Закон шагов

— Спасибо, — Дер сдержанно улыбнулся, — непременно. Если позволите, у меня уже есть просьба.

— Слушаю.

— Утром в город вернулся человек смотрителя Далта, хьор-капитан Бонар; утром я мельком видел его у нового пристава. Где я мог бы найти капитана и поговорить с ним… в менее формальной обстановке, не на виду?

— Приходи после заката в розовый дом. Знаешь, где это?

Дер кивнул: служить у Иргиса Саена и не знать адреса лучшего в городе борделя было невозможно.

— Я предупрежу Эвелину, — сказал Шанг Саен. — Она устроит вам встречу: Бонар тоже тебя искал.



***

Дер прищурился: здоровый глаз видел, как надо, но в комнатушке было слишком темно: на столе горела только одна свеча. Окно — и фонарь за окном — было занавешено безвкусной розовой портьерой из плотного бархата. Большую часть комнаты занимала кровать; к счастью, застеленная. За столом угрюмый бородач в зеленом орденском плаще цедил бокал вина с таким видом, будто ему подали отраву. Натюрморт чуть скрашивали бутылка и второй бокал.

— Шанг за него поручился. — Госпожа Эвелина, хищноглазая хозяйка борделя, легонько подтолкнула Дера внутрь. — Не подеритесь тут, уважаемые! Иначе уцелевший будет отмывать стены от крови до сошествия Солнцеликого.

Она выскользнула из комнаты, плотно прикрыв дверь.

— Не обращай внимания: Эва всегда так, — сказал бородатый капитан. — Я Мэл Бонар. Мы виделись несколько раз… ввиду недавних печальных обстоятельств, но не имели возможности поговорить… с глазу на глаз.

— Переподчиненная хьор-гвардия округа Нодаб, капитан Дер Кринби. — Дер проигнорировал двусмысленную шутку и, не дожидаясь приглашения, сел за стол. — Вы хотели встретиться со мной?

— Как и вы, — осклабился Бонар. — Будете отрицать?

— Нет. — Дер налил себе вина, но пить не стал. — Не будем тратить время на игру в кошки-мышки, капитан Бонар. Вы — из местного отделения Ордена, у вас есть информация, но почти нет полномочий для работы с гражданскими властями; а у меня есть полномочия, но нет информации.

— И чего же вы хотите? — с вызовом спросил Бонар. — Капитан Дер-«Висельник» Кринби.

— Разобраться в происходящем, — сказал Дер. — Одного человека уже вздернули на площади: пока достаточно. Я не люблю плоские шутки, и не люблю, когда кого-нибудь вешают зазря. — Он демонстративно поправил шейный платок, прикрывавший шрам от веревки. — Что скажете, капитан?

— Разобраться — это то, что нужно. — Бонар заметно расслабился. — Да пейте вы, пейте, не отравлено! Просто дрянь…



***

Двумя часами позже хьор-капитан Мэл Бонар возвращался в гостиницу в приподнятом настроении. Пока не произошло ничего существенного, на размен пошли незначительные крохи информации — но начало сотрудничеству было положено, нодабский капитан выглядел заинтересованным, а это чего-то, да стоило.

Поборов искушение скоротать с девчонками Эвелины ночь, Бонар отправился отсыпаться; через час после рассвета они с Кринби договорились начать осмотр складов, где Кин Хасо и Фарго Орто хранили товар. Тускло освещенные улицы Валкана, усыпанные листвой гохно, выглядели умиротворенными и уютными.

За полста шагов до входа в гостиницу на пирамиде Солнцеликого медленно вращался янтарный шар; искра хьорхи внутри пылала огненным глазом. Двое служителей в плотных плащах с капюшонами стояли рядом, покуривая табак из длинных трубок.

— Доброй ночи, — поздоровался Бонар, проходя мимо; чуть замедлил шаг, чтобы поглазеть на необычно яркую искру — и потому в последний миг заметил неладное, вскинул руки, вызывая к жизни хьорхи. Но оставшийся позади мужчина уже обхватил его сзади, не давая двинуться, а второй достал из-под плаща мясницкий нож.

Дешево, как сказал бы Зануда, и сердито.

Плеть хьорхи, сорвавшись с пальцев капитана, хлестнула нападавшего по лицу, но клинок уже вонзился между ребер ослепительной болью. Боль накатывала и отступала, но лишь на полшага; она не давала подчинить хьорхи; сжимала горло, не давая даже закричать.

«Все», — отрешенно подумал Бонар, не сознавая того, что со звериным отчаянием продолжает взывать к хьорхи и дергаться.

Опора со спины вдруг исчезла, и он, захлебываясь кровью и болью, повалился на тротуар.

Мужчина в плаще, тянувшийся к ножу, исчез тоже; вместо него перед глазами возникло звездное небо; затем — пылающий шар алтаря. В ярком свете хьорхи появлялось и исчезало бледное лицо с повязкой на глазу; губы одноглазого шевелились, выбрасывая словесное крошево:

— Вы их разглядели? Потерпите, сейчас!

От света алтаря слезились глаза; шар вращался, как волчок.

— До…го…ните, — прохрипел сквозь пузырящуюся кровь Бонар; когда увитые хьорхи руки одноглазого зажимали рану, дышать становилось проще. — Надо… а…рест…

— Вы ранили его в лицо, — сказал одноглазый. — Это упростит поиск. Держитесь, Мэл. Драку видели из гостиницы, помощь скоро будет…

Бонар был не согласен и не понимал, отчего кто-то смеет с ним спорить, но сам он спорить больше не мог, поэтому просто закрыл глаза, пытаясь укрыться от боли в темноте; но его тянули, тянули и тянули наверх…



***

Когда он открыл их, в окно госпитальной палаты заглядывало солнце. Приходили лекари и качали головами; следом, с расспросами — два пристава: но Бонар не хотел — да и не мог — рассказать им ничего определенного.


