Загадай любовь

Я покачала головой.

– Неужели мы друг друга даже с Новым годом не поздравим? – вздохнула я. – До последнего надеялась, что он ответит на сообщение. Или Антон Владимирович даст ему мой номер.

Яна удивленно посмотрела на меня.

– Да, у географа есть мой номер, не спрашивай, – поморщилась я. – В любом случае все так глупо вышло. Ненавижу недосказанности.

Яна что-то хотела сказать мне, но быстро передумала и уставилась куда-то в сторону. Я проследила за ее взглядом. Недалеко от путей рядом с серым вокзальным столбом стоял Тимур и смотрел на меня. В черном сноубордическом костюме и с рюкзаком за спиной. Мы не виделись всего два дня, но мне казалось, что расставались на целую вечность.

– Макеев тоже едет в поход? – удивилась Яна.

– Видимо, – растерянно отозвалась я, не двигаясь с места.

Так мы стояли почти с минуту неподвижно, гипнотизируя друг друга взглядами. Когда Макеев двинулся в нашу сторону, Яна склонилась ко мне и негромко проговорила:

– Ладно, вы объясняйтесь, а я пойду спасать Димку. Иначе сестренки его разорвут.

Рядом уже раздавались веселые голоса подруг и довольный голос Димы. Яна зря беспокоилась. Ее парень сразу нашел общий язык со Снежаной и Миланой. И, кажется, подход к родителям Казанцевой. Наверняка заверил, что ни в коем случает не будет мешать Яне с подготовкой к экзаменам и поступлению. Разве любовь – это что-то плохое? Если она взаимная и настоящая, то должна только окрылять и вдохновлять на подвиги и новые свершения.

Я вспомнила знакомство своих родителей с Тимуром. Тогда, на даче, Макеев представился моим парнем и тоже обаял маму и папу. И сестру. И без билетов на «Щелкунчика» Тимур бы обязательно понравился Алине. Он не может не нравиться. Об этом я думала, поджидая, пока Макеев ко мне подойдет. Он шел легкой спортивной походкой через платформу с таким серьезным видом, что у меня сердце тревожно замерло. Мне казалось, что сейчас он подойдет и скажет что-нибудь плохое. Например, что эти дни думал о нас и убедился в том, что нам не по пути… Стараясь унять волнение, я слабо улыбнулась.

Мне хотелось начать наш разговор с фразы: «Ты все снова не так понял», но слова застряли где-то в горле. Наконец Тимур подошел ко мне, встал напротив и мы молча уставились друг на друга.

Ну же, Наташа! Скажи, что эти дни ты места себе не находила! Что те стихи ты посвятила ему, Тимуру, а не Антону. Что именно Тимур вызывает в тебе бурю эмоций, от вселенской любви до большой ненависти из-за того, что заставляет чувствовать себя впервые в жизни так глупо. Испытывать незнакомые ранее сильные эмоции. Душевный вихрь, страх, притяжение. Скажи, что у тебя все полыхает внутри. Что ты сама себя в последнее время не узнаешь…

– Тоже едешь в поход? – вместо этого спросила я. И сама испугалась, как глухо и непривычно прозвучал мой голос.

Тимур кивнул. А потом серьезно сказал:

– Ты же не думала, что я оставлю тебя наедине со своим главным соперником?

Я невольно отыскала глазами Антона Владимировича. Вокруг географа и его девушки уже столпились наши одноклассницы. Подружка Антона Владимировича явно была смущена таким вниманием. Раскраснелась от мороза и, возможно, смущения. Она мило улыбалась всем и отвечала на какие-то вопросы.

– Нет у тебя никаких соперников, дурачок, – сказала я, повернувшись обратно к Тимуру. – Только ты мне нравишься… Как и я тебе. Но ты же не даешь мне ничего объяснить!

Тимур смотрел на меня настороженно, словно по-прежнему не верил. Но в глазах моих было столько отчаяния, что он не мог больше сомневаться. Да и голос прозвучал искренне. Возможно, я произнесла свое признание даже слишком громко, но сейчас мне было все равно. Плевать! Впервые в жизни я готова при всех признаться в своих чувствах человеку, который мне дорог. И нет мне дела до того, кто и что об этом подумает.

Я думала, что Макеев снова начнет занудствовать по поводу моей симпатии к его брату, но вместо этого Тимур молча взял меня за руку и повел к Антону Владимировичу. Там начинался всеобщий сбор. Наша электричка уже подошла. Многие смотрели на нас с Тимуром с интересом.

