Жажда. Тёмная вода
Часть 72 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Фара, останешься здесь на всякий случай, — Опер обернулся к Току, пристегнутому наручниками к батарее. — Эй, ты, знаешь, как с Гортрансом связаться?
Ток покивал.
— Пойдешь со мной. Будем просить переговоров и прекращения огня.
Витька обнял Эли, сказал ей на ухо:
— Прости, что привел тебя сюда.
— Лучше я умру здесь, с тобой. Свободной.
— Я тебя люблю.
— И я тебя, Гэтсби.
— Я скоро вернусь.
Наверху снова грохотнуло — заморгали лампочки. Витька воспользовался моментом и проскользнул в тоннель.
Если Опер думает, что сможет договориться с Суворовым, он еще больший идиот, чем кажется. Великий князь ни за что не остановится, пока не сотрет Мид с лица земли. И есть только один способ ему помешать.
Винтовка Робсона все еще в дозорной башне. Витька проберется туда незаметно и пристрелит Суворова с расстояния в триста метров. Без князя дружинники просядут и, возможно, перестанут сопротивляться.
Добравшись до выхода, Витька постучал по люку.
— Котел, это я. Открой.
Люк открылся, Витька выбрался в подвал. Привыкшие к свету в тоннеле глаза, ничего не видели в темноте.
Что — то здесь не так. Воняло потом, влажность зашкаливала.
Витька попятился обратно к люку, но его сбили с ног, сверху обрушились множественные удары.
Кто — то скомандовал прекратить. В глаза посветили фонарем.
— Ну, что сучара, не ожидал? — выкрикнул ему в лицо Костян.
В подвале находились несколько десятков вооруженных мужчин. В углу лежало окровавленное тело Котла.
— За ним кто — нибудь шел?
Дружинник присел у входа в тоннель, посветил фонарем внутрь.
— Никого, воевода.
— Встать, — Костян пнул Витьку в живот.
Жадно хватая ртом воздух, Витька поднялся на ноги, и тут же его настиг мощный удар в лицо. Через секунду он оказался на коленях с опущенной головой в пол. На грязный бетонный пол капала кровь.
— Как ты догадался, что вход в тоннель здесь? — спросил Костян кого — то.
— Высчитал подходящий маршрут залегания подземного тоннеля. Тут поблизости метро, подвалы, коммуникации. Они знали, куда копали. Я же архитектором был.
Тот самый бомж, догадался Витька. А ему рассказывал в книжном, что был ученым. Лжец он и, похоже, водит за нос абсолютно всех.
Костян схватил Витьку за волосы, задрал голову в потолок.
— Это он, второй, — подтвердил бомж. — Я не сразу его узнал, помотало его хорошенько, видать.
К виску Витьки приставили дуло.
— Ты профи, — сказал Костян. — Убил Робсона, водовозку украл и меня чуть не утопил.
— А жаль, — сказал Витька.
— С такими талантами в Гортрансе у тебя могло быть все, но ты выбрал смерть…
— Я выбрал дом.
— Тогда ты увидишь из первого ряда, как твой дом сгорит.
С воеводой связались по рации.
«Мид вышел на связь, просит переговоров».
— Прекратить огонь. Покормите их надеждами, — ответил Костян. — Мы заходим в тоннель. Всем группам, по моему сигналу — быть готовыми войти в здание, все живые цели на поражение.
— Гвардия тоже войдет? Надо их привлечь, пусть помогают, — предложил бомж.
— Еще чего, — воскликнул Костян. — Мы сами все сделаем.
Витьку подвели ко входу в тоннель, толкнули дулом в спину.
— Пойдешь первым, мясо.
ГЛАВА 18
Двухэтажный домик с покатой крышей из старого шифера стоит на опушке леса. Из окна видны занесенные снегом кавказские хребты. Рядом с домом в загоне пасутся овцы, из курятника доносится петушиный вой.
Открывая дверь, Кобальт ступает на деревянный пол, останавливается у входа. В доме идеальная чистота, на окнах висят белоснежные занавески, из кухни доносится звон посуды, в воздухе витает аромат свежей выпечки. Через приоткрытую дверь видно женский силуэт.
