Загадки прошлого

С тяжелым вздохом я вернулась на стул, бежать все равно было некуда.

— И о чем же таком интересном вы здесь так долго говорили?

Его безразличие явно было наигранным. Он хотел знать. Трудно было видеть его красоту так близко и не нервничать. Я сжала руки под столом, призвав на помощь всю свою гордость.

— Так ты все же соизволил заметить меня. Точнее, мое отсутствие.

Непрошеная горечь прозвучала в словах.

— Конечно. Не люблю надолго выпускать из вида любимые игрушки.

— Ты невыносим, — повторила я, а от его слов мне стало грустно.

— А ты не ответила на вопрос.

— Мы говорили… о жизни.

Так я тебе и сказала!

Он тоже догадался, что я буду молчать, как партизан, поэтому пожал плечами и вперил задумчивый взгляд в потолок.

Жуткие картины из истории Орианы все еще стояли перед глазами. Я поежилась.

— Лео?

— Да, любимая.

— Не называй меня так! Это уже откровенная ложь.

— Мое право выбирать.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебя так называла?

— Почему нет? Это моя гордость пережить сможет, — он терпеливо вздохнул. — Ладно, остынь. Жилка на твоей шее становится слишком соблазнительной…

Мои щеки тут же вспыхнули, но, глубоко вздохнув, я запрятала смущение и раздражение подальше. Потом вытащу и переживу.

— Лео, сколько тебе лет на самом деле?

Он нахмурился.

— Тебе обязательно задавать такие вопросы?

— Я хочу знать, — упрямо заявила я.

— С чего бы вдруг такой интерес к моей персоне?

Его глаза подозрительно сузились.

— Ни с чего. Ориана и Оливия говорят, что о тебе мало что известно. Вот я и хочу узнать. Что в этом такого удивительного?

— И что же ты узнала?

— В 1665 году ты уже был вампиром. Вот и все. Так ты скажешь или нет?

— Нет.

Мне стало больно и обидно. Ориана точно заблуждалась — меня он тоже не впускает в свою жизнь.

— Отлично, сама узнаю.

— Интересно у кого? — Он усмехнулся. — Рейнард будет нем как рыба — я уверен, остальные не знают ничего существенного.

— Ага, значит, есть, что знать?

— Достаточно.

Он заговорил холодно и высокомерно.

— Оставь эту тему навсегда! Если узнаю, что ты расспрашиваешь кого-либо…

— То что?

Гнев и обида взлетели с новой силой. Весь день то игнорирует, то выводит из себя!


— Съешь меня?! Да, пожалуйста!

Он удивленно и с беспокойством смотрел на меня.

— Просто забудь, — наконец серьезно произнес он. — Тебе же легче станет.

— Это мое дело.

— Ладно. Все равно ты ничего, кроме головной боли, не добьешься.

Он поднялся и залпом допил содержимое бокала.

— Уже поздно. Я отвезу тебя домой.

Он пошел вперед через опустевшую гостиную, показывая мне путь. Моя куртка висела в прихожей. Я машинально посмотрела на рукав — крови не было. О вчерашнем происшествии напоминали только бинты на правой руке.

Лео, накинув пальто, пошел вперед и через минуту пригнал из гаража к самому выходу из дома все ту же серую иномарку.

На улице заметно похолодало. Я вышла на крыльцо и поежилась: пронизывающий северный ветер пробивался даже сквозь куртку. За прошедшие сутки первый снег покрыл все вокруг тонкой замерзшей коркой, похрустывающей под ногами. На улице, несмотря на белый снежный покров, было очень темно, поэтому я старалась не отходить от освещенного фонарями крыльца, затылком помня о ненадежности льда на дорожке.

Интересно, который час? Неужели мы так долго просидели, слушая рассказ Орианы?

Лео вышел и придержал дверцу машины, пока я садилась, затем занял место водителя. Осторожно он повел машину по темной заледеневшей дороге.

— Это ничего, что я не попрощалась с твоей семьей? — почему-то робко спросила я.

Я уже отчаянно жалела о нашей ссоре. Прошлое Лео… Если в нем были такие же ужасы, как и в жизни Орианы с Оливией, то вполне понятно, почему он ничего не рассказывает. Все моя глупая гордость. Я чувствовала, что сделала ему больно, но извиниться… Я еще не готова, завтра может быть. Обида пройдет, когда наступит утро.

— Им сейчас все равно не до нас.

— А где они?

— Прислушайся.

В тишине леса, сквозь глухое рычание мощного мотора, я расслышала отдаленный треск. Как будто кто-то в лесу валил замерзшие деревья.

— Что это?

— Обычное дело.

Такая знакомая приятная усмешка.

— Рейнард поспорил с Рокко, теперь выясняют кто из них сильнее. Ориана и Оливия в качестве судей и болельщиков. Раз-два в месяц они не могут от этого удержаться. Хорошо хоть их увели подальше от дома, а то пришлось бы его по кирпичику собирать. Право же, как дети.

У меня вырвался нервный смешок. Ну да, лучшее развлечение для вампира — валить сосны посреди ночи!

— А ты у них вроде как взрослый. — Насмешливо проговорила я и посмотрела на Лео.

Ого, мне даже удалось смутить его.

— Должен же хоть кто-то думать о последствиях.

— И кто победит?

— Когда как. Рейнард — проворней, Рокко — сильней.

Мы замолчали. В сумраке салона было тепло и уютно.

Как я ни старалась смотреть на освещенную фарами дорогу, взгляд то и дело сам по себе переводился на Лео. Он уверенно вел машину одной рукой, слегка откинувшись на спинку кресла. Его чеканный профиль при таком освещении казался менее величественным и более уязвимым. Он о чем-то глубоко задумался, смотря прямо перед собой и покусывая твердо сжатые губы.

Спросив номер моего дома, он подвез меня прямиком к подъезду и повернулся ко мне.

— Скажи, — от звука низкого приятного голоса Лео я вздрогнула и, резко отвернувшись от него, уставилась на дорогу, — твоим родителям действительно все равно, что ты не ночуешь дома и проводишь время с едва знакомыми людьми? Ты говорила о дяде, но ни словом не обмолвилась о родителях.

От напоминания у меня заныло сердце. Оказалось, что боль от потери не утихла, не стала менее реальной. Она едва слышно маячила на грани понимания, готовая захватить меня с головой и раздавить при первой же возможности. Если б я только могла заплакать… Слезы притупляют ощущения, смывают острые режущие углы, оставляя в утешение светлые воспоминания. Но после аварии что-то пошло не так: ни одной слезы горя не упало с моих ресниц.

— Я… — Голос сорвался. — Я не знаю…

— То есть как? — допытывался он. — Разве ты здесь не в гостях?

— Нет… Не знаю… Их больше нет, просто нет… Я никогда не узнаю.

Слова давались с трудом.