Выжившие

Мы с Диланом уставились на него.

Он пожал плечами:

– Ну что? Если так и есть. У дантистов, типа, самый высокий уровень самоубийств среди всех профессий, загуглите.

– Загуглите? – Дилан приподнял брови.

– Точно, сейчас никак… но вы же поняли, что я имел в виду. Это правда.

– Загуглите, – фыркнув, повторил Дилан.

– Ладно, я пошутил, чтобы справиться с бездной. Так подай на меня в суд!

– Когда смотришь в бездну[3]…

Натан развел руками:

– Я смеюсь. Ха-ха-ха.

Меня поразило, что они оба могут смеяться. Пока они подкалывали друг друга, мой взгляд то и дело возвращался к Корали Бернардо. Я застыл от безнадежности и страдания, которые исходили от нее. Словно опять наступил День первый, или Второй, или Третий.

– Может, похороним их? – произнес я.

– Давай не сейчас, внизу много народу. – Дилан встретился со мной взглядом. – Боюсь, как бы не сработал эффект домино.

Он был прав.

– Ладно, позовешь. Я помогу вынести их.

Натан и Дилан вышли из номера. Ни один из них не казался испуганным. Может, им довелось многое повидать в жизни, а причина моего отчаяния крылась в том, что я еще недостаточно видел?

Я вошел в ванную и присел на корточки, чтобы закрыть Корали глаза. Она была холодная. Что бы там не произошло, но это случилось ночью. Я попробовал припомнить, не слышал ли чего-нибудь вроде борьбы или криков. Но я беспробудно проспал всю ночь.

Однажды Корали предложила мне проверить зубы. Мы сидели в ресторане, и я запрокинул голову на спинку стула, а она, щурясь от нехватки света, заглянула в рот и принялась орудовать зубочисткой у меня в зубах. Когда у меня во рту находились ее пальцы, я чувствовал себя гораздо комфортнее, чем во время ее попыток завязать разговор. В тот раз ей на глаза постоянно падали волосы.

Она произнесла:

– Вы пьете слишком много кофе.

В ответ я, фыркнув, рассмеялся.

Она помолчала, едва заметно улыбнувшись.

– На мой взгляд, серьезных проблем пока нет. Но кофе здесь ужасный.

На тот момент, когда мы все начали экономить зубную пасту, проблем с зубами у меня не было.

– Джон, ты идешь?

Дилан легонько стукнул костяшками пальцев по двери.

Я поднялся и громко произнес:

– Паршиво все это.

– Понимаю, приятель.

– Да я серьезно. Полное дерьмо.

– Я понял.

– Может, им там лучше, – сказал Натан. – Мы этого не знаем.

Покачав головой, я вышел вслед за ними, и Дилан запер дверь.

В таком большом здании чета Бернардо могла бы лежать вечно. Их комнату никогда больше не открыли бы, и никто не собирался туда заселяться. Но, следуя обычаю и принципам гуманности, а может, просто из гигиенических соображений мы хоронили трупы. Каждый раз надо было сказать несколько слов над могилой, и эта доля всегда выпадала мне. Похоже, я единственный, кто еще что-то помнил из Библии.

Предоставленные самим себе, мы мало можем контролировать свою память. Я забываю лица и имена, как зовут одноклассников моих детей, их учителей, коллег Нади. Даже воспоминания о собственном отце кажутся какими-то размытыми. Но я все еще цитирую Библию. Наверное, Библия у меня находится на уровне мышечной памяти.

После похорон Натан вернулся в ресторан, а я задержался. Я открывал и закрывал ящики комода и шкафов в их номере, попутно заметив, что у них не так уж и много вещей.

– Что-то ищешь? – спросил Дилан.


– Да… зубную пасту, обезболивающие таблетки… да что угодно.

Заглянув в шкаф, я увидел чемодан. В застегнутом на «молнию» переднем кармане я нашел паспорта. Подтвердив их личности, я старался не выглядеть так, будто придаю этому слишком большое значение.

К моему удивлению, из интересного еще попалась небольшая пачка сигарилл.

– Иди поешь! – сказал Дилан.

– Да как-то не хочется.

Он кивнул:

– Оно и понятно. У нас сейчас чуть драка не приключилась, пришлось вмешаться. Николас – ну, ты знаешь, голландец – стал докапываться до Натана, не сиделось ему спокойно.

– Почему?

– Кто знает? Злится, наверное, и хочет подраться. Я не доверяю этим парням, Петеру и Николасу. А вот англичане, Арран и Роб, вроде нормальные. Да и Петер был тихим, пока… Я не доверяю ни ему, ни этому голландцу. Иногда я наблюдаю за ними, но на это, знаешь, уходит много сил.

