Загадай любовь
Часть 33 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это точно, – с грустью в голосе согласилась Алина. – Но наедине со мной он нередко был совсем другим. Нужно было раньше его бросать и не терпеть такое унижение.
– Как ты теперь? – спросила я.
– Все еще надеюсь, что однажды проснусь утром и пойму, что больше ничего к нему не чувствую. Ни любви, ни ненависти. Очень жду того момента, когда наконец пойму: все позади. Мне все равно. Ничто не вечно, к сожалению. Но у меня есть я. И есть вы.
Я осторожно обняла сестру. Алина положила голову мне на плечо, да так мы и просидели, обнявшись. В последний раз такое было в детстве, когда Алина не досмотрела за мной, а я навернулась у бабушки с велосипеда. Тогда я долго рыдала от вида разбитой коленки, а сестра меня успокаивала. Мы сидели под раскидистой ивой, в камышах громко крякали утки, а в воздухе витал пряный запах полевых трав. Сейчас никто не крякал. Было тихо-тихо. Даже телевизор в комнате родителей не работал. Хотя обычно папа до поздней ночи смотрит политические программы.
– Теперь ты беспокоишься за Тимура?
– Я даже не знаю его номера телефона, – откликнулась я. – Какая уж тут любовь?
– Перебесится. И поймет, что был не прав. Ты ведь сказала, что тебе этот Антон Владимирович больше не нравится. Так почему он может не верить?
– У них с детства соперничество.
– Глупости! Все будет хорошо.
Мы помолчали.
– И все-таки Тимур твой – хороший. Одобряю. – Алина посмотрела на меня и искренне улыбнулась. – Билеты на «Щелкунчика» мне достал.
– С кем же ты теперь пойдешь? – озадачилась я, вспомнив, что спектакль уже завтра.
– С тобой, – недолго думая, ответила сестра.
– Серьезно? – удивилась я. В этом году Алина меня удивляла. То разрешила нарядить вместе с ней елку, то зовет в театр… – Но мы никогда не ходили никуда вместе.
– Надо же когда-то начинать, – пожала плечами Алина. – У тебя ведь на завтра нет планов?
– Нет, – покачала я головой. – Только на послезавтра. Я ведь уезжаю в Васильево.
– Значит, договорились, – подмигнула мне сестра.
И тогда я все-таки задала ей вопрос:
– Алина, а что происходит? Почему ты вдруг решила…
– Проводить время с тобой?
Я кивнула.
– Во мне после истории с Эдиком будто все перевернулось, – призналась сестра. – Жизнь на «до» и «после» разделилась. Я поняла, кто мне по-настоящему дорог и важен. А кто может в любую минуту всадить кинжал в спину. Но… Ты разве против, что мы с тобой пойдем в театр? – вдруг озадачилась сестра. Лицо ее стало расстроенным.
– Что ты! – рассмеялась я. – Наоборот. Ни разу не была на «Щелкунчике».
За окном уже была глубокая лунная ночь. За разговорами время пролетело незаметно. Мы болтали обо всем на свете, даже не думая расставаться, а потом Алина уснула в моей кровати. Я осторожно выбралась из-под одеяла и выключила большой свет. Когда легла в кровать, Алина сонным голосом спросила:
– У тебя на потолке фосфорные звезды?
– Ну да.
Я уставилась в потолок. Эти наклейки в виде искрящихся созвездий я наклеила пару лет назад. Раньше я всегда изучала их перед сном.
– Никогда не замечала, – сказала сестра, укладываясь удобнее. – С ума сойти! Я вижу созвездие Центавра…
– Ты практически не бываешь в моей комнате, – сказала я.
– Это да. У тебя здесь такой беспорядок, Натуся.
– Ну, начина-а-ается, – протянула я.
Алина тихо рассмеялась.
– Но звездочки прикольные. А давай тебе в комнату живых цветов принесем? Я могу поделиться. Мне как раз надо фикус пересадить, – сонно пробормотала сестра.
– Давай обсудим это завтра? – предложила я.
– Спокойной ночи, Натуся, – зевнула Алина.
– Спокойной ночи, – шепотом отозвалась я.
