Закон шагов
Часть 22 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Первый раз Вэл отключился после того, как на выходе из дворца в забывчивости ухватился за дверную ручку. К счастью, магистр-секретарь, которому оставаться за старшего совсем не улыбалось, почти сразу сумел привести его в чувство.
Второй раз — когда в развернутом рядом пункте помощи лекарь неаккуратно срезал с разорванной ладони повисший на прожилке кусок мяса.
Третий и последний раз — в уцелевших помещениях дворца, после того, как вместе с остальными засвидетельствовал полномочия временно исполняющего обязанности градоправителя ксен-лорда Бека Ауна…
Очнулся Вэл уже дома, на рассвете следующего дня.
***
Рина, живая и здоровая, сидела тут же, в его комнате, у окна. Рассеяно гладила какую-то из своих кошек — Вэл всегда их плохо различал. Голубое небо выглядывало из-за зеленых занавесок. В углу дремал молодой служитель-лекарь, Хин Саоб.
— Недобитого сектанта теперь держат за героя, — сердитым тоном доложил магистр-секретарь Фок. От беготни и напряжения он даже будто помолодел. — Вас — кто-как… Сами понимаете, многие считают, что терракта и паники можно было вовсе не допустить.
«Кто-то другой, может, и смог бы, — подумал Вэл. — Если бы… Но какая теперь разница?»
— Что в городе? В доках? — Он сел на кровати. Болела голова, спина ныла, но позвоночник не был поврежден — простой ушиб. Перебинтованные руки в крепеже лежали на одеяле; с ними дело явно обстояло хуже.
— Тишина. Недобитый умеет убеждать. — Фок скривился, не то одобрительно, не то осуждающе. — Лорд Аун совсем было двинулся умом и собирался приказать перетряхнуть все суда двухголовых и изъять взрывчатку, но Недобитый даже его отговорил, хотя тут больше надо благодарить дакенского инспектора. Хьор-гвардия охраняет галеры, задержанный сидит в подвале канцелярии Порядка, под охраной городской стражи и наших людей. За все время не произнес ни слова, пытался разбить голову о стену — так что его спеленали, как младенца. Упорный малый, но как-нибудь мы его дожмем… — Фок ненадолго замолчал. — В полдень прощальная церемония с лорд-канцлером Дошо на Погребальной площади.
— Я приеду, — сказал Вэл. — Затем в Орден, оттуда к задержанному.
— Что?! — Магистр-секретарь едва не задохнулся от возмущений. — Вам…
— Отдохни пока пару часов: встретимся на церемонии. — сказал Вэл. — Это приказ.
— Господин смотритель Вэл! — Магистр-секретарь вскочил, громыхнув табуретом. Оглянулся на лекаря. — Хоть ты ему скажи, костоправ!
— А… Э? — лекарь сонно вскинул голову.
— Со мной случались вещи и похуже. — Вэл усмехнулся: «И еще случатся в будущем». — Увидимся, Фок.
Старик хорошо чувствовал, когда бесполезно прекословить, потому вскоре все-таки ушел, бормоча под нос что-то про сумасшествие и мальчишество. Но его партию продолжил лекарь:
— Смотрите Ранл, вам стоит остаться в постели, — сказал окончательно проснувшийся Хин Саоб. — У вас лихорадка из-за ожогов; пока она спала, но… На правой кисти четыре пальца переломаны в в нескольких местах, и два на левой. Если вы будете вести себя неосмотрительно…
— Я смотритель или кто? — Вэл рассмеялся. Спина отозвалась болью, но вполне терпимой. О руках он старался не думать. — Отдохни до… Ты сам лучше знаешь, когда потребуется переменить повязки и все прочее.
— В вашем состоянии нельзя много двигаться и нагружать себя, господин. — Голос молодого лекаря стал неожиданно суровым. — Вы чудом не потеряли половину пальцев!
— А я их не потерял? — решился спросить Вэл.