Особенно, конечно, нашему совместному появлению удивились близнецы. Они уставились на наши сцепленные руки и молчали. Что с ними бывает крайне редко. Скорее всего, Яна успела ввести их в курс дела, потому как лишних вопросов они пока не задавали, но выглядели озадаченными. Возможно, девчонки даже обиделись на то, что мы с Яной держали все втайне. Но так бывает, что хочется сначала разобраться в себе, а уж потом поделиться своими открытиями с близкими…

Антон Владимирович проверял списки. Кого-то вычеркивал, кого-то добавлял… И словно ничуть не удивился появлению Тимура, хотя фамилия «Макеев», конечно, не была заявлена. Они переглянулись, и географ сдержанно кивнул Тимуру. Отношения между братьями по-прежнему казались напряженными, что меня немного огорчало. После нашего примирения с Алиной мне казалось, что в семье каждого должны царить гармония и любовь. Особенно когда дело касалось Тимура и Антона Владимировича. Пусть я больше не испытывала любовных симпатий к нашему учителю, все-таки я уважала этого мужчину. Ни разу Антон Владимирович меня не подводил.

В электричку мы с Тимуром зашли одними из последних, пропустив вперед практически весь класс. Не хотелось лишних глаз и разговоров. Все места в этом вагоне были заняты, поэтому мы прошли в следующий – там было намного свободнее. В конце вагона, заняв две скамейки, сидели три парня с банками пива в руках и громко что-то обсуждали. Выглядели они, мягко говоря, не очень дружелюбно. Поэтому я старалась на встречаться с ними взглядами.

Мы сели недалеко от парней. Их присутствие меня почему-то беспокоило. Нехорошее предчувствие кольнуло внутри. Я чувствовала, как парни кидали на нас взгляды и о чем-то переговаривались. Тимур не обращал на них никакого внимания, а вот я места себе не находила. Один раз осторожно повернула к ним голову. Пялятся и пялятся. Достали! Потом один из парней что-то негромко сказал второму, и тот заулыбался. Хотя «заулыбался» – неточное слово. Скорее оскалился, как волк. Лучше бы мы остались в переполненном вагоне вместе с Антоном Владимировичем и другими ребятами. Пусть бы и ехали стоя, но зато без приключений. Но Тимур, по всей видимости, даже в одном вагоне с братом ехать не желал. А может, и правда хотел найти для меня свободное место… В любом случае в этот поход он отправился ради меня. И я не могла этого не оценить.

Тимур заметил мое беспокойство и спросил:

– Ты чего ерзаешь?

– Да так, – неопределенно отозвалась я, уставившись в окно.

Парни тем временем ненадолго забыли о нас и принялись громко обсуждать какую-то девчонку, у которой «такие формы…». Слушать сальные подробности было неприятно, но наши попутчики галдели на весь вагон. А когда какой-то усатый мужичок сделал им замечание, они послали его куда-то подальше. Мужичок в спор вступать не стал и быстро ретировался в соседний вагон. Если честно, я бы не отказалась сделать то же самое.

– А вообще, мне не нравится вон та компания, – негромко сказала я, склонившись к Тимуру.

– Вон та? – Тимур проследил за моим взглядом.

Все это время он находился в своих мыслях и не замечал ничего вокруг. Зато теперь тоже с любопытством осмотрел парней.

Как назло, те в этот момент снова обратили на нас внимание.

– Какие-то проблемы? – спросил самый здоровый из них. Он бесцеремонно положил ноги на скамейку и смотрел на Макеева с вызовом.

Помня взрывной характер Тимура, когда он едва не вытолкнул из окна Стаса, я немного напряглась. Кажется, Макееву ничего не стоит ввязаться в конфликт, чтобы не допустить несправедливость. Поэтому я осторожно нащупала ладонь Тимура и сжала ее. Макеев удивленно посмотрел на меня. Я поспешно ответила парням:

– Никаких проблем.

Но мой ответ не удовлетворил шпану. Их вожак тут же прицепился к нам.

– А твой кавалер че, язык проглотил? Ответить сам не может?


Претензия была странной, ведь вопрос задали нам обоим. Я почувствовала, как Тимур напрягся, поэтому быстро повернулась к нему и тихо попросила:

– Не связывайся с ними. Давай уйдем в другой вагон?

Я думала, что Тимур встанет в позу, но он, глядя мне в глаза, кивнул. И я была рада, что он отреагировал на мою просьбу согласием.

Взявшись за руки, мы молча направились в следующий вагон. В спину нам доносились обидные обзывательства и фразы в духе: «Эй, вы че, оглохли?» И я не представляю, каких усилий Тимуру стоило смолчать и снова не вспылить. Остальные пассажиры молча наблюдали за происходящим. Никому связываться с этими отморозками не хотелось. Кто-то даже вышел с нами. От греха подальше.