Уже проваливаясь в сон, я услышала, как провибрировал мой телефон. Я нащупала его под подушкой. Циферблат показывал полтретьего ночи. Сообщение было отправлено с незнакомого номера. Спросонья я не сразу сообразила, что этот номер принадлежит Антону Владимировичу.
«Наташа, прошу прощения, что так поздно! Тимур нашелся, не беспокойтесь. Здоровый и невредимый».
Заснула я с едва успокоившимся сердцем под россыпью фосфорного звездопада.
Глава девятнадцатая
На шумном заснеженном перроне толпились люди. У многих помимо тяжелых рюкзаков за спинами в руках были сноуборды и лыжи. Над вокзалом висело оранжевое закатное солнце. Снежинки летели с неба и мягко падали на щеки. Настроение было таким, какое оно обычно и бывает в канун Нового года: я чувствовала одновременно волнение и счастье, будто вернулась в детство. Вчера мы с Алиной побывали на «Щелкунчике», и праздничная торжественная атмосфера немного меня опьянила. Я не большая любительница театра, но с Алиной наш поход на «Щелкунчика» получился очень теплым и душевным. Перед спектаклем мы купили программки и взяли напрокат бинокли. Сидели на балконе среди нарядных и счастливых зрителей. И мы с Алиной были нарядными и счастливым. И даже, возможно, впервые в жизни похожими друг на друга. А после театра мы ехали в такси по вечернему подсвеченному городу. Вокруг горели фонари и гирлянды на деревьях. И от этих разноцветных огоньков голова шла кругом…
Конечно, было и то, что омрачало приближающийся праздник: наша ссора с Тимуром. Он по-прежнему не выходил со мной на связь. Наутро я написала ему сообщение, что нам срочно нужно встретиться перед моим отъездом и чтобы он нашел способ поговорить, но Макеев так и не появлялся в Сети. И сообщение мое сиротливо висело непрочитанным.
Еще издалека я заметила, что Антон Владимирович не один, а со своей девушкой. Сейчас, в нарядном лыжном костюме и белой вязаной шапочке, его пассия показалась мне прехорошенькой. И чего девчонки на нее наговаривали? Сами близняшки стояли неподалеку от сладкой парочки и метали в сторону Антона Владимировича и его девушки заинтересованные взгляды. Это даже хорошо, что географ пошел в поход с ней. Остальные поймут, что все случившееся с моими стихами, просто недоразумение, и скорее отстанут. Хотя, на удивление, никто особо ко мне и не лез. Конечно, Благовещенская еще некоторое время будет злорадствовать, но мне все равно. За зимние каникулы все забудется.
Девчонки, заметив меня, синхронно замахали руками. У близнецов была одна спортивная сумка на двоих, одинаковые красные куртки и черные лыжные брюки. Только варежки разные. Они тут же бросились ко мне, и я уже была готова к тому, что главной темой нашего разговора станут Антон Владимирович и его пассия. Так и вышло.
Снежана начала первой:
– Видела? Ты видела?
– Видела, видела, – отозвалась я.
Перрон шумел, снег под ногами пассажиров и провожающих уютно скрипел, яркое закатное солнце слепило глаза.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Совет им да любовь, – вполне искренне отозвалась я.
Из-за похода в театр наш «Код красный» отменился. Да и Янка весь вечер выясняла отношения с родителями. Я даже начала опасаться, что те могут ее не отпустить на Новый год в Васильево. После мятежного побега из дома…
В итоге я так и не успела рассказать девчонкам о своих чувствах к Макееву. И о том, что к Антону Владимировичу я больше ничего не чувствую. Совершенно точно – не люблю его больше ни капельки. Вот сейчас увидела на платформе вместе с другой девушкой, и даже ничего не екнуло внутри.
Наверняка девчонки бы пристали с расспросами и догадками, но, на мою удачу, на горизонте появилась Казанцева со своим парнем. Я была счастлива, но искренне удивлена, что родители все-таки отпустили подругу, да еще и с мальчиком, из-за которого в семье произошла крупная ссора. Яна, крепко держа за руку своего кавалера, осматривалась по сторонам. Потом увидела нас и слабо улыбнулась. Я первой помахала ей. Яна потянула за собой смущающегося Спагеттину. Наконец-то она нас официально представит, а то неудобно называть его глупым прозвищем.
