Взлет разрешаю!

– Лето, тепло, даже в случае вынужденной посадки все шансы уцелеть есть. А на фронте – бабушка надвое сказала.

– Немцев бить хочу, не отговаривай.

А потом совпало, то ли провидение распорядилось, а выпало в последний раз перегонять «Дуглас» в варианте торпедоносца. Таких немного было, и поступали они на Балтику или Северный флот.

Перегнали самолет в Киренск, Павел показал подписанный приказ о переводе. В штабе пятого перегонного полка обрадовались.

– Гони до Красноярска. Чего место в транспортнике занимать?

И то верно. Получил другую карту полетную, другого штурмана на один рейс и снова в воздух. На аэродроме садился уже в сумерках. Но город глубоко тыловой и полоса освещена хорошо, сел удачно, зарулил на стоянку, заглушил моторы. В торпедоносном варианте «Дугласов А-20 Бостон» было передано в СССР 643 штуки. Мог нести торпеду в бомбовом отсеке, для этого снимались створки, и торпеда была в полуутопленном в фюзеляже состоянии. Вместо торпеды самолет мог нести две мины типа АМГ, каждая по 500 кг весом.

Торпедоносец выходил на цель, снижался до высоты 25–30 метров и на скорости 300 км/час сбрасывал торпеду на дистанции 600–800 метров до цели. Когда самолет наводился на цель, пилот обстреливал корабль из курсовых пушек, для подавления зенитного огня. Торпедоносец отличался от бомбардировщика наличием штурманской кабины в носу, именно он наводил самолет на цель, отдавая пилоту указания. Когда с 1944 года пошли радиолокационные прицелы, они стали устанавливаться в носу, а штурманская кабина стала располагаться в фюзеляже, перед кабиной воздушного стрелка.

Такой прицел позволял наводить торпедоносец в условиях плохой видимости – ночью, в туман, снегопад.

Торпедоносцами были оснащены девятый гвардейский минно-торпедный полк на Северном флоте, на Балтике 51-й минно-торпедный и 2-й гвардейский, на Черноморском флоте 13-й гвардейский. А 36-й минно-торпедный в ходе военных действий передан с Черноморского флота на Северный.

Кроме «Бостонов», были поставлены по ленд-лизу английские торпедоносцы «Хэмпден», всего 19 самолетов. Но они по характеристикам уступали «Бостонам».

С массовым поступлением в полки морской авиации «Бостонов», они постепенно вытеснили ветерана Ил-4. А уже когда А-20 стали оснащаться радарами, да еще умельцы пристроили к «Бостону» торпедный мостик и самолет стал брать две торпеды, то Ил-4 и вовсе отошел на второй план.

После ужина в казарму отсыпаться, за день устал сильно. Утром никто не кричал «подъем», потому как пилоты поднимались по необходимости. Одни экипажи вылетали рано утром, когда еще не рассвело, это бомбардировщики. Летчики-истребители просыпались позже. Истребители летели группами, за лидером, транспортником или бомбардировщиком, на котором штурман был.

А Павел уже не перегонщик, из списков перегонной дивизии вычеркнут, и копия приказа в кармане. И предписано ему было прибыть в третий запасной авиаполк.

Павел проснулся в семь утра, когда в казарме началось хождение, разговоры. Привел себя в порядок и в столовую. Не успеешь вовремя, харчи могут кончиться. На завтрак осточертевшая перловая каша, прозванная «шрапнелью», да чай с бутербродом. В армии два действия желательны – прием пищи и помывка. Помывка особенно необходима летом. Пилоты в меховых комбинезонах, на высоте холодно, а пока приземлился, на земле свыше двадцати тепла, вспотел, потом пропах.

За стол к Павлу, напротив него, уселся майор.

– Доброе утро! – поздоровался не по-уставному. – Не ты ли летчик с торпедоносца?

– Я, товарищ майор, лейтенант Игнатов.

