Выжившие

У меня по рукам побежали мурашки, и я вернул ему косяк. Я бы дорого заплатил, чтоб увидеть тот эпизод. Конечно, теперь мы вряд ли уже сможем посмотреть телевизор. Осознание этого было настолько суровым, что мне стало невыносимо грустно.

– Ты видел его с Натали дю Морель? – поинтересовался я.

Дилан вскинул брови, и на секунду на его лице появилось недовольство.

– Однажды. Она мне сразу понравилась – выделялась среди других. Такая очень маленькая, даже крошечная, леди с коротко стриженными волосами. У нее не было шансов справиться с ним. Он был рослым, даже выше, чем выглядел на снимках в газетах. И не по-человечески сильным.

– А в тот вечер ты видел его?

– Я его поймал.

– Ого!

Он кивнул, яростно втягивая воздух:

– Так и было. Мой босс подоспел минуты через три после меня. Но принял удар на себя. Другой босс, не тот мужик, которого уволили. Да я многих боссов повидал – приходили и уходили, прежде чем меня самого повысили.

– Что значит «принял удар на себя»? Ты имеешь в виду, что он приписал себе все заслуги?

– Беспокоился, если газеты узнают, что чернокожий избил белого, меня могут привлечь – скажут, виноват я. Во всех этих убийствах, да во всем. Никто не стал бы искажать историю, если герой – белый человек, а со мной все могло обернуться плохо. Тогда многое было по-другому. Несильно отличалось от теперешнего, но достаточно, чтобы у меня не возникло желание прославиться тем, что чуть не убил человека.

– Обалдеть! Так что произошло-то на самом деле?

Еще одна затяжка, и он махнул рукой, показывая, что возвращается к началу рассказа. Той же рукой он потянулся к голове, будто по привычке с тех пор, когда у него были волосы, затем он стремительно уронил ее на живот, словно зажимая кровоточащую рану.

– Она ненадолго исчезла из поля зрения, Натали, женщина, которую он… Мы думали, уехала к друзьям и остановилась где-то в городе. Потом, примерно на следующий день, кто-то услышал крик на пятом этаже, где жил Эрик. Мне сообщили на пост, и я побежал туда. Я не боялся. Не знал, что происходит. Иногда случались заварушки, ну, драки там, поэтому поначалу я не боялся. А потом я столкнулся с ними.

Две птицы, пронзительно перекликиваясь друг с другом, пролетели на уровне наших лиц, и я вздрогнул, стукнув каблуками по стене здания.

– Птицы! – воскликнул я. – Ни фига себе!

– Ага! – согласился он, и мы смотрели, как они кружились вокруг друг друга, пока не исчезли где-то в лесу.

– Извини, и что было дальше?

Он передал мне косяк:

– Знаешь, когда я думаю о том случае, мне всегда вспоминается одна песня. Звонят на пост, а я только вернулся с перерыва и слушал Билли Оушена на своем стареньком кассетном плеере. На «Волкмане», помнишь такой?

– Ну, конечно! «Волкман» – мой первый CD-плеер. Отец воспитывал меня на пластинках. И мне было уже за двадцать, когда я начал слушать плеер.

Упоминание об отце остановило меня. Улыбка сползла с лица, и горло сжалось. По ряду причин я не слишком часто вспоминал отца и его жену Барбару. Они вполне могли оказаться вне зоны ядерного удара. Я пытался припомнить, работал ли отец в тот день в Мемфисе, хотя какое это теперь имело значение: у меня не было способа узнать что-либо наверняка.

А думать о близких было выше моих сил.

– Так вот, прямо перед этим я слушал «Любовь причиняет боль, когда рядом нет тебя», и, пока я бежал, песня все еще крутилась у меня в голове. Хотя и после она не выходила у меня из головы несколько дней. До сих пор, как услышу ее, меня трясет и начинает выворачивать. Но как бы там ни было, тогда я поднялся по лестнице на пятый этаж и, услышав крики еще по пути к номеру, понял, что это она. И тут же до меня дошло, что я не видел ее уже вечер или два. Эрик выскочил из своего номера вдогонку за ней, с огромным, словно мачете, ножом. Ее рука была почти отрублена, только обрывки кожи и кровь повсюду. Извини за такие подробности.

– Все нормально, продолжай.

– Он повалил ее на пол, ударив этим жутким, длиною с фут, ножом. Если бы он не был так взбешен, то, наверное, отрезал ей голову, но он плохо целился. Она прикрыла лицо рукой, и он эту руку тут же просто… искромсал.

– А ты?

– Я не понимал, что делаю, пока не прыгнул на него. Помню, еще подумал: «Вот дурак, сейчас он тебя убьет». Но я был уже на нем, и, по-моему, он заметил меня, только когда я ударил. Он замахивался, но ему не хватало места, чтобы разделаться со мной. Я старался удержать его на полу и все время бил в лицо. Я не строил из себя героя. Даже забыл о бедной леди. В ту минуту я думал только об одном: если я не убью это животное, оно убьет меня.

