Закон шагов
Часть 23 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В ранениях были свои плюсы.
Пока расследование нападения на дворец шло полным ходом, но Вэл не сомневался — вскоре оно зайдет в тупик. Среди служителей наверняка были предатели, и немало: в противном случае, задержанных оказалось бы больше. Или вовсе ничего не произошло бы. Значит — стоило попробовать воспользоваться окольной дорогой.
***
Пройти по сходням и по палубе, не используя руки, оказалось непросто, но, один раз попытавшись ухватиться за перила, Вэл больше не повторял своей ошибки.
Капитанская каюта казалась маленькой даже ему, человеку среднего сложения, однако огромный рудокоп, казалось, не чувствовал стеснения.
— Мы рады вас видеть, смотритель Ранл. Хотя не ждали уже сегодня, — степенно сказал бородатый Хоу.
— Ага. Дерьмово выглядите, — ухмыльнулся Хиу.
— Информация, которую вы предлагали сообщить сразу в обмен на сотрудничество, касалась недавнего инцидента? — спросил Вэл. — Тогда могу поздравить: ваше желание набить цену стоило жизни, по меньшей мере, тридцати райнбержцам и четверым из ваших.
— Нам было известно, что на днях с одного из судов исчез ящик снарядов. — Хоу шумно вздохнул. — Мы не думали, что все может случится так скоро. Вы, люди, очень быстро живете.
— Не думали?! А на кой вам тогда целых две головы — чтобы есть в два рта?! — взорвался Вэл. — Тридцать человек, Хиу-до-Хоу, тридцать! Не считая тех, кто умрет позже, раненных и покалеченных. Лорд-канцлер мертв, город бурлит, люди ищут виноватых и находят их — где? Правильно, там, где порох, на ваших галерах! Желтые Платки ненавидели лорда Дошу, но теперь готовы за него мстить; они хотят вашей крови. Докеры спят и видят, как Орден встает на их сторону. Лучше вам не торгуясь предоставить убедительные аргументы — почему мне не стоит этого делать.
— Это не первая пропавшая взрывчатка, смотритель Ранл, — сказал Хоу. — Кое-кто из наших нарушает запрет и торгует ей уже лет пять. Посредниками выступают Желтые Платки, заказчиком — Руд Нарв.
— А откуда у него деньги и зачем ему столько пороха — мы и сами хотели бы знать. И вы тоже, так что не надо угроз, — осклабился Хиу. — Просто поможем друг другу, по-дружески. Согласны, смотритель Ранл?
Глава 12. Валкан
Хьор-капитан Мэл Бонар переминался с ноги на ногу. Кабинет Зануды Уво, тесный и темный, как допросная комната, ему никогда не нравился. Болела спина, свербило в пересохшей глотке — смотритель вызвал его сразу же, как только он вернулся из Валкана, даже не дав перевести дух.
— А теперь рассказывай остальное, — приказал Уво Далт.
— Но я доложил все, как было, Уво-гьон! — Бонар изобразил недоумение.
— Подозрения, догадки — все! У тебя очень выразительное лицо, Мэл. Для вруна… — Уво Далт закашлялся, ссутулившись. — Так что я внимательно тебя слушаю.
— Слишком хорошо все складывается, — неохотно сказал Бонар. — Желтые платки как будто и рады списать смутьяна: очень он был резок, неудобен, хоть и не настолько, чтобы отстранить его от дел… Но именно потому, что он мешался всем, и убивать его было ни к чему. Если только… — Бонар замялся.
— Если только — что?
— Если тут не кроется что-то личное; или не произошло что-то, о чем мы не знаем.
По отрывочным записям — предоставленным самими Желтыми Платками — выходило, что приказчик Первого союза Кин Хасо некогда крупно проворовался, Фарга Орто знал об этом и шантажировал его, заставляя передавать Платкам особо выгодные заказы; также, существовал склад — ныне пустой — через который Кин и Фарга проводили «списанную» часть товара, а выручку делили пополам. Но Фарга затребовал себе большую долю, на чем и погорел…
На первый взгляд, история с его безвременной кончиной была кончена: новый пристав — назначен, заказчик — умер, наемный исполнитель найден и публично вздернут, и даже вдова, запятнавшая репутацию ложным обвинением, заплатила крупный штраф и сбежала из города…
Но: очень уж быстро после отъезда хьор-командора Саена нашлись свидетели. Убийца, неграмотный и безъязыкий, не мог ничего опровергнуть или подтвердить — махания руками и мычание за доказательства не посчитаешь.
