Жажда. Тёмная вода

Профессор Игнатов — последний представитель славной школы ученых созидателей. На его счету множество публикаций по биологии и генетике, именно он одним из первых предположил, что источником смертельного отравления является вода. Ввел термин «темная», по принятой в науке традиции приписывать к неизвестным явлениям это прилагательное: темная материя, темная энергия.

— Эволюция потратила миллионы лет, чтобы на свет появился человек, самый сложный биологический вид из когда — либо живших. Но вид все еще несовершенный, требующий массы доработок. Мы — не венец творения, а всего навсего один из многих этапов. Но человек сам нарушил ход эволюции, начав улучшать условия жизни, создав лекарства, способные спасать тех, кто по всем законам природы должен умереть. Человек выпал из эволюционного процесса, перестал получать новые адаптации. Мы закрыли природе дверь в собственный организм — эволюция оказалась в тупике и повернула иным, непредсказуемым для нас путем. Небольшой сдвиг в экосистеме, тонкий едва заметный штрих, стал для нас фатальным. Такое уже случалось многократно, вспомним шесть великих вымираний, которые стирали с лица Земли до девяносто процентов всех видов. Я считаю, что вымирание — естественный процесс обновления экосистемы, толчок зашедшей в тупик эволюции. Не вымерли бы динозавры, не появился бы человек. Теперь пришла очередь Хомо Сапиенс кануть в историю, освободить пространство для нового витка развития. А к чему он приведет… Неизвестно.

— Не было инопланетного паразита, — догадался Грудинин. — Сама природа решила от нас избавиться.

Игнатов кивнул.

— Эволюция никогда не стоит на месте. Новые виды, получившие нужную адаптацию, уже существуют. Вскоре человек разумный останется лишь осадочным слоем в горной породе. Мы обречены, и с этим нужно смириться. Горстки оставшихся в живых — лишь дань техническим достижениям. Эволюционная инерция.

Профессор наложил Грудинину гипс на сломанную руку.

— А как же Алмазов? Во что верил он?

— Он верил в поиск истины, но сама истина его не интересовала. В этом была разница между нами, я знал, что ищу, ставил конечную цель, а он боготворил подход. Как только он достигал цели, она становилась ему неинтересна, он переключался на другое, не делая нужных выводов. Когда мы работали вместе, я часто говорил ему, что нужно останавливаться, оценить результаты, а он пер слепо, ломая все на своем пути. Наверное, он не мог по — другому. В конце концов, он остановился, и это его убило. Думаю, он сам не понимал, что делать с Локусом, поэтому и отправил его ко мне.

— Как вы выжили здесь в одиночку?

— Я не был одинок, со мной была моя работа. Для существования мне была нужна вода и я успел запастись ею, когда она еще не была в дефиците. Я не пытался спасать выживших или возрождать цивилизацию, лишь хотел узнать как можно больше о темной воде, о ее влиянии на новые виды. Когда появились первые темноводные, я стал их изучать. Меня поразила скорость возникновения мутаций. До появления новых адаптаций достаточно нескольких поколений, а у некоторых изменения возникали даже внутри одного поколения. Это говорит о том, что эволюция ускорилась в тысячи раз. Уже через сотню лет появится организм уровня Хомо сапиенс, а представьте, что будет через тысячу…, — он мечтательно закатил глаза.

Игнатов провел экскурсию по лаборатории. В одном из центральных помещений в стеклянных сосудах хранились сотни заспиртованных тварей.

— Я использовал существующие подземные коммуникации для создания ловушек.

— Сколько же их здесь, — удивился Грудинин.

Профессор с гордостью улыбнулся.

— Это самая полная коллекция в мире, но здесь, по моим скромным подсчетам, не более одного процента. Большинство темноводных обитает в мировом океане, и я даже не могу представить, как эволюция успела с ними поиграть.

Они вернулись в медицинский блок. Приборы сообщали об ускорении сердечной и умственной деятельности Локуса. Мальчик приходил в себя.

— Локус, ты меня слышишь?

С его лица исчезла болезненная бледнота.

— Кто вы? — спросил он, открыв глаза.

— Я Профессор Игнатов. Ты можешь называть меня Владимиром Ивановичем.

— Это, правда, вы? — воскликнул Локус.

— Правда. Мы с твоим папой были друзьями. Я так рад тебя видеть.

Локус перевел взгляд на Грудинина.

— Это он, — подтвердил фокусник.

— Вы поможете мне? — спросил мальчик.

