Жажда. Тёмная вода

Обгоревший труп, хромая, подходит к нему вплотную, из его спины вырастают крылья, череп раскрывается подобно цветку, изнутри вырывается, словно детеныш из яйца, ящероподобная морда.





* * *


Кобальт открыл глаза и осознал, что лежит на траве, раскинув руки в стороны. В небе бумерангом сиял полумесяц, прохладный бриз обдувал лицо.

Нога онемела. Кобальт потянулся, чтобы снять жгут, но тут же наткнулся на нечто большое, гладкое… Подняв голову, увидел перед собой летучую тварь, которая, причмокивая, жрала его ногу.

Он лихорадочно отполз на руках, врезался спиной в другую тварь. Та испуганно замотала крыльями и с паническим криком взметнулась в небо. Оставшиеся на траве сородичи внимательно следили за поведением человека, словно детишки, наблюдающие за необычной подвижной игрушкой.

Кобальт вдруг осознал, что боли нет. Нога, которую, как ему показалось, заживо пожирала летучая тварь, была на месте, более того, покрытая слизью и вязкой слюной рана заметно затянулась. Тварь боязливо пригнула голову и посмотрела на него покорным взглядом.

Ранение должно было убить его. Но он жив, и нога почти здорова. Что здесь происходит?

Кобальт попытался вспомнить события, предшествующие потери сознания. Локус очнулся, закричал. Стаю летучих тварей обдало невидимой волной — разметало в стороны, словно комаров. Грудинин забрал компас и увел мальчика в Королев.

Сталкер поставил автомат на предохранитель, оглядел еще раз пялящихся на него летучих и направился к воде.

Следы фокусника с трудом просматривались в темноте. Густые опушки скрывали звезды, поэтому когда Кобальт окончательно сбился со следа, идти пришлось вслепую. Примерно через час блужданий он вышел к жилым домам. Благодаря работающему фонарю, разглядел на старых указателях название улицы. Он в Мытищах — городке между Москвой и Королевым. Сделал приличный крюк. Отсюда до места назначения еще час ходу.

Свернув на шоссе, ведущее в город, и пройдя несколько сот метров по пустынной улице в окружении безжизненных бетонных коробок, Кобальт наткнулся на странную картинку. Луч фонаря, вскрывая темноту, освятил множество крупных обломков. Дома с обеих сторон улицы имели повреждения как от попадания из артиллерийского снаряда. Ясность наступила, когда он увидел огромный хвост самолета, подпирающий жилой дом. Рядом валялись останки шасси, сгоревшие двигатели, обломки крыльев и передняя часть фюзеляжа, на которой виднелся выцветший номер и название перевозчика. «Краснодар Карго—333».

Вспомнились слова Сереги:

«Прибудет карго три тройки, заберет запчасти для самолетов и выживших механиков. Я договорился, что возьмут и нас…».

«Самолет улетел. Уверен, твоя дочь на борту. С ней все будет в порядке»



Кобальта словно ударило молнией. Все эти годы Батя и Ольга врали ему, что самолет благополучно улетел. Смотрели, как он мучается, и врали.

Подкосились ноги, он упал на колени. Прикоснулся лбом к обломку самолета. Холодно.

Наконец-то холодно.





* * *


Грудинин сверился с бумажной картой. Он на территории бывшего научного центра, откуда когда — то осуществлялся контроль за космическими полетами. Пробраться сюда не составило труда — петли на воротах прогнили настолько, что после небольшого тычка рассыпались, словно слепленные из сахарной пудры. Территория центра огромная — множество зданий, ангаров, складов, гаражей. И как найти здесь одного человека?

— Локус, мы здесь. Куда дальше?

С тех пор как мальчик прогнал орды тварей с болот, он все так же оставался без сознания. Дать бы ему еще ерша, только последние запасы вымыло из кармана в воде.

Грудинин ощутил невыносимую усталость. Много километров, преодолевая боль в мышцах и суставах, он нес мальчика на руках, а когда наконец дошел, в организме словно закончилось топливо. Если потребуется еще идти, просто упадет замертво.

Здания вокруг выглядели однообразно — облезлые, запустелые, поросшие растительностью. Ни следа жизнедеятельности человека.

— Кто — нибудь?! — закричал он в отчаянии. — Мне нужна помощь!

Ответа не было.

Грудинин склонил голову.

— Прости меня.

Усиливающийся ветер поднял в воздух песок. Грудинин переместился к ближайшему одноэтажному зданию, чтобы укрыться внутри. Дверь оказалась заперта на тяжелый ржавый замок. Будь у него инструменты, он вскрыл бы его в два счета.

Бросив идею попасть внутрь, Грудинин обошел здание и спрятался с противоположной от ветра стороны под козырьком. Вдалеке в небе мерцали вспышки молний. Скоро их накроет гроза.