— Я собирал ваши кости, как модель галеры на благотворительную ярмарку поделок. И собрал Но несколько неосторожных движений, и я не могу обещать, что вы когда-нибудь будете владеть правой рукой, как раньше. Нужен покой и постоянное наблюдение.
— Я понимаю, Хин-гьон. — сказал Вэл. — И очень тебе благодарен, так как ожидал услышать гораздо худшее… Но еще я знаю свои обязанности, и знаю, что если буду беречь пальцы — могу потерять голову. Так что не спорь:
Лекарь пожал плечами:
— Сейчас моя обязанность — с вами спорить… Потому как большего я сделать не вправе. Это ваши руки и ваша жизнь, господин. Я молод, но пережил уже двух смотрителей здесь. Будет на то воля Солнцеликого — переживу и третьего.
— Почему бы и нет? — Вэл усмехнулся. — А пока иди выспись до… Тебе виднее, когда пора менять повязки и все такое. Рина проводит тебя в гостевые комнаты.
***
— Мастер-лекарь Брион готов был оставить тебя трехпалым, — сказала Рина, вернувшись. — Этот угрюмый юноша — единственный, кто взялся сохранить твою кисть полностью и попытаться вернуть подвижность… На свой страх и риск я позволила ему это. Он возился с тобой шесть часов, Вэл! В конечном счете мастер признал — операция прошла с блеском: есть все шансы на успех.
— Талантливый молодой человек. — Вэл откинулся на подушки. — И что он только забыл в Железной Бухте, где нужнее мясники вроде Гента… Как ты?
— В порядке. А ты?
— Как видишь, лучше, чем можно было ожидать. — Он улыбнулся. — Сможешь проделать то, чему я тебя учил?
Упрощенное хьорхи защиты комнаты отняло у Рины кучу силы и почти четверть часа. Для обычной горожанки это было неплохо..
Поначалу Вэл старался не слишком посвящать Рину в служебные дела, но в последний год он мало что от нее скрывал. На то хватало причин: она лучше него разбиралась в том, что касалось высшего света, а присутствуя на приемах, итак волей-неволей оказывалась втянута в политические разборки и их последствия…
И все равно эти причины, подумал Вэл, похожи на отговорки.
«Отец, мать, затем Иргис, после — Джара и Стефан… — Он вздохнул. — Я прожил почти три с половиной десятка, но так и не научился справляться один».
Редкие золотые прожилки пульсировали на стенах. Рина присела на пол у изголовья кровати.
— Помнишь моих друзей-жрецов? — спросил Вэл.
— Конечно, — кивнула Рина. — И Лжеца с Поводырем, и Собачника… О чем ты хотел поговорить?
— Рик Гау — необычный тип даже для жреца. Он… Детали не важны, но суть в том, что у него прекрасный нюх. Рик различает запахи не хуже собак. Поводырь, пока тренировала его, отчасти переняла эту способность. А потом передала и нам с Иргисом.
— Дай угадаю: чтоб вы лучше выбирали вино? — Рина улыбнулась. — Помню, как ты на спор с завязанными глазами различал бутылки.
— Вообще-то, это вышло случайно, — сознался Вэл. — Но официальное объяснение ты угадала верно. Так вот. Если б Дважды Недобитый Руд замешкался и не помог мне с хьорхи, поглотившим часть взрывной волны — мы бы с тобой вряд ли разговаривали сейчас. Если бы потерял время я — тоже самое, погиб бы и Руд, вместе с нами. Я успел среагировать, так как Недобитый заставил меня насторожиться и сильно шмыгал при этом носом. Но, Рина, я сомневаюсь, что он, даже если и знаком с запахом взрывчатки рудокопов, мог почуять настолько слабую ноту. Возможно, у него уникальный врожденный талант различать запахи… Но, как бы абсурдно это не звучало — я готов поставить на то, что Руд Нарв знал обо всем заранее. Про мою особенность он тоже знал… Ну, об этом кто только не знает: слухи о фокусах с бутылками разошлись далеко.
