Загадай любовь

Я решила не спорить и снова уселась на лавку. Настроения не было. Главное – со всеми этими разборками не пропустить свою станцию. Тимур вроде говорил, что мы подъезжаем…

Как мне показалось, Макеева не было целую вечность! И все-таки я не выдержала и, взяв его тяжелый рюкзак, направилась в соседний вагон.

На пути мне встретилась взволнованная женщина. Тогда я почувствовала неладное и прибавила шаг.

Тимура обнаружила в следующем вагоне. Шпана никуда не делась. Я вовремя подоспела, хотя не знала еще, чем могу помочь. Парни окружили Макеева и хищно улыбались. Свой рюкзак я заприметила издалека, – он сиротливо валялся на лавке. Наверняка они успели достать оттуда самое ценное. Я так и замерла посреди пустого вагона.

Не сразу расслышала, что говорят эти отморозки, но их тон не предвещал ничего хорошего. Свет в вагоне зловеще мигал. Мимо с грохотом пронеслась встречная электричка, отчего гнусавый голос главаря тут же потонул в этом металлическом грохоте.

– И что здесь происходит? – громко спросила я. Страха почему-то теперь не было, только злость. Вот ведь мой рюкзак, целехонький! Увели из-под самого носа. А если в вещах лазили? Я была готова придушить каждого по очереди.

– А вот и твоя защитница пришла! – довольно проговорил их главный – самый зловещий и неприятный тип. – Ты без няньки, наверное, совсем пропадешь?

– Наташа, я ведь попросил тебя оставаться на месте. – Макеев повернулся ко мне.

– Заступиться за своего слюнтяя проколотого пришла? – с издевкой продолжили парни.

– Зачем вы забрали мой рюкзак? Отдайте! Я сейчас найду полицейского…

– Какая грозная девочка, – противно причмокнул главарь, перебив меня. Его приятели заржали. – Ну отдам я тебе твой рюкзак. Думаешь, за просто так? Не-ет, крошка. Ты мне должна будешь. Что ты можешь дать мне взамен?

Он сделал шаг вперед, неприятно облизал обветренные губы и жадно осмотрел меня с ног до головы. А дать я могла одно – чужим тяжелым рюкзаком по причинному месту этого придурка. Размахнувшись, я как следует вмазала ему между ног – мой обидчик аж присел. Согнулся в три погибели и заскулил как побитая собака.

– Ну, что вы стоите? – жалобно проговорил он своим приятелям. – Накажите ее!

Как именно они собрались меня наказывать, я не знала. Только сообразить ничего не успела, как один из парней бросился в мою сторону. Тут уж Тимур встал между нами и с ходу врезал ему. Второй парень, высокий и прыщавый, тут же кинулся на Тимура. Завязалась драка. Я не отставала, размахивая тяжелым рюкзаком Макеева. И пусть все удары принимал на себя Тимур, один раз мне тоже неприятно влетело в скулу, отчего я громко заохала. Тогда Макеев двинул прыщавому в челюсть. Кажется, я даже расслышала ее хруст… В какой-то момент поезд резко дернулся и остановился. Свет снова неприятно мигнул и погас на несколько секунд. В это мгновение я успела разглядеть в окно огни перрона. Поезд стоял. А в наш вагон ворвались несколько человек. Пара полицейских и тот самый мужичок, которого послали эти отморозки в самом начале нашего пути.

– Вот они, хулиганы! – выкрикнул мужичок. – Держите их!

Почему-то один из полицейских первым делом схватил Макеева. А этот усатый и слова против не сказал! Я в возмущении выкрикнула:

– Вы не того взяли! Вот они украли мой рюкзак!

Я указала рукой на главаря банды. Тот по-прежнему сидел на коленях на полу, ухватившись за одну из скамеек. Поезд продолжал стоять, и меня посетило неприятное тяжелое предчувствие.

– Он мне челюсть сломал, дяденька полицейский, – жалобно проговорил один из парней. Тот, что прыщавый. Из его глаз потекли слезы. И только сейчас до меня дошло, что эти отморозки младше нас на пару лет. Все, кроме главаря. Тому на вид – лет девятнадцать. А остальной шпане не больше пятнадцати.