Вскоре на фоне окна появилось и перечеркнутое повязкой лицо; но на сей раз Бонар узнал спасителя и припомнил все — от и до — обстоятельства.

— Вы… остановились в другой гостинице, — прошептал Бонар.

— Верно: я следил за вами, — спокойно признал Дер Кринби. — И это спасло вам жизнь.

— На них были плащи служителей. — Бонар скосил глаза, стараясь лучше разглядеть нодабского капитана. — Вы видели. Но скрыли… это. Как?

Из вопросов приставов Бонар знал, что Кринби убил одного из двоих нападавших, того, что был сзади; убитого посчитали бродягой: никто в городе до сих пор тела не опознал.

— Все было в вашей крови; я выдал его плащ за свой — в суматохе это было нетрудно. — Капитан Криби склонился над кроватью. — Одежда могла попасть к убийцам откуда угодно. Ни к чему впустую преумножать подозрения, к тому же, я надеялся что-нибудь обнаружить. Но напрасно. Плащ — ничем не примечательный, в карманах — пусто…

Бонар взглянул в единственный глаз капитана: серо-стальной, холодный, сердитый.

— Вы должны были задержать второго, — прошептал Бонар. — Он наверняка покинул город.

— Живой вы можете оказаться намного полезнее неизвестного исполнителя, — сказал капитан Кринби и выпрямился. — Я на это надеюсь.

Бонар бы рассмеялся, если б мог.

— Когда вы родились, Дер-гьон? — спросил он.

— Незадолго до Катастрофы, — недоуменно ответил Кринби; сейчас его голосу недоставало непроницаемой холодности, что наводила жуть на горожан. — Это важно?

Увечье, седина и манеры, как у охранного истукана, создавали обманчивое впечатление, подумал Бонар: в действительности же нодабский хьор-капитан был немногим старше мальчишки-магистра Валба; он убивал — наверняка, много убивал — но бросить истекающего кровью человека умирать для него было бы в новинку. Только и всего.

— Да… Нет, простите: мысли путаются, — прошептал Бонар. — Но приходите позже… Нужно поговорить.

— К убийству, мошенничеству, и самоубийству прибавилась еще и попытка вашего убийства, — сказал Кринби. — Одними разговорами мы тут не обойдемся.

— К двум убийствам, — поправил Бонар. — Возможно… первое проливает свет на обстоятельства второго.

— К двум?! — капитан Кринби невольно повысил голос, и сам же с тревогой обернулся на дверь.

— Старший приемный сын Фарги. Отчеты… где-то в городской канцелярии, найдите. — Бонар помолчал, переводя дух. — Он якобы не выдержал приемных испытаний в Ордене и погиб. Но что, если он узнал о делах Фарги и Кина Хасо и отказался поддержать отчима? И парню заткнули рот… Сам Фарга или кто-то третий.

— Если так… — капитан Кринби нахмурился. — Вряд ли все сводилось к простому мошенничеству. Вчерашняя попытка убить вас только подкрепляет подозрения.

— Если так, вас скоро тоже попытаются убить, — прошептал Бонар. — А если нет — то почему?





Глава 13. Дорога




Прошло десять суток с тех пор, как процессия во главе со жрецом выехала из резиденции. Валкан остался далеко позади: Лин, не вдаваясь в подробности, сказал Собачнику, что к поискам «пропажи» подключилась переподчиненная нодабская гвардия, и тот счел, что лучше ускориться.

Стало не до раздумий и не до разговоров.

Несколько дней скачки по плохой дороге измотали всех, кроме жреца и его пса. Скоро впереди должна была показаться пограничная застава округа.

— Как ты собираешься их провести? У них ведь нет ни метрик, ни проезжих грамот. — спросил Лин у жреца, оглянувшись на брата с сестрой, тащившихся позади.

Если мне тяжело, подумал он, насколько же сложно им!

— Из какого яйца ты вылупился, Лин Валб? — Собачник усмехнулся. — Испокон веков лучшие документы на Шине — золото, страх и личные связи.

— Ты еще скажи, что, мол, так и надо, — огрызнулся Лин.

Маленький заставный городок — в прошлом, два отдельных села, — по форме напоминал песочные часы: одна чаша — земли округа Нодаб, вторая — земли округа Галш.

Жрец оказался прав: проблем с проездом не возникло. На крупных торговых путях пограничники, возможно, попытались бы поторговаться, но на старом тракте, котором пользовались все реже и реже, запросы — что у нодабцев, что у галшанцев, — были невелики. На стороне Галша — в управлении Порядка, занимавшем всего один небольшой кабинет — всего за пять серебряных крон Нае с Хоно оформили фальшивые «бродяжьи» метрики.



Заночевать пришлось в единственном на Галшанской стороне городка постоялом дворе. Еда была грубой и скудной, а остальные посетители смотрели на приезжих с опаской и безо всякой приязни.

Лин с тоской вспомнил тесные, но, видит Солнцеликий, теплые и сухие комнаты в гостевом корпусе во владениях Зануды Далта..

— Не лучше ли было искать ночлега в Ордене? — спросил он. — Рядом с границей где-то должна быть резиденция. Тебе бы не стали задавать лишних вопросов.