Во время приема пищи в столовой вставать перед начальством устав не предписывает.

– У меня разнарядка на «Дугласы». Перегонишь?

– Моя служба в перегонной дивизии закончилась в ноль часов. А мне предписано прибыть в третий ЗАП.

– Так это же по пути! Кроме того, пополнение в полк с третьего ЗАП идет.

– А что это за полк?

– Только формируется, МТАП.

МТАП – минно-торпедный авиаполк. Такие числятся за ВВС Балтфлота, военнослужащие носят обычно морскую форму.

Майору хочется самолет и опытного пилота в полк заиметь. Медаль-то на груди у Павла он сразу приметил. Посетовал комполка:

– Самолетов нет, а разнарядка есть. Бомбардировщики «Бостон» есть, а торпедоносец один.

Во вновь формирующихся полках есть свои плюсы и минусы. Главный минус – неслётанность экипажей, а плюс – вся боевая техника новая. Павел особенности пилотирования «Бостона» изучил, беспокоило одно – не летал никогда над морем и особенности метания торпед не знал. Чтобы попасть в движущийся корабль, надо вычислить упреждение. А если корабль боевой, то встретит он торпедоносец зенитным огнем, будет маневрировать, уклоняясь от торпеды.

Пунктом базирования вновь формируемого минно-торпедного полка назначен был аэродром Бернгардовка в Ленинградской области. По штату в полку должно быть тридцать две боевые машины. После перелета с четырьмя промежуточными посадками для заправок, техобслуживания, добрались до означенного аэродрома. Майор летел с Павлом, радовался теплой кабине. До этого он летал на ИЛ-4, где дуло из всех щелей и отопления не было. В полку оказался неполный штат техперсонала и всего один ИЛ-4. Но экипажи прибывали из запасного полка. И только в середине февраля 1944 года экипажи на транспортных самолетах вылетели на аэродром Тайнча в Казахстане, уже оттуда в Красноярск, где экипажи приняли самолеты. В их числе был и Павел. И вновь полет уже большой группой на Балтику. Полк разделили. Часть его базировалась на аэродроме в Приютино, часть в Новой Ладоге. Начались учебные полеты.

Экипажи освоили незнакомую для них машину. Павел имел фору – технику и ее особенности знал. Зато часть пилотов уже летали на торпедоносцах – ИЛ-4, Хэмпден, имели опыт боевых действий. Не всем летчикам далась посадка с носовым шасси. По привычке после касания полосы колесами основного шасси опускали хвост, повреждали оперение. Механикам и техникам работа по ремонту.

К боевой работе полк приступил только с июня 1944 года с аэродрома Клопицы в Ленинградской области. Как всегда, летчики и штурманы изучали полетную карту. Характерные особенности местности, чтобы к своему аэродрому выйти в условиях ограниченной видимости, запасные аэродромы, частоты радиостанций истребителей, да много чего приходилось запоминать.

Первый полет получился для Павла и экипажа разведывательно-поисковым. Шли на трех тысячах метров. Наиболее опасная часть полета – прибрежная полоса, где могли подстерегать вражеские истребители. Далеко в море они залетать опасались, радиус действия ограничен емкостью бензобаков.

Да и не любили немецкие пилоты летать над морскими просторами. В случае, если собьют, либо при технической неисправности возможности спастись ограничены. Даже если истребитель сумеет точно определить координаты и доложить по рации, помощь придет не скоро, морские суда большой скоростью не обладают. А продержаться несколько часов в холодной воде – проблематично. Тем более Балтийское море и летом не всегда спокойное. А уж по осени или зимой штормит сильно. Немцы пробовали для спасения пилотов использовать гидросамолеты. Наши чаще торпедные катера – небольшие, юркие, обладающие отличной скоростью.