— Конечно. Тебе потребуется время для полного восстановления, ты был слаб…

— Я не это имел в виду.

Локус приподнялся на локтях.

— Папа сказал, вы мне поможете. Поэтому я и пришел.

Игнатов с настороженностью покосился на Грудинина, в его взгляде был немой вопрос.

— Чем я могу помочь тебе?

Локус заплакал и сквозь слезы выговорил:

— Заставьте их замолчать.

— Кого? — удивился профессор.

— Их! Папа говорил, я болен, и только вы можете меня вылечить. Пожалуйста, помогите. Я больше не хочу слышать их, не хочу постоянно бояться.

Игнатов обнял мальчика, тот положил голову ему на плечо.

— Я обязательно тебе помогу, мы справимся вместе. Теперь ты здесь, и это главное.


Локус вдруг резко отпрянул от него.

— Вы хотите меня разрезать?

— Что? — удивился Игнатов.

— Вы об этом подумали. Почему вы так захотели?

У профессора на лице отобразилось смесь удивления и восхищения.

— Невероятно. Новая адаптация в первом поколении. Что еще ты умеешь? Расскажи мне.

— Я слышу мысли, иногда вижу то, что происходило раньше.

— Ты слышишь не только мысли людей, верно?

Локус кивнул.

— Вы сможете меня вылечить? Папа пытался мне помочь, пытался найти лекарство, но заболел и больше не мог работать. У нас кончилась вода. Он боялся, что, если я останусь один, то умру. Тогда он велел найти вас, потому что только вы сможете помочь. И если вы считаете, что меня надо разрезать, чтобы заставить их замолчать, я готов.

Локус послушно лег на кровать.

— Мальчик мой, — с трепетом воскликнул Игнатов. — Конечно, я помогу тебе, мы найдем лекарство от твоей болезни.

— Обещаете?

— Конечно. Ты только отдыхай, набирайся сил, я принесу тебе поесть.

Игнатов жестом указал Грудинину — на выход. В соседнем кабинете профессор вытащил из ящика какие — то лекарства в запечатанных колбах.

— Что это? — спросил Грудинин.

— Седатив. Он уменьшит его мозговую активность.

— Вы хотите его усыпить?

— Он опасен для нас. Пока он не научится контролировать свои силы, его возможности нужно подавлять.

Грудинин встал напротив профессора.

— Постойте, он не один из ваших подопытных. Он живой человек.

— Он не человек! — твердо сказал Игнатов. Затем отдышался и заговорил спокойней. — Неважно, что он выглядит, как мы и говорит на нашем языке. У него гораздо больше общего с темноводными, чем с людьми. Пока он еще юн и не совсем понимает своего потенциала, нужно использовать эту возможность, чтобы приспособить его к жизни с нами.

— То есть приручить, — догадался Грудинин. — Так же как вы приручили тех тварей внизу. Тоже наденете ему ошейник и посадите в клетку? Вы же обещали ему помочь.

— Как вы не понимаете? Алмазов внушил ему идею о болезни, чтобы защитить его. Я уверен, он тоже подавлял его мозговую активность. Локус не болен, ему не нужна помощь. Помощь нужна нам. И защита от него.

— Нет, — Грудинин указал взглядом на шприц. — Я вам не позволю.

— Какой же вы идиот.

— Вы не сможете обуздать его, пичкая этой гадостью. Ему нужна семья и любящие люди. Он добрый мальчик, я это знаю. Он боится, ему нужно помочь справится со страхами.

— Есть звери, которых нельзя приручить. Я знаю это. Я испробовал все способы, и ничего не сумел добиться. Теперь я понимаю почему. Они видят нас насквозь. Ошейник — единственный способ.

Игнатов набрал лекарство в шприц.

Включилась звуковая тревога.

— Что это? — спросил Грудинин.

— Вторжение. Мне нужно в центр наблюдения, — профессор убрал шприц в карман. — Присмотрите за ним, я скоро вернусь.

Грудинин не обнаружил Локуса в медицинском блоке. Мальчик находился в помещении с заспиртованными тварями. Смотрел на мертвые тела внутри стеклянных колб и плакал.

— Он обманул. Я не болен, так ведь? — спросил Локус с ненавистью в голосе.

— Нет. Ты здоров. Просто ты другой.

Из каждой колбы на них смотрели застывшие в агонии заспиртованные морды.

— Они боялись его, умоляли отпустить. Он мучил их, а потом убил. Это он — тварь.