– Во дела! – ахнула Милана.
– Она взяла его с собой!
– Больше не скрывает…
– Как интересно! Сейчас мы узнаем его ближе? Он поедет с нами?
Я, не выдержав, сорвалась с места и побежала навстречу подруге.
– Привет! – выдохнула я, обнимая Янку. Казанцевой мне сейчас не хватало. Из-за ситуации с Тимуром на душе кошки скребли. – Ты все-таки вырвалась.
– Не поверишь, нас до вокзала мама подвезла, – негромко сказала мне Яна.
– Как? – удивилась я.
– А вот так! Сказала, что лично хочет познакомиться с моим первым парнем, посмотреть, кому она доверяет единственную дочь. Ой, а это, кстати, Дима!
– Очень приятно, – улыбнулся Дима. Наконец я могла разглядеть его ближе. У Димы очень доброе лицо и ясные зеленые глаза. Когда он улыбается, на щеках появляются симпатичные ямочки. Вообще, Дима сразу внушал доверие. Наверняка и Янкина мама убедилась в том, что ничего страшного с ее дочерью произойти не может.
– И мне приятно, Дима, – отозвалась я. – Меня зовут Наташа.
– Яна много о тебе рассказывала, – сказал Дима. – И только хорошее.
Я пристально посмотрела парню в глаза и улыбнулась.
– Но познакомиться со мной – это отделаться малой кровью, – сказала я. – Настоящее испытание впереди.
Дима удивленно взглянул на меня, а я кивнула в сторону близнецов. Те уже переглядывались и перешептывались. Со стороны смотрелось это комично. Яна, глядя на подруг, рассмеялась:
– Да уж, Дим, Наташа права! Готовься к тщательному допросу. Так просто они тебя не отпустят.
– Надо так надо, – притворно вздохнул Дима. Кажется, и о близнецах он уже был наслышан.
Пока мы шли к Милане и Снежане, Яна шепнула:
– Тимур так и не нашелся?
– Как ты теперь? – спросила я.
– Все еще надеюсь, что однажды проснусь утром и пойму, что больше ничего к нему не чувствую. Ни любви, ни ненависти. Очень жду того момента, когда наконец пойму: все позади. Мне все равно. Ничто не вечно, к сожалению. Но у меня есть я. И есть вы.
Я осторожно обняла сестру. Алина положила голову мне на плечо, да так мы и просидели, обнявшись. В последний раз такое было в детстве, когда Алина не досмотрела за мной, а я навернулась у бабушки с велосипеда. Тогда я долго рыдала от вида разбитой коленки, а сестра меня успокаивала. Мы сидели под раскидистой ивой, в камышах громко крякали утки, а в воздухе витал пряный запах полевых трав. Сейчас никто не крякал. Было тихо-тихо. Даже телевизор в комнате родителей не работал. Хотя обычно папа до поздней ночи смотрит политические программы.
– Теперь ты беспокоишься за Тимура?
– Я даже не знаю его номера телефона, – откликнулась я. – Какая уж тут любовь?
– Перебесится. И поймет, что был не прав. Ты ведь сказала, что тебе этот Антон Владимирович больше не нравится. Так почему он может не верить?
– У них с детства соперничество.
– Глупости! Все будет хорошо.
Мы помолчали.
– И все-таки Тимур твой – хороший. Одобряю. – Алина посмотрела на меня и искренне улыбнулась. – Билеты на «Щелкунчика» мне достал.
– С кем же ты теперь пойдешь? – озадачилась я, вспомнив, что спектакль уже завтра.
– С тобой, – недолго думая, ответила сестра.
– Серьезно? – удивилась я. В этом году Алина меня удивляла. То разрешила нарядить вместе с ней елку, то зовет в театр… – Но мы никогда не ходили никуда вместе.
– Надо же когда-то начинать, – пожала плечами Алина. – У тебя ведь на завтра нет планов?