Торпедоносцы, поступающие по ленд-лизу, американцы комплектовали резиновыми надувными лодками. Но надувать их после приводнения надо было ручным насосом, напоминающим гармошку. Очень трудно удержаться на плаву и накачивать лодку. Да еще и экипаж разбросан друг от друга на километры. Штурман и бортстрелок покидают терпящий бедствие самолет первыми, по приказу командира. А он в последнюю очередь.

Комбинезоны быстро намокают, становятся тяжелыми, тянут ко дну. Что немного помогает, так надувной воротник. Пока на парашюте летчик опускается, должен надуть. И все равно экипажи боялись быть сбитыми далеко от земли, тогда шансов выжить минимум. В плен попадали, потому как наш флот заперт был в Ленинграде и Кронштадте минными заграждениями. А немцы плавали. Грузовые суда возили металлическую руду из Норвегии, личный состав для пополнения в Финляндию и Норвегию. Да и «волчьи стаи» адмирала Деница базировались на южном побережье Балтики.

Корабли на водной глади моря экипаж видел. Штурман брался за бинокль, но команды снизиться и атаковать не давал. Корабли с малым водоизмещением, в такие попасть не просто, да и жалко тратить торпеду на малоразмерную цель. Так и вернулись на аэродром с неизрасходованным боезапасом. Однако садиться с торпедой под брюхом опасно, лишний вес и взрывоопасно. Хорошо, что почти весь бензин выработали. И все же полет не впустую прошел, экипаж присмотрелся к условиям предстоящей боевой работы. За ужином по случаю начала полетов в боевой обстановке налили по сто «наркомовских» грамм.

Следующий день выдался нелетным, дождь моросящий, как осенний, полосу развезло, взлететь с полными баками и торпедой уже сложно. На следующий день дождь прекратился, ожидали, когда просохнет земля. Механики технику осматривали, проводили техобслуживание. Летчики – за полетными картами.

Зато следующим днем вылет случился результативным. По данным авиаразведки из Финляндии к Германии шел конвой судов – несколько транспортов в сопровождении сторожевиков. Вылетели эскадрильей в сопровождении истребителей. Полчаса полета и конвой визуально обнаружили. Первым в атаку пошел комэск. Его самолет снизился, открыл огонь из носовых пушек по транспорту. Даже на грузовых судах стояли зенитные пулеметы и 20-мм зенитные сдвоенные или счетверенные пушки.


Сброс торпеды! Самолет Павла шел вторым, и пилот видел, как стремительно понеслась к транспорту торпеда, оставляя за собой видимый след из пузырьков воздуха. Транспорт медлителен, и увернуться уже не успевает.

Самолет комэска круто отворачивает в сторону и набирает высоту. С кораблей сопровождения стреляют по нему из всех стволов. Со стороны смотреть страшно, вокруг самолета густо рвутся снаряды, оставляя облака черного дыма. Павел перевел самолет в пике, потом перевел самолет в горизонтальный полет. Перед ним вырастал в лобовом стекле миноносец, судя по силуэту. Бах! Это взорвалась торпеда у борта транспорта. Самолет ощутимо качнуло. А в наушниках команды штурмана:

– Командир, ниже метров двадцать и левее десять градусов.

Это штурман небольшое упреждение взять хочет, чтобы не промахнуться. Силуэт миноносца увеличивается в размерах, отчетливо видны вспышки выстрелов. Это с миноносца ведут огонь зенитные автоматы. Павел и сам нажал на гашетку. Самолет затрясло от выстрелов двух пушек, запахло сгоревшим порохом.

Штурман закричал:

– Пошла!

Облегченный самолет немного вспух. От торпедоносца к миноносцу помчалась торпеда. На дистанции в первые две-три морских мили ее скорость достигает восьмидесяти километров в час, увернуться от нее сложно. Даже торпедные катера, самые стремительные суденышки, и то обладают меньшей скоростью. Ждать попадания Павел не стал, любое промедление опасно из-за зенитного огня. Штурвал на себя, рычаги управления газом вперед. Проскочил над кораблем, а его место уже занимает следующий самолет.

