Я занимаю его, потому что будет здорово иметь в этой группе кого-то знакомого, с кем можно поговорить. Тем более что Мекай улыбается мне, меж тем как все остальные продолжают все так же пялиться на меня.

Учительница, миссис Маклин, входит в класс только после того, как все рассаживаются по местам. Она одета в струящееся фиолетовое платье, а ее непокорные ярко-рыжие волосы с грехом пополам уложены в узел, грозящий вот-вот распуститься. Она не молода и не стара – на вид ей лет сорок, – на лице ее играет широкая улыбка, и она говорит всем нам открыть второй акт «Гамлета».

У половины группы на столах лежат бумажные книги, а вторая половина использует ноутбуки. Я достаю телефон, чтобы найти «Гамлета» в Интернете, поскольку свое бумажное издание я оставила в Калифорнии. Но едва я успеваю напечатать «Гамлет» в поисковой строке, как миссис Маклин кладет на мой стол видавшую виды книгу.

– Здравствуй, Грейс, – тихо говорит она. – Можешь пользоваться одной из моих книг, пока не найдешь «Гамлета» в Интернете. Поскольку ты кажешься мне стеснительной девочкой, невзирая на твое близкое знакомство с самым небезызвестным учеником Кэтмира, я не стану просить тебя встать и представиться. Но ты должна знать, что мы тебе рады, и, если тебе что-нибудь понадобится, заходи ко мне, не бойся. Мой график консультаций вывешен на двери.

– Спасибо. – Я опускаю голову, чувствуя, как вспыхнули мои щеки.

– Не за что. – Она ободряюще сжимает мое плечо и проходит вперед. – Мы очень рады, что ты здесь, среди нас.

Когда я беру книгу, Мекай подается в мою сторону и шепчет:

– Акт второй, сцена вторая.

– Спасибо, – одними губами произношу я.

Миссис Маклин хлопает в ладоши, затем картинно разводит руки в стороны и зычно декламирует шекспировский пятистопный ямб:

«До вас дошла о том, наверно, новость,

Как изменился Гамлет. Не могу

Сказать иначе, так неузнаваем

Он внутренне и внешне»[11].

Всю оставшуюся часть урока мы обсуждаем превращение Гамлета из образцового принца в отъявленного нытика. Миссис Маклин продолжает театрально декламировать, Мекай через каждую пару минут шепчет мне на ухо, выдавая очередной озорной комментарий, и в итоге урок литературы получается куда более занимательным, чем можно было бы подумать. На вид Мекай грозен, но он классный и очень остроумный. Общаться с ним легко, и я получаю от урока куда большее удовольствие, чем ожидала, особенно если учесть, что один раз я уже проходила эту пьесу.

Так что, когда звенит звонок, я испытываю некоторое разочарование – пока не вспоминаю, что следующим моим уроком будет изобразительное искусство. Это мой любимый предмет еще со времен моей учебы в начальной школе, и мне не терпится выяснить, как его преподают здесь, в Кэтмире. Но для этого мне придется отправиться в изостудию, а раз так, надо вернуться в мою комнату и утеплиться.

До изостудии можно дойти за десять минут, так что мне нет нужды напяливать на себя столько теплых одежек, сколько я надевала, когда проделывала мои первые вылазки на территорию школы. Но мне необходимо облачиться в плотную толстовку и длинное пальто, а также надеть перчатки и шапку – ведь получить обморожение отнюдь не входит в мои планы.

Надеюсь, мне хватит времени подняться в комнату, одеться и добраться до изостудии до того, как прозвенит следующий звонок. На всякий случай я немного ускоряю шаг, чтобы успеть взобраться по парадной лестнице до того, как на нее повалят все.

– Зачем так спешить, Новенькая?

Я с улыбкой смотрю на Флинта, который появился слева от меня.

– Между прочим, у меня есть имя.

– А, ну да. – Он делает вид, что размышляет. – Напомни мне, как тебя зовут?