— Я уже думала об этом, пока ждала здесь твое бездыханное тело, Недобитый Вэл. — Рина задумчиво взглянула на него. — Слишком уж поразительная у Недобитого наблюдательность. Но такой риск!..
— Как бы там ни было, он сорвал куш, утроив популярность среди знати, — мрачно сказал Вэл. — Моим подозрениям никто не поверит… Да я и сам сомневаюсь.
— По-твоему, от чьей руки умер лорд Дошо? — спросила Рина.
— Нужно выяснить, кто его надоумил пригласить Недобитого. Но Дошо не давил ни на союзы, ни на нас, ни на сектантов — его смерть, на первый взгляд, сейчас невыгодна никому… Разве что, меня так достало его пьяное свинство, что буквально перед взрывом я пожелал ему смерти. Иногда слова и мысли тоже могут иметь силу. — Вэл горько усмехнулся. — Причем именно тогда, когда не надо.
***
Среди бродяг и оседлых из уст в уста передавали легенды о проклятиях и наговорах. «Слова имеют силу», — часто повторял Стефан Арджанский. Может, потому и врал так самозабвенно — о себе, о Книге, о чем только ни врал. Пытался превратить несбыточное в сбывшееся. Но лорд-канцлер Дошо, сколько бы его теперь не называли упорным, терпимым, мудрым — навсегда остался слабовольным добродушным дураком: на мертвых слова не действовали.
Добропорядочные правители, подумал Вэл, умирают неспешно, после продолжительной болезни, давай подданным подготовиться: но Дошо напортачил и тут — поэтому наспех организованная похоронная церемония выглядела довольно скромно.
На нижней трибуне, среди золоченых одежд знати, выделялся скупой синевой плащ патриарха Руда Нарва.
«Тоже явился… Солнцеликий, сколько я видел уже погребений? — Вэл взглянул на пасмурное небо. — Пожалуй, уже больше сотни. Интересно: кто придет смотреть на мое?».
Бек Аун наконец закончил речь, грянул оркестр, и хьор-командор Гент поднес к промасленным доскам первый факел. Поджигать погребальный костер должен был Вэл, но сейчас он не смог бы удержать даже пера, поэтому просто стоял на трибуне рядом Верховным приставом Райнберга.
Для Райнберга и для Ордена лорд-канцлер Дошо за свою не такую уж короткую жизнь толком не сделал ничего — ни хорошего, ни плохого. К Вэлу, как и ко всем, кто не мог похвастаться родословной, он относился со снисходительной симпатией. Однако, зная о бродяжьем происхождении смотрителя, Дошо ни разу публично об этом не обмолвился и даже помог кое-как освоиться в райнбергском обществе. Стоило бы сожалеть о смерти лорда-канцлера хоть немного; но Вэл искал — и не находил в себе жалости. Дошо жил в свое удовольствие: сыто, пьяно, бездумно, и умер так же. Не оставив наследников.
Поэтому следующим градоправителем должен был стать Бек: указ Верховного и присяга райнбергцев являлись формальностью.
Огромная конструкция в форме корабля разгорелась, и, когда ветер подул в сторону трибуны, пахнуло горелым мясом.
«Господин Солнцеликий Абхи, да не потускнеет лик твой — почему нос нельзя закрыть, как глаза?» — Вэл задержал дыхание. — «И остался бы на Шине лес, если бы для каждого задушенного младенца складывали такую громадину? Что-то сомневаюсь…»
Из-за наследований лучших способностей к хьорхи старшие дети имели лучшие шансы сделать карьеру в Ордене, и вообще устроиться в жизни — поэтому испокон веков власть и привилегии родителей наследовали младшие…
Если им, конечно, удавалось надолго пережить родителей — а с тех пор, как графский или герцогский титул стал ценить дороже, чем магистерское звание, такое случалось нечасто. Убийства малолетних наследников карались смертной казнью, но мало ли причин «случайно» умереть у маленького ребенка?
