Вурдалак

– Покусали його упирі – тепер і він стане одним з них.

Молодой казак вскочил, выхватил саблю из ножен и занес ее над Базылем, но седоусый прикрыл того рукой и строго сказал:

– Не чіпай малого!

– Ти чого, Назар?! – взвился молодой казак. – Він же незабаром стане упирем, та й не нашої він віри – бачив у нього, коли він перевдягався, латинський хрест на шиї!

– А я бачив його рану – укусили, а кров не пили! Засіб є, який йому допоможе!

Седоусый стянул с дрожащего от лихорадки и страха Базыля свитку и рубашку, снял повязку с раны, которая все еще кровоточила. Подошел к выложенным в ряд телам упырей с пробитым колом сердцем. Выбрал молодую женщину, сейчас ее лицо было спокойно и прекрасно. Не верилось, что она была исчадием ада и погубила не одну христианскую душу. Седоусый наклонился, взял пригоршню земли и смешал ее с кровью женщины-упыря. Вернувшись к Базылю, он приложил землю к ране и плотно ее примотал. Базыль с удивлением отметил, что, после того как к ране приложили прохладную землю, ему стало легче.

– Як твоє ім’я, хлопець? – спросил седоусый.

– Базыль…

– Якесь чудне! – недовольно покрутил головой горбоносый казак.

– Василь по-нашому, – улыбнулся седоусый. – До ранку тобі має полегшати. То нічого, що ти віри латинської, головне, що віриш в нашого Господа Бога, а йому все одно, як ти хрестишся, важливіше, щоб віра в серці твоєму була!

– А якщо хлопцю не полегшає? – скептически произнес молодой казак.

– Тоді й думати будемо! – отрезал седоусый и вновь обратился к Базылю: – Де твої рідні, чому ти опинився в цьому краї?

Базыль испытывал доверие к седоусому и сердцем чувствовал, что тот его в обиду не даст. Поэтому он не стал таиться и рассказал о гибели родителей в Нежине.

– Так він ще й лях! – воскликнул молодой казак.

– Війна робить жорстокими серця, і тоді все на світі стає двоколірним, – сказал седоусый. – Є ворог і є друг – іншого не дано. Батько Хміль підняв повстання, і його підтримали народ і козаки не просто так. Земля ця споконвіку була наша, українська, а ми тепер на ній не господарі – холопи у ляхів. Нашу віру православну ляхи утискали, закривали наші церкви, влаштовували в них костьоли. Коли була згода між нашими народами, то не було війни, а воювали ми проти спільного ворога – Оттоманської Порти і кримських татар, які чинили набіги на наші землі, грабували і вбивали, обертали селян на рабів. Хочеш, Василю, жити на нашій землі? Приймай наші закони, поважай наші звичаї і віру і не нав’язуй свою. Коли всі так будуть робити, запанують мир і злагода між нашими народами. До речі, щоб ти знав, Василю, серед славного козацького лицарства досить багато ляхів і людей інших національностей.

Базыль, слушая седоусого казака, доверчиво смотрел на него. Тот не был похож на кровожадного убийцу, каким из разговоров шляхтичей вырисовывался образ казака-повстанца. Седоусый спас его и от упырей, и от яда упыриного, впрыснутого в рану, и от своих спутников.

– Назар, досить марно теревенити! – вмешался горбоносый казак. – Зараз нам треба придумати, як зустріти вночі упирів. Їх буде п’ятеро, а нас усього троє.

– Було б срібло, вилили б кулі, – задумчиво произнес седоусый Назар. – Кажуть, вони допомагають здолати цю нечисть.

Базыль, ощущая, что ему становится все хуже и хуже, вытащил мешочек с серебряными монетами и протянул казаку, но тот лишь отрицательно мотнул головой:

– Не можна з грошей відливати ці кулі, бо не будуть вони тоді мати сили проти нелюдів. Можна тільки з прикрас.

Тогда Базыль сорвал с шеи серебряную цепочку с крестом и молча протянул ее седоусому.

– Не шкода, Василю? – Седоусый взял цепочку и крест и прикинул на ладони их вес. – На одну кулю вистачить. У мене піхви шаблі оздоблені сріблом, можна його здерти. Брати-козаки, давайте, що у кого є срібного! Остап, – обратился седоусый к горбоносому, – я бачив у тебе знатну люльку, оправлену сріблом. Якщо срібних куль буде недостатньо, порубаємо цю нечисть, як капусту! – добавил седоусый. – Без кінцівок вони ні ходити, ні лиха нам заподіяти не зможуть.

Базыль почувствовал, как его снова затрясло в лихорадке, в голове все перемешалось. Ужаснула мысль: „Неужели я умираю?“ В памяти всплыли события прошедшей ночи, перед глазами проносились, будто в хороводе, лица: вероломного деда, Оксанки, пожертвовавшей свою жизнь ради него, молодого казака, подступающего к нему с оголенной саблей, седоусого Назара, перевязывающего ему рану. Вдруг все поплыло и он упал на землю. Как в полусне, он ощутил, что его куда-то несут, и погрузился в тяжелое забытье.