— Ты подозреваешь командора, Мэл? — Взгляд Уво Далта был остер, как приставленная к горлу бритва. — И меня — в сговоре с командором?
Бонар сглотнул.
— Подозревать — не моя работа, Уво-гьон: я лишь собираю факты, — сказал он. — И факт в том, что тут слишком много совпадений. Пусть хьор-командор Саен — ваш ученик и уважаемый человек, но — все знают, кому он служит…
— Вот как! Присядь. — Смотритель Далт указал кончиком трости на кресло, и сам, сгорбившись, сел напротив.
Бонар растеряно подчинился; он ожидал гнева или насмешки, но не откровенности.
— Иргис Саен — не мой ученик, — сказал смотритель Далт. — Он ходил в послушниках ненамного раньше тебя и, как ты можешь помнить, был учеником Заха Орто. Мы с ним всегда… не ладили. Но я хорошо знаю Иргиса и совершенно уверен в том, что он не позволил бы выставить убийцей безъязыкого бедолагу. Даже по приказу леди Анны Нодаб; какие бы отношения командора с ней не связывали. Солнцеликому известно, насколько я не люблю этого наглеца — как раз за то, что личная честь для него всего была превыше долга и любви; а это дело для него личное… Так что, кто угодно, только не Ирг.
— Офицер, которого он оставил продолжать расследования, до сих пор в городе; и он был явно недоволен приговором, — сказал Бонар. — Я не придал этому особого значения, но…
— Зря, — перебил смотритель Далт. — Версию о причастности хьор-командора Саена можешь выбросить из головы; как и вопрос о том, кто убил Фаргу: думаю, я не ошибусь, если назову это несчастным случаем. Почему Желтые Платки не попытались выгадать себе побольше, и так легко пошли на сделку с Первым Союзом, согласившись забыть о покойнике — вот, что важно! Поговори с порученцем Иргиса: выясни, что ему известно, что он ищет… Если происходит что-то, о чем мы не знаем — лучше нам поскорее об этом узнать.
— Вам известно имя этого «несчастного случая»? — рискнул Бонар.
— Фарга заслуживал смерти — вот все, что мне известно, — сказал смотритель Далт. — Займись тем, что действительно важно.
— Есть одна деталь, — Бонар замялся: смотритель терпеть не мог, когда при нем так или иначе упоминали сектантов.
— Ну?..
— В отличие от многих, Фарга не был адептом Церкви Возрождения: он презирал их так же, как презирал Орден. — Бонар взглянул на смотрителя с опаской, но тот внимательно слушал. — Нелюдимый фанатик, уверенный, что все зло от ленности, праздности и книг — вот кем он был; и этим он многим не нравится. А у Руда Нарва есть очень преданные сторонники.
— Вот и займись… возможными связями, — кивнул смотритель. — Порученец Иргиса — что он за человек?
— Одноглазый хьор-капитан Дер Кринби. По прозвищу «Дер-Висельник», — Бонар не сдержал кривой усмешки. — Жутковатый тип; вроде, помоложе меня, а седой, как лунь… Поговаривают, командор вытащил его прямо из петли: пережег хьорхи веревку, когда уже открыли люк. Вдова приказчика Кина Хасо окатила капитана помоями — так он даже не поморщился… Командору предан; но себе на уме.
— Это хорошо, — снова кивнул Далт. — При случае пригласи его сюда; возможно, нам найдется, о чем потолковать. Отдохни до завтра, и возвращайся в Валкан. И будь осторожен, Мэл: кровь нынче падает в цене…Подожди, — задержал он уже готового выйти Бонара. — Не сомневаюсь — магистр Валб расспрашивал тебя о Рике-Собачнике. Что ты ему рассказал?
— Ничего: не хочу, чтобы парень выкинул какую-нибудь глупость. — Бонар вздохнул. — Сам он, похоже, ничего не заметил: тоже не видит дальше собственного носа. А ведь по Рику сейчас и не скажешь, что он… — За окном послышались шаги, и Бонар осекся.