Случаи взаправдашних братских отношений между кровной родней одного поколения были чрезвычайно редки. Сходу Вэл мог бы назвать только Анну и Милта Нодаб, но них поговаривали, что союз их отнюдь не родственного свойства…
Пожилой и нездоровый лорд Бек-старший не протянет и года, подумал Вэл. Кресло лорда-канцлера займет его средний сын, сначала — регентом при десятилетней сестре, которая скончается еще до похорон Бека, а затем от своего имени — если, конечно, старший братишка не разберется с ним так же быстро, как он с сестрой. Братья Бек стоили друг друга.
Пламя вспыхнуло в полную силу. Прибавил темп оркестр, поредевший со вчерашнего дня. Один из взрывов произошел рядом с оркестровой ямой, потому погибшие и раненные были и среди музыкантов.
Многие из них сейчас рады дополнительному заработку, подумал Вэл. Играть на пиру или на похоронах — невелика разница, когда в брюхе пусто так же, как в кошельке. Но позже, на погребении товарищей — они будут играть бесплатно, и будут играть лучше.
Он неосторожно двинул рукой и чуть не выругался вслух: «Достоять бы до конца церемонии, не свалившись…».
К счастью, на пропитку для бревен не поскупились, так что все закончилось быстро… И все же — недостаточно быстро. Вестовой из канцелярии Порядка прибыл в резиденцию Ордена одновременно с Вэлом. Единственный задержанный захлебнулся кровью, откусив себе язык.
***
Кучер орал на лошадей и пешеходов, пытаясь провести экипаж через портовую сутолоку.
«Что за ирония, Солнцеликий! — Вэл криво усмехнулся. — Одни вырывают чужие языки, чтобы заткнуть, а другие откусывают их себе сами, лишь бы не проговориться. И я, волею твоей, на стороне первых, хотя вторые мне во многом симпатичны больше…. Что тот парень мог так защищать? Желтых Платков? Свою веру в «возрождение» рода людского?»
— Я не думал, что такое возможно… Иначе, видит Солнцеликий, вставил бы ему два кляпа в рот и сам бы в охрану встал! — извинялся Фок.
— Никто не думал — кроме тех, кто знал, — сказал Вэл. — Я отъеду сейчас: вернусь к вечеру. Если кто будет меня искать, говори, что лекари забрали меня в полон…
Второй раз — когда в развернутом рядом пункте помощи лекарь неаккуратно срезал с разорванной ладони повисший на прожилке кусок мяса.
Третий и последний раз — в уцелевших помещениях дворца, после того, как вместе с остальными засвидетельствовал полномочия временно исполняющего обязанности градоправителя ксен-лорда Бека Ауна…
Очнулся Вэл уже дома, на рассвете следующего дня.
***
Рина, живая и здоровая, сидела тут же, в его комнате, у окна. Рассеяно гладила какую-то из своих кошек — Вэл всегда их плохо различал. Голубое небо выглядывало из-за зеленых занавесок. В углу дремал молодой служитель-лекарь, Хин Саоб.
— Недобитого сектанта теперь держат за героя, — сердитым тоном доложил магистр-секретарь Фок. От беготни и напряжения он даже будто помолодел. — Вас — кто-как… Сами понимаете, многие считают, что терракта и паники можно было вовсе не допустить.
«Кто-то другой, может, и смог бы, — подумал Вэл. — Если бы… Но какая теперь разница?»
— Что в городе? В доках? — Он сел на кровати. Болела голова, спина ныла, но позвоночник не был поврежден — простой ушиб. Перебинтованные руки в крепеже лежали на одеяле; с ними дело явно обстояло хуже.
— Тишина. Недобитый умеет убеждать. — Фок скривился, не то одобрительно, не то осуждающе. — Лорд Аун совсем было двинулся умом и собирался приказать перетряхнуть все суда двухголовых и изъять взрывчатку, но Недобитый даже его отговорил, хотя тут больше надо благодарить дакенского инспектора. Хьор-гвардия охраняет галеры, задержанный сидит в подвале канцелярии Порядка, под охраной городской стражи и наших людей. За все время не произнес ни слова, пытался разбить голову о стену — так что его спеленали, как младенца. Упорный малый, но как-нибудь мы его дожмем… — Фок ненадолго замолчал. — В полдень прощальная церемония с лорд-канцлером Дошо на Погребальной площади.