Штурман кричит в наушники:

– Попадание! В середину корпуса!

Плотность зенитного огня немцев упала. Команде миноносца сейчас надо бороться за живучесть судна, за свою жизнь.

Попадания и комэска, и Павла видят все пилоты эскадрильи. После сброса торпед самолеты уходят на восток, не дожидаясь, пока смертоносный груз сбросят все самолеты. Задерживаться у конвоя лишние минуты чревато быть сбитым зенитками. А помочь атакующим торпедоносцам нечем. Были бы еще бомбы – другое дело. Первоначально «Бостоны» брали по одной торпеде, потом умельцы сделали мостик и стали подвешивать по две торпеды, по грузоподъемности «Дуглас» вполне мог брать такой груз. Эффективность боевых вылетов увеличивалась. Кроме полка, где служил Павел, на Балтике еще летал второй гвардейский МТАБ, сформированный еще в 1939 году. Правда, он тогда не был гвардейским, почетное звание получил уже в военное время.

Так полк начал счет одержанным победам. Причем каждый последующий в атаке самолет делал фотоснимки результатов атаки предыдущего самолета. И только по результатам дешифровки одержанную победу записывали в летные формуляры экипажа, приблизительный тоннаж потопленных судов. Сделать это просто. Каждый тип судна распознается по силуэту, в каждой серии тоннаж известен. Торпедоносцам морские цели, уничтожение экипажам, записывали в тоннаж судов.

В минно-торпедном авиаполку первая и третья эскадрильи были торпедоносными, а вторая – топ-мачтовыми. Самолеты те же – «Бостон А20G», только способы боевого применения разные. В бомбоотсеке топмачтовика обычно загружаются две авиабомбы ФАБ-500 или одна ФАБ-1000, где цифры обозначают вес бомбы в килограммах. Самолет заходит на боевой курс, снижаясь до высоты тридцать – сорок метров, до уровня самой высокой мачты корабля, топовых огней, отсюда и название топмачтовик.

Бомбардировщик сбрасывает бомбу, когда до цели дести – триста метров. На высокой скорости бомба делает отскок от воды, летит какое-то расстояние, снова падает и снова отскок и попадает в борт судна. Такой отскок от воды бомбы топмачтовики называют «барс». Иногда «барс» столь велик по высоте, что бомба перескакивает атакуемое судно. Напоминает мальчишеское занятие – бросание голышей в воду, у кого отскоков больше.

Пока вторая эскадрилья пыталась разрушить плотину ГЭС на реке Свирь, торпедоносцы пытались потопить плавучую батарею «Ниобе». Правда, командование считало, что в порту Котка стоит финский крейсер «Вяйнемейнен». Только после войны, в 1947 году, при обследовании водолазами, было установлено, что за корабль потоплен.

Крейсер противовоздушной обороны «Ниобе» был переоборудован из трофейного нидерландского учебного артиллерийского судна «Гелдерланд».

Крейсер был устаревшим, фактически – броненосец времен Первой мировой войны. В строй после переоборудования вступил 16 марта 1944 года. В июне пришел в порт Котка для усиления зенитной обороны. Его появление засекла авиаразведка. Была разработана операция «Ураган», в которой участвовали 137 самолетов различных типов восьми авиаполков – истребители для прикрытия, торпедоносцы, бомбардировщики ПЕ-2, даже штурмовики Ил-2.

«Ниобе» успешно оборонялся от самолетов. Один самолет сбили, четыре были повреждены. Но самолетов слишком много и заходят в атаку с разных курсов и разных высот. Бомбами уничтожено орудие и расчет по левому борту, две бомбы пробили палубу и взорвались внутри корпуса, устроив пожар. Его команде удалось потушить. В атаку вышли четыре торпедоносца А-20.