— Когда я думаю обо всем этом, то сам кажусь себе слепцом, — с кривой полуулыбкой сказал Далт.
— Куда Собачник повезет детей? — помедлив, спросил Бонар. — С ними же все будет в порядке?
— Этого в наше время никто не может обещать: даже он. — Смотритель прокашлялся. — Но, думаю, с его поручительством бродяги из клана Тихого примут их, как родных. А ты помнишь Вэла Ранла, Мэл?
— Конечно. Единственный из дружков Иргиса, кому не хотелось начистить лицо.
— Вэл — старший сын Тихого, а сейчас он смотритель в Железной Бухте. И утром от него прилетел сйорт. — Уво Далт указал на неприметную бумажку на столе, но не протянул Бонару, а накрыл ладонью. — Накануне в Райнберге был терракт. Взрыв! Тушки поросят начинили порохом рудокопов. Убит лорд-канцлер Дошо, несколько райнбергских сановников и рудокопов, сам Вэл тоже был ранен… Он не пишет прямо, но, очевидно, подозревает, что во всем этом замешан Руд Нарв и Церковь Возрождения… А Вэл — далеко не дурак! И не будет просто так гонять сйортов, чтобы поплакаться мне про переломанные пальцы. Ты понимаешь, что это все может значить?
***
— Нас скоро окунут по уши в дерьмо — что бы это ни значило, — сказал Бонар поджидавшему его в караулке Дьяру. — Возрожденцы и Желтые платки набрали слишком много силы. А еще Далт… Он не хотел говорить мне всего; всего и не сказал — но больше, чем собирался. Плохо дело.
— Я тебе еще весной говорил: у нашего старика чахотка или что-то похуже. — Дьяр пододвинул кувшин с вином Бонару; но тот под изумленным взглядом приятеля только покачал головой:
— Кончились веселые деньки…Нужно браться за дело; иначе скоро нас всех тут порешат. Как в Икмене.
— Кого-кого, а секты рыбников-трупоедов у нас нет, — неуверенно сказал Дьяр. — Или уже есть?
— Кто знает, в чем там на самом деле было дело. — Бонар раздраженно дернул плечом.
Округ Икмен не имел общей границы с округом Нодаб, где находился Валкан, и произошедшая там два года назад резня считалась делом внутренним и вменялась в вину икменскому лорду-канцлеру Найлу Неману, взрастившему среди своих людей дикие верования и традиции: осужден лорд, за отсутствием прямых доказательств, не был, но положение его с тех пор стало еще более шатким, чем прежде. Однако некоторые — и в том числе Уво Далт — в открытую сомневались в причастности икменской знати к нападению: отдать подобный приказ было поступком не только чудовищным, но и глупым, а дураком лорд Найл Неман, достославный «Икменский хромой», не был — это признавали даже самые рьяные его ненавистники.
— Да уж: правда твоя. — Дьяр с тоской посмотрел на кувшин и отставил его в сторону. — Кончились веселые деньки.
***
Хьор-капитан Дер Кинби посмотрел на часы: прошло всего десять минут. Время в маленькой сапожной мастерской как будто текло иначе, чем снаружи. Медленнее, основательнее. Стены здесь производили впечатление более надежное, чем иные укрепления.
Дер в общих чертах слышал от командора историю его семьи. Шанг Саен, потомственный мастер-сапожник, никогда не покидал родной Валкан. Мать Иргиса — Камия Руффа — впервые попала на Шин с дипломатическим представительством Ирдакия; знакомство состоялось случайно, однако постепенно переросло в нечто большее… Шанг Саен все делал основательно и вместе с тем изящно; так он ухаживал и за будущей женой. Свадьбу сыграли через три года. Орден нашел в этом странном союзе свою выгоду. Камия уезжала, возвращалась и вновь уезжала, лишь единожды, после рождения сына, проведя на Шине полный год. Однажды она не вернулась: волны, поднявшиеся во время Катастрофы, разбили корабль ирдакийской дипломатической миссии о скалы между Райнбергом и Нгантой, столицей округа Икмен. К тому дню он должен был уже стоять в порту: вероятно, им задержали отплытие, но после Катастрофы уже бессмысленно — да и не у кого — было спрашивать, почему.