— Юль? — произносит Кобальт.
— Пап, у меня тесто сейчас убежит, — говорит она из кухни.
Ее голос почти не изменился — такой же юный, словно и не прошло пятнадцать лет.
Домик выглядит точно, как его описал Локус. Где ее муж? Где дети?
— Я так мечтал об этом дне, — говорит Кобальт не в силах сдержать эмоций. — Мне так много хочется тебе рассказать.
Он продолжает смотреть на мелькающий в кухне силуэт, но смелости подойти в ногах нет. Его словно парализовало.
— Юль? Ты меня слышишь?
— Я сейчас занята. Приходи позже.
В ее голосе звучит раздражение.
— Я проделал такой длинный путь. Неужели, ты не хочешь увидеть меня?
— Ты перестал верить, что я жива. Ты забыл меня.
— Прости, я сломался. Но Локус возродил мою веру, это он рассказал мне, где тебя искать. Только благодаря ему я здесь.
— Значит, ты любишь его больше чем меня?
— Конечно, нет. Я люблю тебя. Ты моя доченька…
— Ради него ты пошел на смерть. Ради меня — испугался.
— Юль, пожалуйста, выслушай меня…
— Ты бросил меня.
— Ты не знаешь, что мне пришлось пережить! — кричит Кобальт.
— По крайней мере, ты выжил. А я умерла.
— Нет. Ты спаслась, ты улетела на Кавказ. Это твой дом. У тебя есть муж и дети. У тебя все хорошо.
Внезапно дом вспыхивает яркой вспышкой и мгновенно гаснет. Кобальт оказывается внутри сгоревшего дотла строения. Черные обугленные балки каркаса покосились, полы вздыбились, занавески превратились в прах.
— Ты обещал, что никогда не оставишь меня, — говорит она.
— Прости меня…
— Мне было так больно, пап.
— Юль…
В проеме показывается черный, обожжённый до неузнаваемости силуэт. Кобальт пятится, падает. Кровь струится из обезображенной раны на ноге.
Ток покивал.
— Пойдешь со мной. Будем просить переговоров и прекращения огня.
Витька обнял Эли, сказал ей на ухо:
— Прости, что привел тебя сюда.
— Лучше я умру здесь, с тобой. Свободной.
— Я тебя люблю.
— И я тебя, Гэтсби.
— Я скоро вернусь.
Наверху снова грохотнуло — заморгали лампочки. Витька воспользовался моментом и проскользнул в тоннель.
Если Опер думает, что сможет договориться с Суворовым, он еще больший идиот, чем кажется. Великий князь ни за что не остановится, пока не сотрет Мид с лица земли. И есть только один способ ему помешать.
Винтовка Робсона все еще в дозорной башне. Витька проберется туда незаметно и пристрелит Суворова с расстояния в триста метров. Без князя дружинники просядут и, возможно, перестанут сопротивляться.
Добравшись до выхода, Витька постучал по люку.
— Котел, это я. Открой.
Люк открылся, Витька выбрался в подвал. Привыкшие к свету в тоннеле глаза, ничего не видели в темноте.
Что — то здесь не так. Воняло потом, влажность зашкаливала.
Витька попятился обратно к люку, но его сбили с ног, сверху обрушились множественные удары.
Кто — то скомандовал прекратить. В глаза посветили фонарем.
— Ну, что сучара, не ожидал? — выкрикнул ему в лицо Костян.
В подвале находились несколько десятков вооруженных мужчин. В углу лежало окровавленное тело Котла.
— За ним кто — нибудь шел?
Дружинник присел у входа в тоннель, посветил фонарем внутрь.
— Никого, воевода.
— Встать, — Костян пнул Витьку в живот.
Жадно хватая ртом воздух, Витька поднялся на ноги, и тут же его настиг мощный удар в лицо. Через секунду он оказался на коленях с опущенной головой в пол. На грязный бетонный пол капала кровь.