В соседнем вагоне свободных мест оказалось еще больше. Мы вольготно расселись на пустых скамейках друг напротив друга и наконец расслабленно улыбнулись. Теперь можно было выдохнуть. На вокзале творилась суета, оба мы были напряжены. Тимур – из-за старшего брата, я – из-за девчонок. Чувствовала теперь, что ждет меня долгое объяснение перед близнецами. Уж очень неожиданно для них все получилось. Как и для меня самой… Удивительный, конечно, год был. Влюбилась сразу два раза так быстро и незаметно, как в пропасть ухнула.

Хорошо, что Яна привела на вокзал своего парня. Близнецы, наверное, не знали, с кого начать. Я уже представила, как в соседнем вагоне они облепили с двух сторон бедолагу Диму и закидали его вопросами. Снежану и Милану, увлекающихся астрологией, наверняка интересует знак его зодиака и во сколько парень родился…

Мы с Тимуром долго переглядывались и улыбались. Глаза у Тимура карие и сегодня какие-то особенно незнакомые, ласковые. За окном мелькали снежные обочины и вековые сосны. На улице уже темнело – к поселку мы должны были подъехать только поздним вечером. Вскоре в электричке зажглись фонари.

– У тебя есть орешки? – спросила я у Тимура.

– Соленые? – зачем-то уточнил он, улыбнувшись.

Я кивнула. Вспомнила тот день, когда Макеев приехал к нам на дачу в качестве моего вымышленного парня. На улице – начало зимы, деревья такие же белые, как сейчас… Только тогда я еще не знала, что все обернется вот так – любовью, перед которой я окажусь бессильна.

Вагон мерно раскачивался. Проходящие мимо другие электрички гремели как раскатистый гром. Мимо проплывали белые деревья и станционные строения. Вскоре Тимур перебрался ко мне на лавку, и, обнявшись, мы стали смотреть в окно.

– Где ты пропадал в тот день? – спросила я, приподняв голову.

– Честно?

– Ага.

– Напился с друзьями. И первый раз в жизни перед отчимом спалился.

Я вздохнула. Положила голову на плечо Тимура и тихо призналась:

– Только ты мне нужен, Макеев. Больше никто. Обещаешь верить мне?

– Обещаю.

– И я буду тебе верить.

Вскоре меня стало клонить в сон. Сама не заметила, как уснула. Снился зимний лес. Темный-темный, с пушистыми елями, проглядывающим сквозь верхушки сосен черным небом и далекими звездами над головой. В этом лесу мне не было страшно, хотя и была я там совсем одна. В моем сне ничего не происходило. Я просто шла по лесу, зная, что не будет ему конца.

Проснулась я словно от резкого толчка, но никто меня не будил. За окном уже было совсем темно. Поначалу я даже не поняла, где нахожусь. Тимур по-прежнему сидел рядом со мной и тоже дремал.

Надеюсь, мы не проспали нашу станцию… Хотя без нас, конечно, не могли уйти. Я принялась шарить рукой по лавке, чтобы взять рюкзак, в котором лежал телефон. Но рюкзака рядом со мной не было. Может, упал в проход или под лавку? Я склонилась, чтобы проверить, но на полу рюкзака тоже не было. Я оглядела вагон. Народ схлынул, поэтому мы ехали практически в пустом вагоне. Только в начале, у самого входа, на скамейке дремала старушка. У меня спросонья и от странного сна даже голова разболелась. Тимур, почувствовав мою возню, тоже проснулся.

– Что случилось? – сонным голосом спросил он. – Мы проспали?

Затем отдернул рукав и посмотрел на часы:

– Наташ, нам скоро выходить.

Его-то рюкзак был на месте, рядышком.

– Тимур, у меня вещи пропали, – взволнованно сказала я. – Рюкзак. А там деньги, телефон…

Тимур тут же нахмурился:

– Ты хорошо посмотрела?

– Естественно! – вспылила я. В критических ситуациях я становлюсь слишком нервной и уязвимой.

Тогда Тимур нахмурился еще больше.

– Думаешь, это они? – спросила я.

– Скорее всего.

– Интересно, они уже сошли? Если да, то плакали мои вещи. Те парни пьяные. Или вообще под чем-то.

Мы одновременно принялись оглядываться. Тимур первым поднялся со скамейки.

– Жди меня здесь, – сказал он. – Посмотрю их в соседних вагонах.

– Я с тобой! – тут же вскочила я следом.

– Это совсем ни к чему. Жди.