Невезение.
Судьба.
Позже выжившие жители побережья нашли тела…
— Шанг-гьон, вам никогда не хотелось уехать отсюда? — спросил Дер.
Он чувствовал себя неловко от того, что отец командора чинил ему обувь, но обратиться к кому-то другому было бы неверно; на это старик — а вместе с ним и Иргис — непременно бы обиделся.
— Нет, — ответил Шанг Саен, не поднимая голову от работы. — Твой командор в юности часто заводил эту шарманку, но унялся. У каждого свое дело. Вы — ходите по дорогам, я — чиню вам сапоги. А для тебя, что такое внешний мир, Дер-гьон?
Даже через стены Дер слышал городской шум: люди, птица, домашняя скотина…
А на дорогах сейчас почти не было людей. На много миль вокруг — никого: только ветер трепал траву, побитую первыми заморозками. Шуршали под ногами листья, дождевая вода — на вид чище слезы — отдавала прелью и хвоей..
Поздняя осень — лучшее время для путешествий на Шине, подумал Дер, удивительное время. Но как объяснить это оседлому?
— Сложно коротко сказать, Шанг-гьон. Мир — это мир.
— Да? — Длинная игла из хьорхи в руках старика-сапожника исчезала в коже и появлялась вновь. — Ты никогда не думал, что наш мир похож на поделку кустаря? Сшитую из обрезков, грубыми нитками: один кусок на другом, с душой, но тяп-ляп, вкривь-вкось. Так посмотреть — вроде и ничего, а эдак — взглянуть страшно. И, если дернешь — развалится.
Пораженный Дер уставился на него во все глаза.
— Не бери в голову, — Шанг Саен усмехнулся. — Это не я придумал. Стефан-гьон, добрая ему память. Все, забирай. — Старик разогнулся и протянул Деру залатанный сапог. — Послужат, как новые. Будешь свободен — заходи, поболтаем. Вдруг смогу чем помочь? Иргис не велел тебе меня втягивать; но его здесь нет. А дело надо делать.
Пока расследование нападения на дворец шло полным ходом, но Вэл не сомневался — вскоре оно зайдет в тупик. Среди служителей наверняка были предатели, и немало: в противном случае, задержанных оказалось бы больше. Или вовсе ничего не произошло бы. Значит — стоило попробовать воспользоваться окольной дорогой.
***
Пройти по сходням и по палубе, не используя руки, оказалось непросто, но, один раз попытавшись ухватиться за перила, Вэл больше не повторял своей ошибки.
Капитанская каюта казалась маленькой даже ему, человеку среднего сложения, однако огромный рудокоп, казалось, не чувствовал стеснения.
— Мы рады вас видеть, смотритель Ранл. Хотя не ждали уже сегодня, — степенно сказал бородатый Хоу.
— Ага. Дерьмово выглядите, — ухмыльнулся Хиу.
— Информация, которую вы предлагали сообщить сразу в обмен на сотрудничество, касалась недавнего инцидента? — спросил Вэл. — Тогда могу поздравить: ваше желание набить цену стоило жизни, по меньшей мере, тридцати райнбержцам и четверым из ваших.
— Нам было известно, что на днях с одного из судов исчез ящик снарядов. — Хоу шумно вздохнул. — Мы не думали, что все может случится так скоро. Вы, люди, очень быстро живете.
— Не думали?! А на кой вам тогда целых две головы — чтобы есть в два рта?! — взорвался Вэл. — Тридцать человек, Хиу-до-Хоу, тридцать! Не считая тех, кто умрет позже, раненных и покалеченных. Лорд-канцлер мертв, город бурлит, люди ищут виноватых и находят их — где? Правильно, там, где порох, на ваших галерах! Желтые Платки ненавидели лорда Дошу, но теперь готовы за него мстить; они хотят вашей крови. Докеры спят и видят, как Орден встает на их сторону. Лучше вам не торгуясь предоставить убедительные аргументы — почему мне не стоит этого делать.