– А тебе, девочка, как не стыдно, – обратился вдруг ко мне мужичок. Я окончательно растерялась. – Посмотри, на кого ты похожа!

Я не могла знать, как выгляжу со стороны, но тут же перепугалась, что встречу Новый год с синяком на лице.

– Вы что, не слышите? – рявкнула я. – Они – воры! Они украли мой рюкзак! А там – телефон и деньги.

– Вы с самого начала едете в этом вагоне? – начал свой допрос полицейский.

Мужичок же посмотрел на нас с подозрением и первым ответил.

– Да, этих я здесь тоже видел! Шпана.

Я задохнулась от возмущения. Поезд дернулся и покатился. Я только растерянно посмотрела в окно на удаляющийся перрон и вновь замелькавшие деревья. Полицейский продолжал держать Макеева за куртку. Прыщавый плакал. Все происходящее было похоже на сюр. Я молча подошла к скамейке и взяла свой рюкзак.

– Я сейчас вернусь, – сказала я Макееву. – Приведу сюда Антона Владимировича.

Тимур молча пожал плечами.

– Девушка, стойте! – одернул меня один из полицейских. – Мы еще ничего не выяснили.

Но я упрямо направилась в вагон, где расположился наш класс. Однако там никого не обнаружила. Вагон был заполнен другими, незнакомыми людьми. Они весело общались, пели песни и разливали спиртные напитки по стаканчикам. Похоже, кто-то решил встретить Новый год прямо в электричке. Поначалу я даже решила, что просто перепутала вагоны. Но потом я поняла: предчувствие меня не подвело. Из-за всех этих разборок мы с Макеевым пропустили нашу остановку. Поезд стоял недолго, и наверняка в суматохе о нас просто забыли. Ветер засыпал окна снежной крупой. Строения за окнами вскоре исчезли. Остался только лес. Бескрайний, темный, снежный. Точно такой же, как в моем сне.





Глава двадцатая




Когда я вернулась в вагон за Макеевым, дело сдвинулось с мертвой точки. Мужичок наконец разобрался, кто на самом деле является злоумышленниками, и Тимура отпустили.

– Понадевают черных курток, – проворчал мужичок. – Этот, – он кивнул на Тимура, – самым крепким из них кажется. А вообще, все они хулиганы… Шпана. Что с них возьмешь?

Пока выясняли все обстоятельства, поезд продолжал стучать по рельсам, а я, после того как проверила содержимое рюкзака, с волнением уставилась в окно. На горизонте дымились гигантские трубы. Наконец, когда нас с Макеевым отпустили, а за нетрезвых малолеток взялись органы правопорядка, я встревоженно шепнула Тимуру:


– Мы проехали нашу станцию.

– Я уже понял, – откликнулся Макеев. – Выйдем на ближайшей и пересядем.

В итоге мы сошли на незнакомой пустой станции. Поезд ушел, и вокруг стало тихо-тихо. На высоком бетонном перроне никого больше не было. Тимур с озадаченным видом осмотрел закрытую билетную кассу. А мне и вовсе разреветься от обиды захотелось. Из-за пьяных уродов в Новый год мы очутились непонятно где. Ладно хоть рюкзак удалось отвоевать. Если бы я осталась без телефона…

Тут же потянулась к рюкзаку.

– Кому собираешься звонить?

– Кому-кому? Антону Владимировичу. Он ведь нас наверняка уже потерял.

Тимур внимательно посмотрел на меня, но промолчал. Я думала, он снова заведет старую песню о том, что я без Золотка никуда, но Макеев сдержался.

– И ты ничего не скажешь по этому поводу? – искренне удивилась я.

– Ты ведь сказала, что только я тебе нужен. У меня нет оснований тебе не доверять.

Я улыбнулась. Как же это хорошо, когда тебе наконец верят. Нет ничего хуже, чем начинать отношения со лжи.

