Завет стали

А до сих пор Аня была не против зимы. Она любила снег, пар изо рта и резкий, пробуждающий холод. А еще зима напоминала ей о доме, который она лелеяла в сердце: месте, где ввысь вздымались высоченные пики, горные переходы заносил снег, а озеро в форме капли ласкало священные поля.

Она с благоговением выдохнула. Здесь зима лишь слегка дотрагивалась до острова Якша своими ледяными пальцами. Не то что в Третьем Директорате. Вот где царила настоящая зима.

Аня быстро поднималась по ведущим наверх лестницам. Войдя во дворец через знакомый вход для слуг, она вышла в общие коридоры. На ночь лампы диптха притушили. Звук шагов эхом отдавался от пола. Поблизости не было никого, кроме нескольких усталых слуг и проводящих обход стражей. Они кланялись Ане, когда принцесса проходила мимо, и она отвечала на эти знаки уважения быстрыми кивками.

Ей хотелось расспросить воинов и слуг о семьях, о том, как обстоят их дела, ведь она знала каждого из них по имени, но они были заняты, и Аня постеснялась отвлекать их от работы. К тому же требовалось поговорить с матерью. Новости были тревожными.

Вскоре принцесса дошла до кабинета императрицы. Из-под овальной двери лился свет, и она постучалась.

– Входите! – скомандовал голос матери.

Открыв дверь, Аня обнаружила, что мать сидит у себя за столом. Рядом никого не было, и она вошла в кабинет, притворив за собой дверь.

Сала Якша встала, улыбкой приветствуя дочь. Она вышла из-за стола и подошла к Ане: руки были разведены в стороны для объятий.

Они обнялись, и императрица утонула в Аниных руках. Принцессу всегда удивляло то, насколько знаменитая Сала Якша была маленькой и хрупкой по сравнению с ней. Может, причина в том, что Аня была слишком высокой и мощно сбитой для представительницы благородной касты.

– Ты обеспокоена, – сказала мама, отстранившись. – Что случилось?

– Покинув остров Якша, я отправилась в гарнизон в Шансе и собрала отряд из десяти разведчиков, – начала Аня.

– В Шансе? Я думала, ты осталась на юге.

Аня пожала плечами и нахмурилась.

– Я ощутила необходимость отправиться к восточным границам Ракеша, так что поехала туда. Там болталось намного больше заххаков, чем обычно. Всех видов. Омертвелые, бесформенные, упыри, гоблины и даже вампиры. Паукины тоже стали наглее обычного. – Она поежилась, так как по телу побежали мурашки. – Как будто чье-то присутствие заставило их активизироваться.

– Может, это связано с этим князем из княжеств Закатного Солнца, Генкой Девестхом? Все только о нем и говорят. Вспомни, от присутствия Меде заххаки тоже забеспокоились. Они гнались за ним как пчелиный рой, зная, что он их смертельный враг.

Аня неотрывно глядела на горевший в очаге огонь, обдумывая вопрос матери. Может ли дело быть в Генке? Она не рассматривала его как причину. Если так, то можно выдохнуть. Как только Генка падет, вероятно, заххаки вернутся к своему обычному состоянию.

Она поджала губы. Может, и так, но интуиция говорила ей, что дело не в этом.

– Ты не считаешь, что это как-то связано с Генкой, – сказала мама.

– Я не уверена. Может, и связано. – Принцесса замешкалась. Омертвелый, которого она в итоге убила… Его слова не имели смысла. Что он хотел сказать? Она сомневалась, стоит ли о нем упоминать.

Мать, должно быть, заметила ее нерешительность.

– В чем дело?

– Один из омертвелых кое-что сказал. «Грядет горящий». – Аня посмотрела на мать в надежде, что у той появится идея относительно сказанного заххаком.

– Грядет горящий? – Мать нахмурилась, задумавшись. Мгновение спустя она покачала головой. – Понятия не имею, что это значит.

Не стоило надеяться, что мама поймет, и Аня вздохнула. Мать молча поглядела на нее, словно пытаясь разгадать загадку.

– Случилось что-то еще?

– Как я и сказала, ощущалось чье-то присутствие.

– Какого рода присутствие?

Аня снова поежилась.