— Это не первая пропавшая взрывчатка, смотритель Ранл, — сказал Хоу. — Кое-кто из наших нарушает запрет и торгует ей уже лет пять. Посредниками выступают Желтые Платки, заказчиком — Руд Нарв.
— А откуда у него деньги и зачем ему столько пороха — мы и сами хотели бы знать. И вы тоже, так что не надо угроз, — осклабился Хиу. — Просто поможем друг другу, по-дружески. Согласны, смотритель Ранл?
Глава 12. Валкан
Хьор-капитан Мэл Бонар переминался с ноги на ногу. Кабинет Зануды Уво, тесный и темный, как допросная комната, ему никогда не нравился. Болела спина, свербило в пересохшей глотке — смотритель вызвал его сразу же, как только он вернулся из Валкана, даже не дав перевести дух.
— А теперь рассказывай остальное, — приказал Уво Далт.
— Но я доложил все, как было, Уво-гьон! — Бонар изобразил недоумение.
— Подозрения, догадки — все! У тебя очень выразительное лицо, Мэл. Для вруна… — Уво Далт закашлялся, ссутулившись. — Так что я внимательно тебя слушаю.
— Слишком хорошо все складывается, — неохотно сказал Бонар. — Желтые платки как будто и рады списать смутьяна: очень он был резок, неудобен, хоть и не настолько, чтобы отстранить его от дел… Но именно потому, что он мешался всем, и убивать его было ни к чему. Если только… — Бонар замялся.
— Если только — что?
— Если тут не кроется что-то личное; или не произошло что-то, о чем мы не знаем.
По отрывочным записям — предоставленным самими Желтыми Платками — выходило, что приказчик Первого союза Кин Хасо некогда крупно проворовался, Фарга Орто знал об этом и шантажировал его, заставляя передавать Платкам особо выгодные заказы; также, существовал склад — ныне пустой — через который Кин и Фарга проводили «списанную» часть товара, а выручку делили пополам. Но Фарга затребовал себе большую долю, на чем и погорел…
На первый взгляд, история с его безвременной кончиной была кончена: новый пристав — назначен, заказчик — умер, наемный исполнитель найден и публично вздернут, и даже вдова, запятнавшая репутацию ложным обвинением, заплатила крупный штраф и сбежала из города…
Но: очень уж быстро после отъезда хьор-командора Саена нашлись свидетели. Убийца, неграмотный и безъязыкий, не мог ничего опровергнуть или подтвердить — махания руками и мычание за доказательства не посчитаешь.
— Ты подозреваешь командора, Мэл? — Взгляд Уво Далта был остер, как приставленная к горлу бритва. — И меня — в сговоре с командором?
Бонар сглотнул.
— Подозревать — не моя работа, Уво-гьон: я лишь собираю факты, — сказал он. — И факт в том, что тут слишком много совпадений. Пусть хьор-командор Саен — ваш ученик и уважаемый человек, но — все знают, кому он служит…
— Вот как! Присядь. — Смотритель Далт указал кончиком трости на кресло, и сам, сгорбившись, сел напротив.
Бонар растеряно подчинился; он ожидал гнева или насмешки, но не откровенности.
— Иргис Саен — не мой ученик, — сказал смотритель Далт. — Он ходил в послушниках ненамного раньше тебя и, как ты можешь помнить, был учеником Заха Орто. Мы с ним всегда… не ладили. Но я хорошо знаю Иргиса и совершенно уверен в том, что он не позволил бы выставить убийцей безъязыкого бедолагу. Даже по приказу леди Анны Нодаб; какие бы отношения командора с ней не связывали. Солнцеликому известно, насколько я не люблю этого наглеца — как раз за то, что личная честь для него всего была превыше долга и любви; а это дело для него личное… Так что, кто угодно, только не Ирг.
— Офицер, которого он оставил продолжать расследования, до сих пор в городе; и он был явно недоволен приговором, — сказал Бонар. — Я не придал этому особого значения, но…
— Зря, — перебил смотритель Далт. — Версию о причастности хьор-командора Саена можешь выбросить из головы; как и вопрос о том, кто убил Фаргу: думаю, я не ошибусь, если назову это несчастным случаем. Почему Желтые Платки не попытались выгадать себе побольше, и так легко пошли на сделку с Первым Союзом, согласившись забыть о покойнике — вот, что важно! Поговори с порученцем Иргиса: выясни, что ему известно, что он ищет… Если происходит что-то, о чем мы не знаем — лучше нам поскорее об этом узнать.
