Выше только любовь

– Свонсон говорит, что он тоже жив. Я думал, что убил его. Если он к тебе прикоснулся, то так и сделаю. Убью его.

– И тогда я снова тебя потеряю. – Натали взяла его за руку. – Клянусь, он не тронул меня.

Она еще не знала обо всем, что случилось до того, как Джулиан нашел ее в Лэндс-Энд, не считая услышанного от полиции на месте. А тогда она находилась в трансе от облегчения и потому едва что-то понимала.

– А как насчет твоей книги? – поинтересовалась она, чтобы отвлечься от воспоминаний о Гарретте.

– Ее нашли. У того парня постарше… Клиффа. Я рад, – сказал он, – за тебя.

– Я тоже рада, но не за себя. Я рада, что прекрасное все еще существует в этом мире.

– Я то же самое думаю о тебе. Я думал, что потерял тебя…

Джулиан покачал головой с печалью в глазах. Теперь, когда все закончилось, его переполняло тихое сожаление из-за всего, что он не заметил в Дэвиде. Мужчина отвернулся и выглянул в окно.

– В прошлом году, – тихо начал он, – когда он рассказал мне о своих чувствах, я разрывался на части. Не мог представить, как можно тесно работать с тем, кто тебе нравится, но не отвечает на твои чувства. Думал, может, лучше отпустить его. Ради него. Но не смог так поступить. Он был моим единственным настоящим другом в течение пяти лет. Он убедил меня, что все хорошо, что он в порядке. Но, очевидно, это было не так. Ему нужна была помощь, а я этого не заметил. И это стоило ему всего. – Он посмотрел на Натали, ее глаза затуманились из-за сожаления. – А вы с Маршаллом чуть не заплатили ту же цену. Не знаю, сумею ли простить себя за то, что с тобой случилось…

– Джулиан, не надо, – попросила Натали, делая шаг в его объятия. – Все закончилось. Все нормально. Со мной все будет хорошо. Я не позволю этим событиям преследовать меня. Еще будут темные моменты… эмоции, которые я не могу предсказать. Но я встречусь с ними лицом к лицу. Больше не буду прятаться. – Она слабо улыбнулась. – Наверное, этого хотели бы мои родители.

Как и всегда, при мысли о них Натали ощутила боль, но в этот раз та казалась тупой, не резкой. Она никогда не исчезнет, но девушка понимала, что со временем станет легче. Она подошла к полке и взяла с нее фотографию на лыжном курорте.

– Джулиан, это мой отец Кертис, – сказала она. – Видишь его усталую улыбку? Он повез семью на отдых, чтобы все хорошо провели время, а вместо этого сталкивался с жалобами на каждом шагу. Он был ужасно терпеливым. И добрым.

Джулиан слабо улыбнулся.

– Я вижу это по его глазам.

– А это моя мама, Тэмми. Ей не нравилось терпеть поражения, а она никогда раньше не каталась на лыжах. Свалившись на зад бесчисленное количество раз, она хотела завязать с катанием.

– Она красивая.

– Да, – согласилась Натали. – А это я. Я не улыбаюсь, потому что мне тринадцать и я привязана к родителям на целые две недели. Но я говорила им, что люблю их, каждый день, с тех пор как научилась разговаривать. Даже в тот день, когда они погибли.

– Я горжусь тобой, – признался Джулиан. – Ты такая храбрая. Пережила это… и Дэвида.

– Мне нужно было все пережить. Ради тебя, – сказала Натали. – И ради них. И ради себя самой.

– Приятно с ними познакомиться.

Она улыбнулась фотографии и убрала ее в сумку.

– Уверена, они бы тебя полюбили.

*

Они взяли такси до отеля «Хэндлери» на Юнион-сквер, а когда остались одни в элегантном номере, Джулиан закрыл жалюзи, защищая их от утреннего солнца. Он собрался расстелить постель, чтобы наконец поспать, в чем они очень нуждались, но Натали покачала головой.

– Я хочу принять душ, – заявила она. – Поможешь?

– Конечно.

Натали включила горячую воду и разделась. Джулиан последовал за ней. Встал позади и пробежал пальцами по ее волосам, стирая воспоминания о грубой хватке Дэвида. Намылил ей спину, плечи и синяки на запястье, оставленные Гарреттом.

Натали повернулась к нему.

– Моя очередь.

Его спина потемнела от синяков, и две резаные фиолетовые полоски на левом плече выглядели просто ужасно. Когда пена смылась, девушка провела по ним руками и пробежалась пальцами по темному пятну на животе. Она знала, что он дрался с Гарреттом. Повезло, что легко отделался. Могло быть гораздо хуже.

Они не разговаривали, но Натали улавливала, как омерзение и ужас уходят прочь, оставляя за собой возбуждение. Эти ощущения, горячая вода, прикосновение рук Джулиана и его теплая кожа, прижавшаяся к ее… Даже постепенно стихающая боль на лбу. Она наслаждалась всем этим, упивалась, чувствовала, как оно пытается вырваться наружу. Девушке хотелось смеяться или плакать, или и то, и другое одновременно. «Нет, я хочу большего…»

Она повернулась к Джулиану, и он поцеловал ее, прижимаясь ближе, мокрый и теплый. «Да, – подумала она. – Да всему: жизни, хорошему и плохому, боли и любви. Но особенно да ему, этому моменту, которого могло и не быть».