– Нет, – покачала я головой. – Только на послезавтра. Я ведь уезжаю в Васильево.
– Значит, договорились, – подмигнула мне сестра.
И тогда я все-таки задала ей вопрос:
– Алина, а что происходит? Почему ты вдруг решила…
– Проводить время с тобой?
Я кивнула.
– Во мне после истории с Эдиком будто все перевернулось, – призналась сестра. – Жизнь на «до» и «после» разделилась. Я поняла, кто мне по-настоящему дорог и важен. А кто может в любую минуту всадить кинжал в спину. Но… Ты разве против, что мы с тобой пойдем в театр? – вдруг озадачилась сестра. Лицо ее стало расстроенным.
– Что ты! – рассмеялась я. – Наоборот. Ни разу не была на «Щелкунчике».
За окном уже была глубокая лунная ночь. За разговорами время пролетело незаметно. Мы болтали обо всем на свете, даже не думая расставаться, а потом Алина уснула в моей кровати. Я осторожно выбралась из-под одеяла и выключила большой свет. Когда легла в кровать, Алина сонным голосом спросила:
– У тебя на потолке фосфорные звезды?
– Ну да.
Я уставилась в потолок. Эти наклейки в виде искрящихся созвездий я наклеила пару лет назад. Раньше я всегда изучала их перед сном.
– Никогда не замечала, – сказала сестра, укладываясь удобнее. – С ума сойти! Я вижу созвездие Центавра…
– Ты практически не бываешь в моей комнате, – сказала я.
– Это да. У тебя здесь такой беспорядок, Натуся.
– Ну, начина-а-ается, – протянула я.
Алина тихо рассмеялась.
– Но звездочки прикольные. А давай тебе в комнату живых цветов принесем? Я могу поделиться. Мне как раз надо фикус пересадить, – сонно пробормотала сестра.
– Давай обсудим это завтра? – предложила я.
– Спокойной ночи, Натуся, – зевнула Алина.
– Спокойной ночи, – шепотом отозвалась я.
Уже проваливаясь в сон, я услышала, как провибрировал мой телефон. Я нащупала его под подушкой. Циферблат показывал полтретьего ночи. Сообщение было отправлено с незнакомого номера. Спросонья я не сразу сообразила, что этот номер принадлежит Антону Владимировичу.
«Наташа, прошу прощения, что так поздно! Тимур нашелся, не беспокойтесь. Здоровый и невредимый».
Заснула я с едва успокоившимся сердцем под россыпью фосфорного звездопада.
Глава девятнадцатая
На шумном заснеженном перроне толпились люди. У многих помимо тяжелых рюкзаков за спинами в руках были сноуборды и лыжи. Над вокзалом висело оранжевое закатное солнце. Снежинки летели с неба и мягко падали на щеки. Настроение было таким, какое оно обычно и бывает в канун Нового года: я чувствовала одновременно волнение и счастье, будто вернулась в детство. Вчера мы с Алиной побывали на «Щелкунчике», и праздничная торжественная атмосфера немного меня опьянила. Я не большая любительница театра, но с Алиной наш поход на «Щелкунчика» получился очень теплым и душевным. Перед спектаклем мы купили программки и взяли напрокат бинокли. Сидели на балконе среди нарядных и счастливых зрителей. И мы с Алиной были нарядными и счастливым. И даже, возможно, впервые в жизни похожими друг на друга. А после театра мы ехали в такси по вечернему подсвеченному городу. Вокруг горели фонари и гирлянды на деревьях. И от этих разноцветных огоньков голова шла кругом…
Конечно, было и то, что омрачало приближающийся праздник: наша ссора с Тимуром. Он по-прежнему не выходил со мной на связь. Наутро я написала ему сообщение, что нам срочно нужно встретиться перед моим отъездом и чтобы он нашел способ поговорить, но Макеев так и не появлялся в Сети. И сообщение мое сиротливо висело непрочитанным.