Вторым за командиром эскадрильи в кильватерном строю следовал Павел. Командир встал на боевой курс, сбросил торпеду, ушел в сторону, а взрыва нет. Промах или неисправность взрывателя? В атаку пошел Павел. Высота тридцать метров, через лобовое стекло вырастает громада плавучей батареи. Павел открыл огонь из курсовых пушек, а штурман произвел сброс торпеды. Резкий отворот в сторону с набором высоты. Взрыв по правому борту! Павел сам наблюдал вспышку, столб воды. Из четырех торпедоносцев в борт «Ниобе» угодили две торпеды. Случилось это в 16–08. Команда судна боролась за живучесть судна, но батарея набирала воду в корпус, начала крениться. Командор-цурзее отдал приказ покинуть судно и в 18–40 «Ниобе» затонул. При атаках самолетов погибло шестьдесят три члена экипажа и восемьдесят три было ранено.

«Ниобе» лег на левый борт, часть судна выступала из воды. В 1953 году судно было поднято и разделано на металлолом, ибо мешало работе порта. А, кроме того, погреба с боеприпасами представляли опасность взрыва.

По итогам успешной операции уничтожения батареи многие члены экипажей были награждены. В минно-торпедном полку три летчика были представлены к званию Героя Советского Союза. Один из них, командир эскадрильи капитан Тихомиров Иван Васильевич награду получить не успел. Через несколько дней, 24 июля, при постановке с воздуха морских мин в военно-морской базе Мемель (Клайпеда) его самолет взорвался в воздухе на глазах у сослуживцев.





Глава 6. Бои над морем




Потери минно-торпедных авиаполков были очень большими. Уже к середине июля в полку осталась половина самолетов и экипажей. За потери командир полка майор Кузнецов был снят с должности и переведен во второй гвардейский МТАП с понижением в должности. Командование принял майор Ф. А. Ситянов. Кроме того, во второй гвардейский были переведены двенадцать экипажей вместе с самолетами. В полку фактически осталась одна полноценная эскадрилья. А командование авиадивизии, как и ВВС Балтфлота, работу спрашивало как с полноценного полка.

Полк перебазировался на аэродром Борки, что на южном побережье Финского залива, туда же прибыли новые самолеты и пополнение, летчики-перегонщики, пригнавшие «Дугласы» из Красноярска. Они составили третью эскадрилью, а второй не было. Но все же стало полегче.

Павел, как и другие летчики, особенно не любил атаки на корабли в портах. Против самолетов открывали огонь не только зенитки с кораблей, но и береговые батареи. Огонь был таким плотным, что без пробоин и повреждений не возвращался ни один самолет.

Запомнилась торпедная атака на корабли в порту Палдиски. По данным авиаразведки, в порту скопились транспорты, самоходные баржи, боевые корабли. Боевые корабли для торпедоносцев – главные цели. Они же самые опасные, так как имеют зенитные средства – малокалиберные автоматы, крупнокалиберные – 88-мм пушки. И весь огонь их обрушился на торпедоносцы. Часть истребителей прикрытия сбросила на корабли и береговые батареи бомбы малых калибров – в двадцать пять килограммов. А в основном зенитный огонь подавляли огнем носовых пушек. Главное при торпедной атаке – минимальное время нахождения на боевом курсе, когда ни на градус нельзя отклониться в сторону, иначе промах и все старания, и риск насмарку. Когда очереди трассирующих снарядов летят прямо на тебя, проносятся в сантиметрах от обшивки самолета, ощущение не из приятных, силой воли подавляешь желание отвернуть, набрать высоту. У «Бостона» броневой защиты нет и даже очередь обычного пехотного пулемета по моторам или кабине пилота приведет к гибели самолета. И если самолет на большой высоте получил попадание снаряда, загорелся, экипаж может покинуть терпящую бедствие машину и спастись на парашютах, то торпедоносец таких шансов не дает. Выпрыгнуть-то можно, но парашют не успеет раскрыться. Тридцать – сорок метров высоты над водой, это как двенадцатиэтажный дом, да при скорости триста километров в час это как упасть на бетон с крыши высотного дома. Шансов выжить нет. Да и при попадании снаряда по кабине или хвостовому оперению, стоит самолету вильнуть или дать крен и задеть крылом воду, как самолет разрывает на куски, как и тела экипажа.