— Как ты догадался, что вход в тоннель здесь? — спросил Костян кого — то.
— Высчитал подходящий маршрут залегания подземного тоннеля. Тут поблизости метро, подвалы, коммуникации. Они знали, куда копали. Я же архитектором был.
Тот самый бомж, догадался Витька. А ему рассказывал в книжном, что был ученым. Лжец он и, похоже, водит за нос абсолютно всех.
Костян схватил Витьку за волосы, задрал голову в потолок.
— Это он, второй, — подтвердил бомж. — Я не сразу его узнал, помотало его хорошенько, видать.
К виску Витьки приставили дуло.
— Ты профи, — сказал Костян. — Убил Робсона, водовозку украл и меня чуть не утопил.
— А жаль, — сказал Витька.
— С такими талантами в Гортрансе у тебя могло быть все, но ты выбрал смерть…
— Я выбрал дом.
— Тогда ты увидишь из первого ряда, как твой дом сгорит.
С воеводой связались по рации.
«Мид вышел на связь, просит переговоров».
— Прекратить огонь. Покормите их надеждами, — ответил Костян. — Мы заходим в тоннель. Всем группам, по моему сигналу — быть готовыми войти в здание, все живые цели на поражение.
— Гвардия тоже войдет? Надо их привлечь, пусть помогают, — предложил бомж.
— Еще чего, — воскликнул Костян. — Мы сами все сделаем.
Витьку подвели ко входу в тоннель, толкнули дулом в спину.
— Пойдешь первым, мясо.
ГЛАВА 18
Двухэтажный домик с покатой крышей из старого шифера стоит на опушке леса. Из окна видны занесенные снегом кавказские хребты. Рядом с домом в загоне пасутся овцы, из курятника доносится петушиный вой.
Открывая дверь, Кобальт ступает на деревянный пол, останавливается у входа. В доме идеальная чистота, на окнах висят белоснежные занавески, из кухни доносится звон посуды, в воздухе витает аромат свежей выпечки. Через приоткрытую дверь видно женский силуэт.
— Юль? — произносит Кобальт.
— Пап, у меня тесто сейчас убежит, — говорит она из кухни.
Ее голос почти не изменился — такой же юный, словно и не прошло пятнадцать лет.
Домик выглядит точно, как его описал Локус. Где ее муж? Где дети?
— Я так мечтал об этом дне, — говорит Кобальт не в силах сдержать эмоций. — Мне так много хочется тебе рассказать.
Он продолжает смотреть на мелькающий в кухне силуэт, но смелости подойти в ногах нет. Его словно парализовало.
— Юль? Ты меня слышишь?
— Я сейчас занята. Приходи позже.
В ее голосе звучит раздражение.
— Я проделал такой длинный путь. Неужели, ты не хочешь увидеть меня?
— Ты перестал верить, что я жива. Ты забыл меня.
— Прости, я сломался. Но Локус возродил мою веру, это он рассказал мне, где тебя искать. Только благодаря ему я здесь.
— Значит, ты любишь его больше чем меня?
— Конечно, нет. Я люблю тебя. Ты моя доченька…
— Ради него ты пошел на смерть. Ради меня — испугался.
— Юль, пожалуйста, выслушай меня…
— Ты бросил меня.
— Ты не знаешь, что мне пришлось пережить! — кричит Кобальт.
— По крайней мере, ты выжил. А я умерла.
— Нет. Ты спаслась, ты улетела на Кавказ. Это твой дом. У тебя есть муж и дети. У тебя все хорошо.
Внезапно дом вспыхивает яркой вспышкой и мгновенно гаснет. Кобальт оказывается внутри сгоревшего дотла строения. Черные обугленные балки каркаса покосились, полы вздыбились, занавески превратились в прах.
— Ты обещал, что никогда не оставишь меня, — говорит она.
— Прости меня…
— Мне было так больно, пап.
— Юль…
В проеме показывается черный, обожжённый до неузнаваемости силуэт. Кобальт пятится, падает. Кровь струится из обезображенной раны на ноге.