Заставь меня влюбиться

– Я убью тебя, Калинин! – Сказала, когда за нами закрылась дверь.

– Только медленно и ласково, ок? – Притягивая меня к себе, усмехнулся Дима. Кажется, он даже не сердился. Или просто тщательно это скрывал.





16




Заглушив двигатель, он почему-то сразу вышел из машины. Значит, мы еще не прощаемся. Уже хорошо. Решил проводить меня до квартиры? Это было бы еще лучше. Может, останется и проведет со мной еще немного времени. Интересно, поцелует ли меня после того гнетущего молчания, которое сопровождало нас в течение всего пути?

– Пойдем, – Дима открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и протянул мне руку. – Прогуляемся.

Меня вдруг насторожил его тон. Вероятно, поразмыслив над произошедшим, Калинин решил все-таки обидеться на меня. Вышла из машины и поежилась. На улице заметно похолодало. Дима отпустил мою руку и закрыл дверцу. Звук пикнувшей вдруг сигналки эхом разнесся в темноте двора.

Ну, пусть будет, как будет. Я опустила голову и, не дожидаясь его, двинулась по краю дороги, балансируя на узком бордюре. Когда шаги сзади приблизились, на меня опустилось что-то теплое. Подняв глаза, поняла, что это был Димин пиджак. Парень заботливо накинул его мне на плечи.

– Поговорим? – Спросил он, поравнявшись со мной.

– О том, что я вела себя, как хамка? – Меня почему-то расстроило, что Дима подошел и не подал мне руку. Правильно. Удобнее выяснять отношения, когда вы на расстоянии. А нам сейчас было, что сказать друг другу.

– А я себя, как придурок. – Пожал плечами Калинин.

– Прости, – произнесли мы практически одновременно и улыбнулись друг другу.

– Разочаровался во мне? – Сглотнув, прошептала я, кутаясь в пиджак, насквозь пропитанный запахом одеколона и дорогого табака.

Дима шел по дорожке. Красивый, гораздо выше меня, в приталенной рубашке, белевшей ярким светлым пятном в темноте, пока мы не очутились под светом фонарей. Он шел, пиная носками своих модных туфель попадавшийся на пути мусор и мелкие камешки, и смотрел на асфальт. Словно пытаясь разглядеть там что-то очень важное и совсем не торопясь с ответом. Спина сгорблена, руки в карманах, лицо напряжено.

– Как ты могла подумать такое? – Наконец, выдавил он.

– Знаешь, – выдохнула я, и мое дыхание тут же превратилось в облачко пара. – Пойму, если ты злишься. В жизни такой красоты не видела, как сегодня. Не знаю, что вдруг нашло… Прости, что твоей маме досталось от меня.

Дима беззвучно рассмеялся.

– Ты хорошо по ней прошлась.

– Прости! – Дождавшись, когда он посмотрит на меня, произнесла я. – Вела себя отвратительно.

– Мне так хотелось вас познакомить.

Спрыгнув с бордюра, приблизилась и пошла рядом.

– Мне очень стыдно. – Волнение мешало складывать слова в предложения. – Она добилась таких высот… благодаря таланту, помноженному на многолетний труд. Конечно же… А то, что я брякнула – это все от злости. – Собралась с духом и выпалила. – У меня чуть мозг не взорвался от обиды и… ревности!

Дима повернул голову, пытаясь поймать мой взгляд.

– Я тоже был хорош. – Он с разбегу пнул скомканную алюминиевую банку. Подошел ближе, нагнулся, поднял и запустил ее в урну, целясь точно баскетболист. Металлический треск ознаменовал попадание. Калинин довольно кивнул.

Боже, как описать свои чувства, чтобы не показалось, что я перекладываю на него вину?

– Я пришла и не могла думать ни о чем, кроме того, что одета неподобающе и не причесана. А рядом ты – в шикарном костюме. Мы смотрелись, как… – Мне пришлось тяжело выдохнуть, чтобы продолжить. – Да. Может, я и зациклена на своих комплексах! Признаю. Ты меня медленно и верно, но избавляешь от них. Но, блин, бывают такие ситуации, как сегодня, которые вытаскивают наружу все наши отличия.

– И в чем они, по-твоему, наши отличия? – Нахмурил брови Дима.

Он и сам, наверное, все понимал, только не хотел этого слышать. И замечать.

– Те вещи, которые совершенно естественны для тебя, для меня непривычны. – Я спрятала замерзшие руки в рукава пиджака. – Для тебя все легко и просто, поэтому ты не замечаешь того, что мне важно.

Ну вот, Сурикова. Заладила «я» да «я». Остановись!

– Чего именно? – Спокойно спросил Дима.

– Ты… заигрался сегодня и не почувствовал, что у меня внутри. – Я натянула лацкан пиджака от волнения. – Как можно было не предупредить про день рождения, про оперу и про… Джессику?

Дима остановился на секунду, потом, закусив губу, продолжил движение.

– Маш, – его голос окрасился напряжением, – мне трудно сейчас найти подходящие слова. Если обидел тебя, поверь, это произошло неосознанно. Научи меня чувствовать тебя, чтобы не было таких проблем.

– Попробую быть с тобой откровеннее. – Сказала, глядя, как он прикуривает сигарету. – Мне часто не хватает духу, чтобы высказать вслух те или иные… вещи. Да и хочется, чтобы ты сам хоть немного пытался догадаться. Знаю, как эгоистично это звучит…


Он отошел на шаг влево, увеличив дистанцию между нами. Хотелось бы думать, что это было сделано из заботы, дабы не накрывать меня облаком сигаретного дыма, окутавшим его с ног до головы.