— Я приеду, — сказал Вэл. — Затем в Орден, оттуда к задержанному.
— Что?! — Магистр-секретарь едва не задохнулся от возмущений. — Вам…
— Отдохни пока пару часов: встретимся на церемонии. — сказал Вэл. — Это приказ.
— Господин смотритель Вэл! — Магистр-секретарь вскочил, громыхнув табуретом. Оглянулся на лекаря. — Хоть ты ему скажи, костоправ!
— А… Э? — лекарь сонно вскинул голову.
— Со мной случались вещи и похуже. — Вэл усмехнулся: «И еще случатся в будущем». — Увидимся, Фок.
Старик хорошо чувствовал, когда бесполезно прекословить, потому вскоре все-таки ушел, бормоча под нос что-то про сумасшествие и мальчишество. Но его партию продолжил лекарь:
— Смотрите Ранл, вам стоит остаться в постели, — сказал окончательно проснувшийся Хин Саоб. — У вас лихорадка из-за ожогов; пока она спала, но… На правой кисти четыре пальца переломаны в в нескольких местах, и два на левой. Если вы будете вести себя неосмотрительно…
— Я смотритель или кто? — Вэл рассмеялся. Спина отозвалась болью, но вполне терпимой. О руках он старался не думать. — Отдохни до… Ты сам лучше знаешь, когда потребуется переменить повязки и все прочее.
— В вашем состоянии нельзя много двигаться и нагружать себя, господин. — Голос молодого лекаря стал неожиданно суровым. — Вы чудом не потеряли половину пальцев!
— А я их не потерял? — решился спросить Вэл.
— Я собирал ваши кости, как модель галеры на благотворительную ярмарку поделок. И собрал Но несколько неосторожных движений, и я не могу обещать, что вы когда-нибудь будете владеть правой рукой, как раньше. Нужен покой и постоянное наблюдение.
— Я понимаю, Хин-гьон. — сказал Вэл. — И очень тебе благодарен, так как ожидал услышать гораздо худшее… Но еще я знаю свои обязанности, и знаю, что если буду беречь пальцы — могу потерять голову. Так что не спорь:
Лекарь пожал плечами:
— Сейчас моя обязанность — с вами спорить… Потому как большего я сделать не вправе. Это ваши руки и ваша жизнь, господин. Я молод, но пережил уже двух смотрителей здесь. Будет на то воля Солнцеликого — переживу и третьего.
— Почему бы и нет? — Вэл усмехнулся. — А пока иди выспись до… Тебе виднее, когда пора менять повязки и все такое. Рина проводит тебя в гостевые комнаты.
***
— Мастер-лекарь Брион готов был оставить тебя трехпалым, — сказала Рина, вернувшись. — Этот угрюмый юноша — единственный, кто взялся сохранить твою кисть полностью и попытаться вернуть подвижность… На свой страх и риск я позволила ему это. Он возился с тобой шесть часов, Вэл! В конечном счете мастер признал — операция прошла с блеском: есть все шансы на успех.
— Талантливый молодой человек. — Вэл откинулся на подушки. — И что он только забыл в Железной Бухте, где нужнее мясники вроде Гента… Как ты?
— В порядке. А ты?
— Как видишь, лучше, чем можно было ожидать. — Он улыбнулся. — Сможешь проделать то, чему я тебя учил?
Упрощенное хьорхи защиты комнаты отняло у Рины кучу силы и почти четверть часа. Для обычной горожанки это было неплохо..
Поначалу Вэл старался не слишком посвящать Рину в служебные дела, но в последний год он мало что от нее скрывал. На то хватало причин: она лучше него разбиралась в том, что касалось высшего света, а присутствуя на приемах, итак волей-неволей оказывалась втянута в политические разборки и их последствия…
И все равно эти причины, подумал Вэл, похожи на отговорки.