Палдиски – порт в Эстонии на берегу Финского залива, историческое название Рогервик. В октябре 1939 года Советский Союз разместил здесь военно-морскую базу. Оборудовали причалы, на берегу построили казематы и установили береговые батареи для обороны, построили аэродром для истребителей прикрытия объекта. В 1941 году Палдиски стал одним из мест эвакуации советского флота из Рижского залива. Корабли вывели, батареи взорвали. Немцы заняли эти земли 28 августа 1941 года. За время оккупации немцы провели ремонтные и восстановительные работы и обустроили военно-морскую базу, а также школу абвера, где обучали предателей диверсионному делу. Освобожден Палдиски был 24 сентября 1944 года.

Целью атаки Павла стал эсминец, стоявший у пирса. С него стреляли со всех стволов по самолетам. Павел тоже боеприпасы не жалел. Торпедоносец совершает всего одну атаку. Сбросив торпеду, выходит из боя и возвращается на базу. Поэтому и снаряды к пушкам беречь не надо. Каждый снаряд по эсминцу это ущерб для врага, не исключено – убитые. Штурман выводил самолет прямо на центр корабля. Легкий толчок, это штурман сбросил торпеду, тут же подтвердив по СПУ – самолетному переговорному устройству. Павел потянул штурвал на себя, дал полный газ. Он решил не делать вираж, а пройти над эсминцем. Расстояние уже мало, и если разворачиваться, получится как раз над пирсом. Тогда по нему будут стрелять из всех стволов. Промчался буквально над мачтами корабля. И уже затем разворот, вне зоны действия зениток, над сушей. Штурман доложил:

– Наблюдаю попадание по цели и очаг возгорания.

По порту, по находящимся в акватории кораблям поочередно наносили атаки другие самолеты эскадрильи. Вот уже последний самолет атакует. Павел перевел самолет в пике. Не все снаряды пушечные с курсовой установки израсходованы, а самоходная баржа целехонькая стоит у дальнего причала. Дал по барже очередь, не одну. Начал вывод из пикирования, а с баржи «эрликон» очередь дал, угодил по левому мотору. За ним сразу белая полоса потянулась. То ли дым, то ли охлаждающая жидкость. Павел мотор заглушил, выключив зажигание и перекрыв кран подачи бензина. «Дуглас» и на одном моторе летел устойчиво, без потери высоты, только скорость упала. От своей эскадрильи отстал. Но прикрывающие торпедоносцев истребители не бросили одиночную машину. Одна пара шла немного позади и выше «Бостона», охраняя. Для немецких истребителей одиночный и поврежденный самолет – лакомая добыча.

Павел дотянул до аэродрома, сел. При осмотре мотора оказалось, что перебита трубка охлаждения. Механики успокоили:

– Дел на полчаса. Заменим трубку, зальем антифриз и хоть на Берлин!

Отделался легко, опасался, что поврежден мотор. Хотя они уже почти выработали ресурс и вот-вот их надо снимать и отправлять на капитальный ремонт. Для замены двигателей американцы поставляли моторы в ящиках. Механики научились менять мотор за день, что в полевых условиях непросто. Для снятия и установки приспособили трофейный танковый тягач с гусаком на корме. Гусак – подобие стрелы у крана, служит для подъема грузов. Без подъемных механизмов двигатель не заменить, он больше тонны весит.

Фотоснимки попадания торпеды в эсминец подтвердили, а это запись в формуляр и денежная премия. Хоть и невеликая, а приятно.