— Вам известно имя этого «несчастного случая»? — рискнул Бонар.
— Фарга заслуживал смерти — вот все, что мне известно, — сказал смотритель Далт. — Займись тем, что действительно важно.
— Есть одна деталь, — Бонар замялся: смотритель терпеть не мог, когда при нем так или иначе упоминали сектантов.
— Ну?..
— В отличие от многих, Фарга не был адептом Церкви Возрождения: он презирал их так же, как презирал Орден. — Бонар взглянул на смотрителя с опаской, но тот внимательно слушал. — Нелюдимый фанатик, уверенный, что все зло от ленности, праздности и книг — вот кем он был; и этим он многим не нравится. А у Руда Нарва есть очень преданные сторонники.
— Вот и займись… возможными связями, — кивнул смотритель. — Порученец Иргиса — что он за человек?
— Одноглазый хьор-капитан Дер Кринби. По прозвищу «Дер-Висельник», — Бонар не сдержал кривой усмешки. — Жутковатый тип; вроде, помоложе меня, а седой, как лунь… Поговаривают, командор вытащил его прямо из петли: пережег хьорхи веревку, когда уже открыли люк. Вдова приказчика Кина Хасо окатила капитана помоями — так он даже не поморщился… Командору предан; но себе на уме.
— Это хорошо, — снова кивнул Далт. — При случае пригласи его сюда; возможно, нам найдется, о чем потолковать. Отдохни до завтра, и возвращайся в Валкан. И будь осторожен, Мэл: кровь нынче падает в цене…Подожди, — задержал он уже готового выйти Бонара. — Не сомневаюсь — магистр Валб расспрашивал тебя о Рике-Собачнике. Что ты ему рассказал?
— Ничего: не хочу, чтобы парень выкинул какую-нибудь глупость. — Бонар вздохнул. — Сам он, похоже, ничего не заметил: тоже не видит дальше собственного носа. А ведь по Рику сейчас и не скажешь, что он… — За окном послышались шаги, и Бонар осекся.
— Когда я думаю обо всем этом, то сам кажусь себе слепцом, — с кривой полуулыбкой сказал Далт.
— Куда Собачник повезет детей? — помедлив, спросил Бонар. — С ними же все будет в порядке?
— Этого в наше время никто не может обещать: даже он. — Смотритель прокашлялся. — Но, думаю, с его поручительством бродяги из клана Тихого примут их, как родных. А ты помнишь Вэла Ранла, Мэл?
— Конечно. Единственный из дружков Иргиса, кому не хотелось начистить лицо.
— Вэл — старший сын Тихого, а сейчас он смотритель в Железной Бухте. И утром от него прилетел сйорт. — Уво Далт указал на неприметную бумажку на столе, но не протянул Бонару, а накрыл ладонью. — Накануне в Райнберге был терракт. Взрыв! Тушки поросят начинили порохом рудокопов. Убит лорд-канцлер Дошо, несколько райнбергских сановников и рудокопов, сам Вэл тоже был ранен… Он не пишет прямо, но, очевидно, подозревает, что во всем этом замешан Руд Нарв и Церковь Возрождения… А Вэл — далеко не дурак! И не будет просто так гонять сйортов, чтобы поплакаться мне про переломанные пальцы. Ты понимаешь, что это все может значить?
***
— Нас скоро окунут по уши в дерьмо — что бы это ни значило, — сказал Бонар поджидавшему его в караулке Дьяру. — Возрожденцы и Желтые платки набрали слишком много силы. А еще Далт… Он не хотел говорить мне всего; всего и не сказал — но больше, чем собирался. Плохо дело.
— Я тебе еще весной говорил: у нашего старика чахотка или что-то похуже. — Дьяр пододвинул кувшин с вином Бонару; но тот под изумленным взглядом приятеля только покачал головой:
— Кончились веселые деньки…Нужно браться за дело; иначе скоро нас всех тут порешат. Как в Икмене.
— Кого-кого, а секты рыбников-трупоедов у нас нет, — неуверенно сказал Дьяр. — Или уже есть?