– Не знаю. Никогда такого не испытывала. Даже теперь я не могу точно сказать, было ли это реальным или только моим воображением. Ощущение улетучилось, как ветер. Я не успела на нем сосредоточиться.

– Что насчет остальных рейнджеров? Они почувствовали то же, что и ты?

– Нет. Они не заметили ничего необычного, кроме количества заххаков, с которыми нам пришлось столкнуться. – Аня заставила себя улыбнуться. – По крайней мере, теперь по Кинжальным горам будет бродить на полдюжины омертвелых и на пять племен бесформенных меньше.

Ее мать издала лающий смешок, и голос стал насмешливым.

– Да, слава богу, принцесса Якша рискует своей жизнью ради убийства нежити.

Аня склонила голову, проклиная себя за глупость. Не стоило шутить об убийствах заххаков. Пусть мать и позволяла ей оставаться в статусе воительницы и рейнджера, императрице не нравилось слушать о битвах, в которых участвовала Аня. Это заставляло ее бояться за жизнь дочери. Мама предпочла бы, чтобы Аня шла по стопам Энмы, традиционным окольным путем, ведущим к зрелости, как и большинство эльфов. А еще была бы вне себя от радости, заведи Аня любовника. А то и парочку.

Аня подняла голову, заставив себя посмотреть матери в глаза.

– Нужно сдерживать зло, если ничего нельзя изменить. И убивать, если не получается сдерживать.

Мать поджала губы.

– Странная присказка. Ты ее выдумала?


Аня не знала. Цитата сорвалась с языка бездумно. Наверняка она где-то ее прочла? Или это фраза из ее прошлой жизни? Быть может, ее произнес мужчина, который так отчаянно любил ее когда-то?

– Это неважно, – наконец ответила она на вопрос матери. – Независимо от источника, это правда.

Мать согласно кивнула.

– Да. Наверное, да. – В глубоких раздумьях она подошла к столу. – Если то, что ты увидела и почувствовала, правда, нам нужно держать ухо востро. Как знать, может, это серьезная опасность, а, может, лишь стечение обстоятельств.

Аня считала, что, скорее, первое.

– В Кинжальных горах… стонет основание нашего мира. Семинал меняется.

– Как скажешь. – Задумчивость матери улетучилась. – Теперь, когда ты дома, чем планируешь заняться?

– Отдохну пару дней, после чего отправлюсь в Третий Директорат проведать Эстина. Думаю, я проведу там весну и останусь на Первичное Испытание.

– Значит, никаких любовников? – спросила мать с насмешливой полуулыбкой и отмахнулась от Аниных протестов. – Не обращай внимания на мои слова. Ты молода. Пока поступай так, как тебе хочется. Я знаю, что, когда придет время, ты примешь на себя бремя ответственности.

Аня промолчала. Сделает ли она то, что требуется от эльфийки ее положения? Заведет ли любовника? Хотелось верить, что да, но у нее не было никакого желания это делать, не говоря уже о том, чтобы выйти замуж. И она подозревала, что ее отношение к этому не изменится никогда.

Мама улыбнулась.

– Я знаю, что ты привязана к этим молодцам и их тренировкам.

– Энма считает это слабостью.

– Это вовсе не так! – воскликнула Сала Якша, и ее улыбка погасла. – В молодости я сама хотела там тренироваться. Гораздо важнее то, что, если основание нашего мира действительно затронуто, – она снова насмешливо улыбнулась, на этот раз с оттенком недоверия, явно считая, что Аня позволяет страхам взять над ней верх, – то нам понадобятся все воины Директората.

Аня решила не обращать внимания на легкое поддразнивание.

– Значит, посетив Третий, я смогу принять достойные меры.

– Справедливо. – Мать махнула в сторону двери. – Ты устала. Отдохни. Обсудим остальное утром.

Аня поклонилась и покинула кабинет. Когда принцесса шла в сторону своих покоев, ее мысли обратились к брату и Рийну Кушинру, очевидному лидеру среди первокурсников. Он был даже лучше Эстина и явно шел по стопам своего брата Лисандра.