Я передал ему косяк обратно. Стиснув его зубами, Дилан расстегнул бежевую рубашку под курткой и показал торс. Поперек туловища, чуть выше живота, проходил глубокий шрам. Он закатал левый рукав и показал еще два шрама на бицепсе.

– В общем, тогда она выжила, – проговорил он. – Жила в Марселе, так что вполне могла выжить и сейчас. Хотя не знаю, что там теперь с Францией. Я слышал что-то о Париже, но… В общем, не знаю.

– Отличная история.

Я не знал, что еще сказать. А он и не подтвердил и не опроверг мой вывод.

– Может, именно поэтому мне разрешили командовать моими подчинёнными так, как посчитаю нужным, делать все, что заблагорассудится, пока не страдает безопасность отеля и его обитателей. Я мог зарабатывать деньги на стороне, выбирать часы работы и людей в свою команду. Когда получаешь шрамы на работе, начальство начинает уважать тебя.

– А куда делся твой босс? Тот прежний босс.

– Умер от рака поджелудочной вроде… – Дилан покачал головой. – Слушай, не помню. А ведь был у него на похоронах, но в каком году – не помню. Надо будет вспомнить. Чувствую, что надо.

Косяк затух. Дилан попытался снова раскурить его, но он не разгорался.

Отбросив его в сторону, он принялся скатывать другой:

– Что-нибудь выяснил о девочке?


– Нет. Только имя.

– Ты все еще собираешься обыскивать отель?

– Возможно. Я оставлю пока ключи у себя?

Дилан пожал плечами:

– Оставь. Вряд ли ты что-то найдешь.





День пятьдесят пятый




Мне пришла мысль, что хорошо бы найти помощника, а лучше двух, но я мало кого знал достаточно близко, чтобы обратиться с таким щепетильным вопросом. Утром за завтраком большую часть времени я наблюдал за людьми в ресторане. С некоторыми мне до сих пор не довелось разговаривать.

Томи сидела одна. Я ждал Таню, но она так и не спустилась на завтрак. Раньше я обратился бы за помощью к Патрику. Он был физически сильным и женатым, что в моих глазах придавало ему больше надежности, по сравнению с другими, кто приехал в отель один.

Я встал и подошел к Дилану:

– С Таней все в порядке?

– Я постучал. Еще до прихода остальных она взяла немного еды в номер. – Он улыбнулся. – А ты ничего не упускаешь, да?

– Всегда нелишне поинтересоваться, – расслабившись, ответил я.

Вернувшись к своему столику, я допил остатки горького и почти холодного кофе. Мы уже давно перешли на растворимый. И я выпивал столько кофе, сколько мне наливали, – получалось немного.

На другом конце зала Томи поднялась из-за столика, собираясь уходить. И в тот же момент я решил, что попрошу помочь ее. Вряд ли она имеет отношение к убийству. Молодые женщины не склонны совершать насильственные преступления. А учитывая ее любовь к воровству и психоанализу, она может оказаться полезным союзником.

Не желая слишком привлекать внимание, я последовал за ней на некотором расстоянии.

Дилан проводил меня взглядом, и я, молча покинув ресторан, только на лестнице окликнул ее:

– Томи! Подожди!

Шаги наверху затихли, и над перилами показалась ее голова.

– А, это вы. – В ее голосе прозвучало удивление.

– Можем поговорить?

– Конечно.

Я услышал, как она поднялась на пару пролетов и вышла на площадку. Я последовал за ней и, поднявшись на пятый этаж, увидел, что она ждет меня в коридоре. В руках она держала кружку с кофе.

– Ненавижу это пойло, – заметил я.

– Оно отвратительно, но я иногда добавляю в него немного виски. – Она переступила с ноги на ногу. – Ну так что… хотите зайти ко мне или…

– Я бы предпочел зайти.

– О, все-таки выбрали зайти!

– Поверьте, я без всякой задней мысли.

Она рассмеялась:

– Можно подумать, я пригласила бы вас зайти, если бы сомневалась.

Томи жила в номере 505. Вряд ли она с самого начала занимала его. Как и другие, она переехала из современного номера с ключ-картой в номер, который запирается вручную. Мне стало интересно, выбрала ли она этот номер из-за симметричного числа и почему не переехала на третий этаж, как большинство других женщин?

Она наверняка знает историю Эрика Ру и что в нескольких футах от того места, где мы стояли, он чуть не зарезал насмерть женщину. И все же она выбрала этот этаж и живет здесь одна.

Вообще-то, почему бы и нет, если она не суеверна. Но я бы предпочел жить на другом этаже.

– Так, о чем же таком срочном вы хотите поговорить, что шли за мной с завтрака по пятам? – поинтересовалась она.

Я закрыл дверь, а она села на край кровати.