— Кто знает, в чем там на самом деле было дело. — Бонар раздраженно дернул плечом.
Округ Икмен не имел общей границы с округом Нодаб, где находился Валкан, и произошедшая там два года назад резня считалась делом внутренним и вменялась в вину икменскому лорду-канцлеру Найлу Неману, взрастившему среди своих людей дикие верования и традиции: осужден лорд, за отсутствием прямых доказательств, не был, но положение его с тех пор стало еще более шатким, чем прежде. Однако некоторые — и в том числе Уво Далт — в открытую сомневались в причастности икменской знати к нападению: отдать подобный приказ было поступком не только чудовищным, но и глупым, а дураком лорд Найл Неман, достославный «Икменский хромой», не был — это признавали даже самые рьяные его ненавистники.
— Да уж: правда твоя. — Дьяр с тоской посмотрел на кувшин и отставил его в сторону. — Кончились веселые деньки.
***
Хьор-капитан Дер Кинби посмотрел на часы: прошло всего десять минут. Время в маленькой сапожной мастерской как будто текло иначе, чем снаружи. Медленнее, основательнее. Стены здесь производили впечатление более надежное, чем иные укрепления.
Дер в общих чертах слышал от командора историю его семьи. Шанг Саен, потомственный мастер-сапожник, никогда не покидал родной Валкан. Мать Иргиса — Камия Руффа — впервые попала на Шин с дипломатическим представительством Ирдакия; знакомство состоялось случайно, однако постепенно переросло в нечто большее… Шанг Саен все делал основательно и вместе с тем изящно; так он ухаживал и за будущей женой. Свадьбу сыграли через три года. Орден нашел в этом странном союзе свою выгоду. Камия уезжала, возвращалась и вновь уезжала, лишь единожды, после рождения сына, проведя на Шине полный год. Однажды она не вернулась: волны, поднявшиеся во время Катастрофы, разбили корабль ирдакийской дипломатической миссии о скалы между Райнбергом и Нгантой, столицей округа Икмен. К тому дню он должен был уже стоять в порту: вероятно, им задержали отплытие, но после Катастрофы уже бессмысленно — да и не у кого — было спрашивать, почему.
Невезение.
Судьба.
Позже выжившие жители побережья нашли тела…
— Шанг-гьон, вам никогда не хотелось уехать отсюда? — спросил Дер.
Он чувствовал себя неловко от того, что отец командора чинил ему обувь, но обратиться к кому-то другому было бы неверно; на это старик — а вместе с ним и Иргис — непременно бы обиделся.
— Нет, — ответил Шанг Саен, не поднимая голову от работы. — Твой командор в юности часто заводил эту шарманку, но унялся. У каждого свое дело. Вы — ходите по дорогам, я — чиню вам сапоги. А для тебя, что такое внешний мир, Дер-гьон?
Даже через стены Дер слышал городской шум: люди, птица, домашняя скотина…
А на дорогах сейчас почти не было людей. На много миль вокруг — никого: только ветер трепал траву, побитую первыми заморозками. Шуршали под ногами листья, дождевая вода — на вид чище слезы — отдавала прелью и хвоей..
Поздняя осень — лучшее время для путешествий на Шине, подумал Дер, удивительное время. Но как объяснить это оседлому?
— Сложно коротко сказать, Шанг-гьон. Мир — это мир.
— Да? — Длинная игла из хьорхи в руках старика-сапожника исчезала в коже и появлялась вновь. — Ты никогда не думал, что наш мир похож на поделку кустаря? Сшитую из обрезков, грубыми нитками: один кусок на другом, с душой, но тяп-ляп, вкривь-вкось. Так посмотреть — вроде и ничего, а эдак — взглянуть страшно. И, если дернешь — развалится.
Пораженный Дер уставился на него во все глаза.
— Не бери в голову, — Шанг Саен усмехнулся. — Это не я придумал. Стефан-гьон, добрая ему память. Все, забирай. — Старик разогнулся и протянул Деру залатанный сапог. — Послужат, как новые. Будешь свободен — заходи, поболтаем. Вдруг смогу чем помочь? Иргис не велел тебе меня втягивать; но его здесь нет. А дело надо делать.