При мысли о Лисандре Аня вспыхнула. На третьем году обучения в Директорате она служила под его началом. Потом он ясно обозначил свой интерес, желая стать ее любовником, но она его отвергла. За прошедшие годы этот интерес так и не угас. Более того, усилился, и Лисандр даже признался ей в любви. К несчастью для них обоих, она не испытывала к нему ничего, кроме уважения. Насколько все было бы проще, если бы она смогла завести любовника или, что еще лучше, выйти замуж?

Принцесса отбросила мысли о браке, снова сосредоточившись на первокурсниках. Ей стало интересно, как справляются гномы. Среди них был один, Шриови Сурент из Сурент-креш, сын знаменитого Страйпа. Поговаривали, что он и еще один, Дериус, были великолепны. Что касается людей, те вряд ли смогли бы справиться хоть с одним паукином, но они тоже приносили пользу.





* * *


Аня покинула Ревелан несколько дней спустя и через два дня нелегкого пути прибыла в Третий Директорат. Она приехала поздно вечером, сильно после ужина, и ко времени ее прибытия на территории академии было тихо и темно. Над головой светил Сапиент, свет луны был холодным, цвета слоновой кости. Он сочетался с прохладным хрустящим воздухом, и у нее изо рта шел пар. Время от времени шумели порывы ветра. Кроме этого звука слышался лишь цокот копыт ее паломино, которого она вела в сторону конюшни.

Принцесса заметила свет в нескольких комнатах академии, но на самой территории никого не было. Народ не спал, но ему хватило ума не выходить на улицу столь холодным вечером. Скорее всего, все сгрудились у весело потрескивающих очагов. Об этом можно было догадаться по витавшему в воздухе запаху дыма от горящего дерева.

Аня сделала глубокий вдох, улыбаясь теплым воспоминаниям. Она любила такие ночи. Тихие, мирные, с нежным запахом костра, потрескивающего в очаге. Они напоминали ей о детстве, проведенном в горах, о ее первой жизни.

Она тяжело выдохнула. Как всегда, думая о прошлом, Аня вспомнила о жуткой смерти родных и непрекращающейся тоске по мужу.

Почему я не вижу его лица и не знаю его имени? И своего настоящего имени?

Раздраженно мотнув головой, она отбросила воспоминания. Прошлого уже нет. Значение имеет лишь настоящее и будущее. Затем Аня приступила к работе: быстро расседлав паломино, расчесала его и устроила на ночлег. Прежде чем оставить коня, она потрепала его по загривку, и он зарылся носом в кормушку.

Белый яваниец Синдера показал нос над дверью стойла, когда принцесса проходила мимо. Его звали Вихрем. Он тихонько заржал в ее сторону, словно задавая вопрос.

Аня остановилась недалеко от его стойла, но ближе подходить не стала. Она была более чем наслышана об этом коне, о его уже легендарной предрасположенности к розыгрышам и упорном нежелании позволить кому-то оседлать его, не говоря уже о том, чтобы на нем ездить. Его нужно было назвать Несчастьем. Принцессу все еще шокировало то, что Синдер, человек, не имевший прежде опыта обращения с лошадьми, оказался именно тем, кто сумел приручить этого яванийца.

Вихрь снова заржал, и она с подозрением посмотрела на коня. Чего он хотел? Жеребец задержал взгляд на кармане ее шинели, где она спрятала яблоко, и заржал громче.

Аня изумленно усмехнулась. Очевидно, Вихрь был капризным зверем с отличным обонянием. Она вынула яблоко и позволила жеребцу взять его с ее руки. Она нежно поглаживала его по лбу, пока он жевал фрукт. Он зарылся носом глубже в ее ладонь, и она потрепала его за челку.

– Мне нужно идти, молодой человек, – сказала Аня несколько секунд спустя.

Он фыркнул так, как будто понял ее, и процокал вглубь стойла.

Аня снова хмыкнула и вышла из конюшни. Она отнесла вещи в свою комнату и поставила их у входной двери. Кровать выглядела соблазнительно, и по телу должна была бы разлиться усталость – последняя часть пути в Директорат затянулась, – но внутри принцессы бурлила беспокойная энергия. Она не могла усидеть на месте и не была готова укладываться спать. А ходила туда-сюда, раздумывая, чем же заняться.

Аня резко остановилась, когда в голову пришла занятная мысль.