Еще издалека я заметила, что Антон Владимирович не один, а со своей девушкой. Сейчас, в нарядном лыжном костюме и белой вязаной шапочке, его пассия показалась мне прехорошенькой. И чего девчонки на нее наговаривали? Сами близняшки стояли неподалеку от сладкой парочки и метали в сторону Антона Владимировича и его девушки заинтересованные взгляды. Это даже хорошо, что географ пошел в поход с ней. Остальные поймут, что все случившееся с моими стихами, просто недоразумение, и скорее отстанут. Хотя, на удивление, никто особо ко мне и не лез. Конечно, Благовещенская еще некоторое время будет злорадствовать, но мне все равно. За зимние каникулы все забудется.
Девчонки, заметив меня, синхронно замахали руками. У близнецов была одна спортивная сумка на двоих, одинаковые красные куртки и черные лыжные брюки. Только варежки разные. Они тут же бросились ко мне, и я уже была готова к тому, что главной темой нашего разговора станут Антон Владимирович и его пассия. Так и вышло.
Снежана начала первой:
– Видела? Ты видела?
– Видела, видела, – отозвалась я.
Перрон шумел, снег под ногами пассажиров и провожающих уютно скрипел, яркое закатное солнце слепило глаза.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Совет им да любовь, – вполне искренне отозвалась я.
Из-за похода в театр наш «Код красный» отменился. Да и Янка весь вечер выясняла отношения с родителями. Я даже начала опасаться, что те могут ее не отпустить на Новый год в Васильево. После мятежного побега из дома…
В итоге я так и не успела рассказать девчонкам о своих чувствах к Макееву. И о том, что к Антону Владимировичу я больше ничего не чувствую. Совершенно точно – не люблю его больше ни капельки. Вот сейчас увидела на платформе вместе с другой девушкой, и даже ничего не екнуло внутри.
Наверняка девчонки бы пристали с расспросами и догадками, но, на мою удачу, на горизонте появилась Казанцева со своим парнем. Я была счастлива, но искренне удивлена, что родители все-таки отпустили подругу, да еще и с мальчиком, из-за которого в семье произошла крупная ссора. Яна, крепко держа за руку своего кавалера, осматривалась по сторонам. Потом увидела нас и слабо улыбнулась. Я первой помахала ей. Яна потянула за собой смущающегося Спагеттину. Наконец-то она нас официально представит, а то неудобно называть его глупым прозвищем.
– Во дела! – ахнула Милана.
– Она взяла его с собой!
– Больше не скрывает…
– Как интересно! Сейчас мы узнаем его ближе? Он поедет с нами?
Я, не выдержав, сорвалась с места и побежала навстречу подруге.
– Привет! – выдохнула я, обнимая Янку. Казанцевой мне сейчас не хватало. Из-за ситуации с Тимуром на душе кошки скребли. – Ты все-таки вырвалась.
– Не поверишь, нас до вокзала мама подвезла, – негромко сказала мне Яна.
– Как? – удивилась я.
– А вот так! Сказала, что лично хочет познакомиться с моим первым парнем, посмотреть, кому она доверяет единственную дочь. Ой, а это, кстати, Дима!
– Очень приятно, – улыбнулся Дима. Наконец я могла разглядеть его ближе. У Димы очень доброе лицо и ясные зеленые глаза. Когда он улыбается, на щеках появляются симпатичные ямочки. Вообще, Дима сразу внушал доверие. Наверняка и Янкина мама убедилась в том, что ничего страшного с ее дочерью произойти не может.
– И мне приятно, Дима, – отозвалась я. – Меня зовут Наташа.
– Яна много о тебе рассказывала, – сказал Дима. – И только хорошее.
Я пристально посмотрела парню в глаза и улыбнулась.
– Но познакомиться со мной – это отделаться малой кровью, – сказала я. – Настоящее испытание впереди.
Дима удивленно взглянул на меня, а я кивнула в сторону близнецов. Те уже переглядывались и перешептывались. Со стороны смотрелось это комично. Яна, глядя на подруг, рассмеялась:
– Да уж, Дим, Наташа права! Готовься к тщательному допросу. Так просто они тебя не отпустят.
– Надо так надо, – притворно вздохнул Дима. Кажется, и о близнецах он уже был наслышан.
Пока мы шли к Милане и Снежане, Яна шепнула:
– Тимур так и не нашелся?