Поцелуй вышел страстным и глубоким под водой, кажущейся теплым дождем. Открыв глаза, Натали увидела перед собой белые бинты у него на виске.

– Твои швы нельзя мочить, – выдохнула она.

– Мне все равно.

– А мне нет. – Она протянула руку за спину и выключила воду. – Отнеси меня в постель.

Джулиан отнес ее в постель, и они легко стали одним целым. Это было одним из многих движений, которое полностью соединило их. Парень лежал на ней, и вода струилась с его темных кудрей по щекам, словно слезы. Натали прервала поцелуй, чтобы взглянуть на него, запомнить его. Глаза Джулиана поймали ее в свою призму голубого цвета, и у нее перехватило дыхание. Натали просто не могла отвернуться. «Позвольте мне навсегда остаться здесь…»

Он кивнул, словно бы слышал ее мысли.


– Я никогда не позволю тебе уйти.

Девушка отдавалась ему, делясь с ним своими жизненными силами и забирая его, пока не почувствовала, как переполняется любовью и чистой радостью из-за того, что просто осталась в живых. Удовольствие нарастало, а затем достигло пика для них одновременно, как подтверждение, как награда. Натали засмеялась, а ее сердце вспорхнуло ввысь, когда она увидела яркую улыбку Джулиана, поскольку знала, что все будет хорошо.

Когда обжигающая страсть стихла и превратилась в теплое свечение, они остались лежать, не двигаясь. Только их губы шевелились, шептали и улыбались, и целовались, пока желание не проснулось вновь. Они отпраздновали во второй раз, а потом спали без снов и ничего их не преследовало.

Эпилог

– Я свободен, – Эдуардо смотрел на широкие просторы за городскими стенами. – Ты поедешь со мной?

– Я никогда не выходила за ворота, – сказала Сара. – Мне страшно.

– Как и мне. – Он взял ее за руку. – А сейчас я чувствую себя непобедимым.

– И я, – рассмеялась она. – Как можно чувствовать и то, и другое одновременно?

Эдуардо улыбнулся.

– Это любовь.

«Зарождение тишины», Рафаэль Мелендес Мендон

Натали сидела на краю бассейна на террасе крыши «Гритти Пэлэс». Она водила пальцами по воде и купалась в лучах прекрасного итальянского солнца. Внезапно зазвонил мобильный, и девушка улыбнулась, увидев имя Либерти на экране.

– В Калифорнии же сейчас семь утра!

– Вообще-то шесть, – зевнула Либерти, – но пробуждение в такие ранние часы – одна из жертв, на которые я иду ради друзей.

– Какая мученица! Святая! Я собиралась сказать «святая».

Либерти фыркнула.

– Ну, как дела? Позволь угадаю: ты провела большую часть тура по Европе, уткнувшись в его новую книгу? Как она там называется?

– «Зарождение тишины».

– Точно. Давай честно. Ты прочитала ее уже раз десять, да?

Натали улыбнулась про себя.

– Нет. Только один раз. – Ей понадобилось прочитать ее лишь раз, чтобы понять: она может пересказать ее слово в слово. «Это наша история».

– Просто поверю тебе на слово, – рассмеялась Либерти. – И как Хорватия? Куда вы ездили? Рейкьявик?

– Это Исландия. Мы на восемь дней ездили в Риеку.

– Какая разница… и как?

– Это было потрясающе. Очень красиво, и Джулиан был рад там оказаться.

Это слово слабо описывало его эмоции. Сначала Джулиану было тяжело и больно, но в итоге волнительно оказаться там, узнать, что его отец являлся чем-то большим, чем непостоянный призрак, так долго преследовавший его. Но она не стала говорить об этом Либерти.

– Он нашел связь со своей семьей, которой у него никогда не было. Заполнил пробелы. Это прекрасно.

– Рада слышать, – сказала Либерти. – И теперь ты в Италии на… пару дней? А потом Париж? – Она тяжело вздохнула. – Вот жизнь у нуворишей.

– Мы вернемся в Сан-Франциско в конце месяца. Надеюсь, дом будет закончен к тому времени.

– Викторианский мегаособняк? Не надейся.

– Он не настолько огромный.

– А должен был быть таким, – заявила Либерти, – чтобы туда вместились все твои книги. Готова поспорить, что скоро к вам с Джулианом будут ходить представители городской библиотеки, чтобы позаимствовать пару томов.

Натали рассмеялась.

– Там будут не только книги. Он старый, красивый и идеальный. Увидишь. – Она улыбнулась сама себе. – В любом случае, как там Маршалл?

– Раздражает как обычно. Он сейчас весь в Картере. Говорит, влюблен в Картера. Картер. У них обоих вместо имен фамилии. Это так мило, что меня тошнит.

– Я так рада за него. – Улыбка Натали немного померкла. – Но как он? Мне кажется, я не могу не видеться с ним слишком долго. Тут же начинаю нервничать.

– Он в порядке, милая, – успокоила Либерти. – Правда.