– Арран, да, нормальный, – согласился я. – А с Робом я только несколько раз здоровался. Петер и Ван Шайк… Никогда не приходилось разговаривать с ними.

– Ну, они-то уж точно не хотят разговаривать с американцами. – Он улыбнулся. – Пойду повожусь с баками и покурю. Пойдешь со мной?

Он еще не договорил свой вопрос, а я уже шел рядом с ним.





День пятьдесят четвертый (2)


Большую часть дня мы с Диланом провели на крыше. Утром нам помогали несколько молодых людей, но к вечеру стало холоднее, и мы остались одни. Нам удалось частично срезать верх одного из баков, и на крыше повсюду валялся металлолом. И у меня, и у Дилана руки снова были сбиты в кровь.

Он предложил сделать перекур. До этого я уже решил, что буду продолжать вести свои записки, и вот подвернулся удобный случай более откровенно поговорить с Диланом.

Он заметил, что к вечеру на крыше стало спокойно, и он был прав. Похолодало, но вид на лес создавал иллюзию, будто мы на настоящем курорте, где нежный шепот ветра в деревьях не наполнен именами погибших и пропавших без вести родных и друзей, а также утраченными отношениями. В какой-то момент мне даже показалось, что я все еще на конференции.

Дилан рассказывал о своей работе в отеле, о номерах, которые раньше сдавались под наркопритоны, и о некоторых самых печально известных обитателях отеля:

– Обычно у нас были свободные номера. Парень, который раньше здесь всем заправлял, за несколько лет до того, как меня повысили, провернул небольшую схему. В результате денег стало побольше и часть прибыли делили между сотрудниками. За работу нам платили немного, зато на многое закрывали глаза при условии, что клиенты приличные. Не важно, что они употребляли наркотики, главное, чтобы у них водились деньги.

– Разве вы не рисковали?

– Бывало, и передозы случались, и «скорые» приезжали сюда, по мнению руководства, слишком часто. Моего бывшего босса по-тихому уволили. Тогда я стал осторожнее. А может, повзрослел, больше думал о перспективах, о своей семье, а не просто жрал отличные стейки под хорошее пивко. В жизни есть дела и поважнее. Вернее, были.

Он вернул мне косяк, и я глубоко затянулся.

Мы сидели бок о бок, свесив ноги с края здания. Сперва кажется, что опасно, но чуть ниже, прямо под нами, начинался серпантин железной пожарной лестницы. Закат отсюда, наверное, невероятно красив, но у меня не всегда были дубликаты ключей, да и закатов, скорее всего, больше не предвиделось.

Ветерок стал почти теплым, а может, разыгралось мое воображение. Я был уже под кайфом.

– Тебе доводилось встречать убийц? – спросил я. – Томи говорила, что здесь и знаменитые останавливались.

– Только одного. Эрика Ру… Хотя скорее ему довелось встретить меня.

– В смысле?

– Я познакомился с ним почти так же, как с тобой. Он тоже бродил по коридорам, правда, в основном по ночам. В то время я не придавал этому значения. Многие гости отеля находят, что собраться с мыслями легче, когда гуляешь в тишине по коридору, если не хочется идти в лес. Как-то раз мы с Эриком даже разделили косяк, прямо как с тобой сейчас, под дверью в кухню. Обаятельный мужик, пользовался успехом у женщин, да ты, наверное, и сам все знаешь, раз спрашиваешь меня о нем.

– Я мало что знаю. Это же Томи, а не я, пишет историю отеля. А ты видел, чтоб он клеился к женщинам?

– Я не люблю пить в баре внизу. А он ходил туда, смотрел музыкальное шоу, иногда уходил с женщиной, всегда с разными. Однажды он рассказал мне, как по молодости участвовал в реалити-шоу. Сейчас уже не помню в каком… Но этот эпизод так и не вышел в эфир.

– Да ну? Эрик Ру участвовал в шоу?

– Да, где мужчины соревнуются за свидание с женщиной и никто не говорит так, как на настоящем свидании. Так вот, он выиграл такое свидание, во всяком случае, он так сказал. Но этот эпизод так и не попал в эфир.

– Не сказал почему?

– Сказал, женщина подняла шум: пожаловалась, что он жуткий, и отказалась от свидания с ним. А призом были выходные в Греции или как-то так. Похоже, она правда очень не хотела встречаться с ним. И если так поразмыслить, в этом что-то есть. Вероятно, интуиция той женщины спасла ее.

– В то время он, наверное, молодой еще был? Он уже начал убивать тогда?

– Да кто ж знает, когда он начал.