– Ты – ранимая. И не любишь себя так, как того заслуживаешь. – Дима стряхнул пепел себе под ноги. – Вот, что я чувствую. Мне хочется тебя поддержать, но я не знаю, как. У меня нет опыта отношений. Прости, если идеи, которые приходят в голову, кажутся абсолютно сумасшедшими. Хочется сделать тебе приятное, а выходит… то, что выходит.

– Мы оба виноваты. – Мой взгляд на секунду задержался на той самой витрине с платьем, возле которого я останавливалась утром. Вечером, в свете фонарей, мерцающих и отражающихся в стекле, оно смотрелось еще прекраснее. – Если мы хотим быть вместе, то должны учиться понимать друг друга. Слушать и слышать. Если оба хотим этого…

– А ты сомневаешься?

– Не знаю. Нет.

Опустила взгляд, ускоряя шаг и словно пытаясь убежать от самой себя. Черт, да я ведь боюсь его ровно настолько, насколько боюсь потерять. Прежний урок усвоен: если открыться полностью, можно стать совершенно беззащитной. И горький опыт подсказывал, что вновь этого делать не стоит. А вот присутствие рядом Димы всякий раз убеждало в обратном.

– Я – дурак. – Калинин ударил себе в лоб. – Даже не подумал, что тебе будет не по себе! Вместо оперы нужно было идти на концерт Chromeo, например. И тусовать там несколько часов, прыгая в танцевальной зоне до одури. Просто долг перед мамой спутал все карты. Да и хотелось показать тебе, похвастаться тем, чего она добилась. Только сейчас понимаю, как все это выглядело…

Он с размаху швырнул окурок в урну.

– Как будто принц выгуливал бедную Золушку. – Я повернула на соседнюю улицу и обернулась, чтобы убедиться, что он следует за мной. Дождалась, когда догонит, и продолжила. – Даже пустая болтовня в универе с твоими друзьями выглядела так же.

– Как?

Вздохнула, заламывая руки.

– Так, будто я у тебя на содержании!

– Что? Почему? – Теперь он обогнал меня и пошел спиной вперед. Всматривался, чтобы увидеть творившееся в моих глазах . – Как так?

– Вот видишь. – Я приготовилась сказать то, о чем непременно пожалею. – Мы очень разные. Очень!

Дима отрицательно покачал головой. В свете фонарей татуировки на его шее казались причудливой паутинкой из тонких извилистых дорожек. На развилке одной из таких же я себя сейчас и почувствовала.

– Ты это себе придумала.

Выдохнула.

– Нет.

– Да! И это всего лишь страхи. – Его шаги становились тяжелее, голос звучал жестче и громче. – Ты так сейчас говоришь, будто это мешает нам быть вместе. Хотя на самом деле, это – всего лишь твой страх.

Сейчас мне предстояло унизить саму себя. Зачем? Только произнеся вслух какие-то вещи, мы можем их пережить. Позволить сломать себя или стать выше этого.

– Минус в том, что те, у кого нет денег, задумываются о них чаще. И придают им большее значение. – Я посмотрела на свой сарафанчик, на хлипкие джинсовые тапочки, потом медленно перевела взгляд на его костюм. – Чем дальше, тем очевиднее будет разница между нами.

Он остановился. Его руки легли мне на плечи. Взгляд сине-зеленых глаз скользнул по лицу.

– Если все, что стоит между нами, это деньги моего отца, то я откажусь от них. Легко!

Я покачала головой и сжала губы. Смешно, ага.

– Это не правильно. – После того, как Дима опустил руки, продолжила идти рядом с ним. – И оно того не стоит.

– Что не стоит? – Удивился Калинин. – Ты не стоишь?

– Да. – Кивнула я.

– Тебе нужно перестать об этом говорить, пока я не стал думать так же.

– А тебе стоило бы задуматься.

– На самом деле, все просто. Вот смотри. – Дима снова обогнал меня и пошел спиной вперед. – Представь на секунду, что мы поменялись местами. Я – простой парень, взял эту рубашку у друга, штаны одолжил в прокате, а ты – дочка состоятельных родителей. – Он достал из карманов портмоне и ключи от машины и передал мне. – Допустим, это все твое.

– Хорошо.

– Теперь тебе не нужно работать, не нужно учиться. Можешь заниматься, чем хочешь и когда хочешь. И не задумываться. Ведь ты на всем готовом. Здорово?

– Не знаю.

– Зато я знаю. Не обязательно все будет так, как говорю, но опыт подсказывает, что часто так и бывает. Что именно? А вот что: вероятно, очень скоро ты начнешь деградировать, ничем не интересоваться, ни к чему не стремиться. Готова к такому? Тебя ждут тусовки, клубы, магазины, шмотки. – Дима достал из заднего кармана банковскую карту, с силой вложил в мою ладонь и усмехнулся. – Надеюсь на твое алчное благоразумие. Держи, пользуйся.

Я протянула его вещи обратно:

– Думаешь, ты сейчас уравнял нас?

– А ты представь себя в моей шкуре. Хоть на минуточку. – Его лицо исказила горечь. – Это ведь не так сложно. И тогда ты поймешь, о чем говорю.

– Это глупо.