«Отец, мать, затем Иргис, после — Джара и Стефан… — Он вздохнул. — Я прожил почти три с половиной десятка, но так и не научился справляться один».
Редкие золотые прожилки пульсировали на стенах. Рина присела на пол у изголовья кровати.
— Помнишь моих друзей-жрецов? — спросил Вэл.
— Конечно, — кивнула Рина. — И Лжеца с Поводырем, и Собачника… О чем ты хотел поговорить?
— Рик Гау — необычный тип даже для жреца. Он… Детали не важны, но суть в том, что у него прекрасный нюх. Рик различает запахи не хуже собак. Поводырь, пока тренировала его, отчасти переняла эту способность. А потом передала и нам с Иргисом.
— Дай угадаю: чтоб вы лучше выбирали вино? — Рина улыбнулась. — Помню, как ты на спор с завязанными глазами различал бутылки.
— Вообще-то, это вышло случайно, — сознался Вэл. — Но официальное объяснение ты угадала верно. Так вот. Если б Дважды Недобитый Руд замешкался и не помог мне с хьорхи, поглотившим часть взрывной волны — мы бы с тобой вряд ли разговаривали сейчас. Если бы потерял время я — тоже самое, погиб бы и Руд, вместе с нами. Я успел среагировать, так как Недобитый заставил меня насторожиться и сильно шмыгал при этом носом. Но, Рина, я сомневаюсь, что он, даже если и знаком с запахом взрывчатки рудокопов, мог почуять настолько слабую ноту. Возможно, у него уникальный врожденный талант различать запахи… Но, как бы абсурдно это не звучало — я готов поставить на то, что Руд Нарв знал обо всем заранее. Про мою особенность он тоже знал… Ну, об этом кто только не знает: слухи о фокусах с бутылками разошлись далеко.
— Я уже думала об этом, пока ждала здесь твое бездыханное тело, Недобитый Вэл. — Рина задумчиво взглянула на него. — Слишком уж поразительная у Недобитого наблюдательность. Но такой риск!..
— Как бы там ни было, он сорвал куш, утроив популярность среди знати, — мрачно сказал Вэл. — Моим подозрениям никто не поверит… Да я и сам сомневаюсь.
— По-твоему, от чьей руки умер лорд Дошо? — спросила Рина.
— Нужно выяснить, кто его надоумил пригласить Недобитого. Но Дошо не давил ни на союзы, ни на нас, ни на сектантов — его смерть, на первый взгляд, сейчас невыгодна никому… Разве что, меня так достало его пьяное свинство, что буквально перед взрывом я пожелал ему смерти. Иногда слова и мысли тоже могут иметь силу. — Вэл горько усмехнулся. — Причем именно тогда, когда не надо.
***
Среди бродяг и оседлых из уст в уста передавали легенды о проклятиях и наговорах. «Слова имеют силу», — часто повторял Стефан Арджанский. Может, потому и врал так самозабвенно — о себе, о Книге, о чем только ни врал. Пытался превратить несбыточное в сбывшееся. Но лорд-канцлер Дошо, сколько бы его теперь не называли упорным, терпимым, мудрым — навсегда остался слабовольным добродушным дураком: на мертвых слова не действовали.
Добропорядочные правители, подумал Вэл, умирают неспешно, после продолжительной болезни, давай подданным подготовиться: но Дошо напортачил и тут — поэтому наспех организованная похоронная церемония выглядела довольно скромно.
На нижней трибуне, среди золоченых одежд знати, выделялся скупой синевой плащ патриарха Руда Нарва.
«Тоже явился… Солнцеликий, сколько я видел уже погребений? — Вэл взглянул на пасмурное небо. — Пожалуй, уже больше сотни. Интересно: кто придет смотреть на мое?».
Бек Аун наконец закончил речь, грянул оркестр, и хьор-командор Гент поднес к промасленным доскам первый факел. Поджигать погребальный костер должен был Вэл, но сейчас он не смог бы удержать даже пера, поэтому просто стоял на трибуне рядом Верховным приставом Райнберга.