Однако в следующую секунду мое довольное выражение исчезло с лица. Айфон страшно глючит от холода. Единственное, что мне удалось сделать, – отправить сообщение Золотку о том, что мы заблудились. Батарея тут же вырубилась. У Тимура телефон и вовсе здесь не ловил связь. Мы немного постояли на платформе, но приближающейся электричкой и не пахло.

– Что будем делать? – устало спросила я, ежась от холода. Стоять на пустынной, слабо освещенной платформе и ждать чуда свыше было глупо. Кто знает, когда придет электричка? Так и окочуриться недолго. Встретить Новый год здесь? Конечно, это лучше, чем отпраздновать его в отделении полиции, куда тебя загребли за компанию с хулиганами… Хотя кто знает. В отделении хотя бы тепло.

– Идем обратно, – наконец принял решение Тимур.

И мы зашагали по шпалам.

– Ты все-таки знаешь дорогу? – спросила я.

– Был там несколько раз, – нехотя признался Тимур. – Правда, давно. Совсем мелким. От станции до Васильево недалеко, главное – на нее выйти.

Я осторожно с опаской осмотрелась.

Мы брели вдоль путей. Тимур отобрал у меня рюкзак и теперь нес сразу два.

– Мы помирились с Алиной, – сообщила я.

Фонари освещали железнодорожные пути. Снова повалил снег. Крупный и мокрый. Вдалеке показались огни, и это меня немного успокоило. Цивилизация близко. Мы не в непроглядной заснеженной глуши, не замерзнем насмерть, и нас не съедят волки. Единственное, что омрачало, – здесь не ловила сеть. А ведь я обещала позвонить родителям, как только мы доберемся до места. И Антон Владимирович вместе с остальными наверняка нас потеряли. Я уже представила, какую тревогу забил географ, обнаружив потерю и получив мое сообщение.

– Здорово, – откликнулся Тимур. Он шагал впереди. Снег скрипел под ногами. Луна в черном небе светила ярко, словно прожектор. Вокруг – ни души. Только сонные елки, облепленные снегом.

– Мы поговорили, – продолжила я. – Раньше между нами не было таких близких разговоров. Я даже не знала, что после них бывает так хорошо.

– Очень рад за вас. – Тимур обернулся и слабо улыбнулся мне.

Некоторое время я шла молча, слушая скрип снега под ногами. Потом все-таки решилась:

– После того как мы поссорились, я приходила к тебе. Антон… Владимирович не говорил об этом?

– Мы не так часто общаемся, – ответил Тимур. Улыбка тут же исчезла с его лица.

– Он ночью написал мне, когда ты пришел. Я волновалась.

– Это было благородно с его стороны.

– Я не знаю, что происходило между вами все эти годы, но почему ты не дашь ему шанс? – не отставала я. – Шанс заслуживает каждый. И ты не представляешь, какое это облегчение – наконец помириться с близким человеком.

– Ты действительно не знаешь, что происходило между нами, – ответил Тимур. – И с чего ты взяла, что мы близкие люди?

– Он сказал, что любит тебя, – растерялась я. – Неужели он тебя в детстве бил?

– Нет, конечно, – усмехнулся Тимур. – Пусть только попробовал бы. Угнетать можно не только физически, но и морально. Особенно младших.

– Вы оба были мальчишками. А ты им так и остался, – сердито сказала я.

– Скоро должна быть станция, а там – тропинка к поселку. Не пропустить бы, – сказал Тимур, оглядываясь. Он явно переводил тему. Я поняла, что к этому разговору Макеев больше возвращаться не хочет. В конце концов, я действительно не знаю, что пережил в детстве Тимур. С такой ситуацией в семье ему все-таки не позавидуешь.

Я думала, мы больше не будем говорить на эту тему, но Тимур вдруг признался:

– Возможно, я его простил. Где-то в глубине души. И готов как-нибудь поговорить как взрослые люди.

– Это было бы здорово, – вздохнула я. На первом шаге я настаивать не хотела. Решила, что и без меня рано или поздно разберутся.