В соседнем строении моргнула красная лампочка. Почудилось? Лампочка моргнула еще раз. Подорвавшись на ноги, Грудинин бросился к сигналу с мальчишкой на руках. Строение представляло собой автомобильный гараж, заставленный проржавелыми колымагами. Красная лампочка висела снаружи, проводка ныряла в автомобильную яму. Грудинин посветил фонарем вниз, увидел дверь. Спустился, толкнул ее ногой. Открыта. За ней в темноту уходил узкий бетонный коридор.

На мгновение Грудинин ощутил приступ клаустрофобии. Как — то все это странно. Но выбора у него не оставалось.


Пошел.

Спустя полминуты блужданий он наткнулся на развилку. Оба прохода выглядели совершенно одинаковыми. Выбрал наугад, через несколько десятков метров снова развилка. На этот раз проходов три. Что за жуткий лабиринт?

— Меня слышит кто? Эй!

Миновав еще несколько развилок, Грудинин уперся в дверь с небольшим окошком на уровне глаз. Посветил внутрь фонарем. Стекло толстое, сквозь него едва можно что — то рассмотреть, однако там явно кто — то двигался.

— Профессор! — Грудинин заколотил по двери. — Впустите меня.

Загудел механический привод замка, дверь открылась. В свете фонаря появилась огромная острозубая морда. С торчащих, словно сабли, клыков стекали слюни. Тварь фыркнула и сделала шаг навстречу.

— Подожди стой. Ты не должна на меня нападать.

Грудинин попятился назад. Тварь пригнула голову, точно кошка, высматривающая мышь, и прыгнула на него. Сбила с ног. Он отлетел на несколько метров, упал на руку. Хруст, дикая боль. Фонарь откатился в сторону, и теперь высвечивал, как тварь обнюхивает лежащего у ее ног мальчика.

— Локус, — закричал Грудинин, пытаясь приподняться. — Локус! Очнись! Локус!

Послышался треск. Тварь с писком отскочила от мальчишки, словно ее кто — то ударил. Грудинин заметил у ней ошейник с проводками. Испуганная до полусмерти тварь метнулась туда, откуда вышла. Сработал запирающий механизм — дверь закрылась.

С обратной стороны коридора звучали быстро приближающиеся шаги. Стало светло — зажглись тонкие ленточные фонарики на стенах. Неизвестный прошел мимо Грудинина и остановился рядом с Локусом. На вид ему лет шестьдесят, густая борода, очки, белый медицинский халат.

— Профессор? — спросил Грудинин, пока тот проверял мальчику пульс. — Помогите ему.

Мужчина подхватил мальчика на руки и побежал в обратном направлении. Грудинин с трудом приподнялся и поковылял за ним.

Они добрались до люка, взобрались по лестнице. В помещении на стенах висели мониторы, на которых транслировалась картинка из подземного коридора и из других неизвестных мест.

Профессор положил Локуса на каталку и покатил в медицинский блок, там переложил на кровать, быстро подключил какие — то приборы. Пока Грудинин удивленно разглядывал оборудование, профессор смешал какие — то жидкости, закачал в капельницу. От журчащего звука поехала голова. Безумно хотелось пить.

— Когда он последний раз пил? — спросил он строгим голосом.

Грудинин задумался.

— Несколько часов назад. Кажется.

— У него тяжелая степень дегидратации, — с упреком сказал профессор. — Какую воду ему давали?

— Как какую? — непонимающе переспросил Грудинин.

— Где Алмазов?

— Он умер, мальчик привел нас сюда.

Профессор сделал укол, затем вставил в вену катетер и подключил капельницу. После всех манипуляций отошел на шаг и, внимательно наблюдал за вздымающейся грудью маленького пациента.

— Он выживет? — спросил Грудинин.

— Не знаю. Его физиология мне неизвестна.

— Вы сразу поняли кто он, когда я сказал его имя. Вы профессор Игнатов.

Седой мужчина пристально смотрел на мальчика, покусывая от волнения губы.

— В генетике локус означает местоположение гена на карте ДНК, — заговорил он после долгой паузы. — Именно ген, дающий способность приспособить человеческий организм к темной воде, искал Алмазов. Выходит, он добился своего. Этот мальчик — первая в истории темноводная химера.

Локус вздрогнул и застонал.

— Работает, — воскликнул профессор. — Невероятно. Браво.

— В капельнице темная вода? — спросил Грудинин.

— Организм темноводных не способен перерабатывать чистую воду. Она для них инертна. Пичкая мальчика чистой водой, вы, очевидно, чуть не убили его, — Профессор окатил Грудинина укорительным взглядом.

— Откуда мы могли знать? Он ничего не говорил.

Профессор осторожно коснулся руки Локуса и вдруг заплакал.

— Ты настоящее чудо. Теперь ты наконец дома.





* * *