Для Райнберга и для Ордена лорд-канцлер Дошо за свою не такую уж короткую жизнь толком не сделал ничего — ни хорошего, ни плохого. К Вэлу, как и ко всем, кто не мог похвастаться родословной, он относился со снисходительной симпатией. Однако, зная о бродяжьем происхождении смотрителя, Дошо ни разу публично об этом не обмолвился и даже помог кое-как освоиться в райнбергском обществе. Стоило бы сожалеть о смерти лорда-канцлера хоть немного; но Вэл искал — и не находил в себе жалости. Дошо жил в свое удовольствие: сыто, пьяно, бездумно, и умер так же. Не оставив наследников.
Поэтому следующим градоправителем должен был стать Бек: указ Верховного и присяга райнбергцев являлись формальностью.
Огромная конструкция в форме корабля разгорелась, и, когда ветер подул в сторону трибуны, пахнуло горелым мясом.
«Господин Солнцеликий Абхи, да не потускнеет лик твой — почему нос нельзя закрыть, как глаза?» — Вэл задержал дыхание. — «И остался бы на Шине лес, если бы для каждого задушенного младенца складывали такую громадину? Что-то сомневаюсь…»
Из-за наследований лучших способностей к хьорхи старшие дети имели лучшие шансы сделать карьеру в Ордене, и вообще устроиться в жизни — поэтому испокон веков власть и привилегии родителей наследовали младшие…
Если им, конечно, удавалось надолго пережить родителей — а с тех пор, как графский или герцогский титул стал ценить дороже, чем магистерское звание, такое случалось нечасто. Убийства малолетних наследников карались смертной казнью, но мало ли причин «случайно» умереть у маленького ребенка?
Случаи взаправдашних братских отношений между кровной родней одного поколения были чрезвычайно редки. Сходу Вэл мог бы назвать только Анну и Милта Нодаб, но них поговаривали, что союз их отнюдь не родственного свойства…
Пожилой и нездоровый лорд Бек-старший не протянет и года, подумал Вэл. Кресло лорда-канцлера займет его средний сын, сначала — регентом при десятилетней сестре, которая скончается еще до похорон Бека, а затем от своего имени — если, конечно, старший братишка не разберется с ним так же быстро, как он с сестрой. Братья Бек стоили друг друга.
Пламя вспыхнуло в полную силу. Прибавил темп оркестр, поредевший со вчерашнего дня. Один из взрывов произошел рядом с оркестровой ямой, потому погибшие и раненные были и среди музыкантов.
Многие из них сейчас рады дополнительному заработку, подумал Вэл. Играть на пиру или на похоронах — невелика разница, когда в брюхе пусто так же, как в кошельке. Но позже, на погребении товарищей — они будут играть бесплатно, и будут играть лучше.
Он неосторожно двинул рукой и чуть не выругался вслух: «Достоять бы до конца церемонии, не свалившись…».
К счастью, на пропитку для бревен не поскупились, так что все закончилось быстро… И все же — недостаточно быстро. Вестовой из канцелярии Порядка прибыл в резиденцию Ордена одновременно с Вэлом. Единственный задержанный захлебнулся кровью, откусив себе язык.
***
Кучер орал на лошадей и пешеходов, пытаясь провести экипаж через портовую сутолоку.
«Что за ирония, Солнцеликий! — Вэл криво усмехнулся. — Одни вырывают чужие языки, чтобы заткнуть, а другие откусывают их себе сами, лишь бы не проговориться. И я, волею твоей, на стороне первых, хотя вторые мне во многом симпатичны больше…. Что тот парень мог так защищать? Желтых Платков? Свою веру в «возрождение» рода людского?»
— Я не думал, что такое возможно… Иначе, видит Солнцеликий, вставил бы ему два кляпа в рот и сам бы в охрану встал! — извинялся Фок.
— Никто не думал — кроме тех, кто знал, — сказал Вэл. — Я отъеду сейчас: вернусь к вечеру. Если кто будет меня искать, говори, что лекари забрали меня в полон…