Пришел в себя Базыль в светлице, он лежал на широкой лавке, застеленной овечьей шкурой мехом наружу, под голову было подложено березовое полено; он был укрыт кожухом из овчины, и ему было очень тепло. Базыль ощущал чрезвычайную слабость, усталость, но лихорадка покинула его, и это внушало надежду на выздоровление. За окном серели сумерки, в комнате больше никого не было, вокруг стояла тишина.

„Видимо, казаки уже пошли готовиться к встрече с упырями, – решил Базыль. – Но смогут ли они их победить? Удалось ли им раздобыть столько серебра, чтобы его хватило на пули для всей этой нечисти?“

Время шло, за окном совсем стемнело, наступила ночь. Базыля все больше и больше охватывал страх: он опасался, что казакам не удастся справиться с упырями и те найдут его. Ему вспомнилась страшная смерть Яноша, растерзанное тело Оксанки, и его охватило желание немедленно бежать отсюда, пока не поздно. Но куда? Сейчас ночь, и он не знал, в какой стороне находится ближайшее село. Судя по тому, что Оксанка, местная жительница, заблудилась, оно было не близко. Базыль стал вполголоса читать молитву, прося Бога помочь казакам справиться с дьявольским отродьем. Ему казалось очень странным то, что совсем недавно он люто ненавидел казаков, сделавших его круглым сиротою, лишившим родного крова, а теперь он просит Бога им помочь.

Выстрелы разорвали тишину подобно пушечному грохоту. Один, второй, третий! Базыль подскочил, как будто это было для него полной неожиданностью, и застыл в панике: „Бежать! Немедленно бежать! Прочь отсюда, и как можно дальше!“ Он бросился к дверям, и тут раздался ужасный вой, от которого у него заледенела кровь в жилах. Вой не смолкал и приближался! Внутри у него все перевернулось, и жуткий страх, словно полог ночи, накрыл его. У Базыля не было сомнений, что пули казаков не остановили упырей и те уже рядом! Он затрепетал, как береза на осеннем ветру. Но выбежать сейчас из дома – это сразу обнаружить себя, и тогда спасенья не будет.

„Надо затаиться до утра, может, нечисть меня и не найдет! Залезть на чердак?“ Вой внезапно стих, и на душе у Базыля чуть полегчало. Вдруг что-то заставило его обернуться и посмотреть в окно, закрытое слюдой, через которое можно было увидеть только ночь. К нему прижималась отвратительная харя, не имеющая ничего человеческого.

Базыль бросился к двери и успел вовремя задвинуть засов – уже в следующее мгновение она стала ходить ходуном под воздействием ужасающей силы. „Меня обнаружили, и рано или поздно твари ворвутся сюда!“ Кошмар прошлой ночи возвращался, и казалось, что на этот раз его уже ничто не может спасти. У него не было ни оружия, ни сил. Базыль вернулся к лавке и сел на нее, пригорюнившись. Понимание того, что смерть неизбежна, притупило страх, и он даже подумал, не открыть ли дверь, чтобы не мучиться в ожидании страшной участи? Но он не стал этого делать, лишь бросил взгляд в окно, в непроглядную ночь, осознавая, что до рассвета еще далеко.

За дверью снова раздался вой, а биться в дверь перестали. Затем стало тихо. „Упыри, не справившись с дверью, ушли? Это спасение или лишь передышка перед смертью?“

Вдруг раздался стук в дверь и послышался голос седоусого Назара:

– Відчиняй, Василю, покінчили ми з упирями! Слава Господу милостивому!

– Вибачайте, дядьку Назар, а це точно ви? – с опаской уточнил Базыль.

– Відчиняй, вража сила! – раздался голос молодого казака, и Базыль отодвинул засов.

Назар рассказал, что битва была жестокой, выстрелами из пищалей серебряными пулями удалось покончить с тремя упырями, но оставшиеся два бились умело, погибли Остап и дед. Вениамин, оставшись один, прорвался в село, и хотя у него была отрублена правая рука, он, оторвавшись от казаков, бросился к хате, где находился Базыль. Здесь казаки Вениамина настигли и зарубили его. Не удовлетворившись этим, они пробили груди упырям осиновыми кольями, затем занесли их тела в ближайшую хату и подожгли ее.

На рассвете казаки выступили в путь. Назар взял к себе на коня Базыля, которому уже было лучше, хотя он был еще очень слаб после пережитого. Казак завел с Базылем разговор:

– Куди далі підеш, хлопче? Є в тебе рідні, які приймуть тебе до себе?


Базыль пожал плечами:

– Родичі є, але вони далеко.

Базыль вспомнил о письме отца к князю Вишневецкому, сунул руку за пазуху и похолодел – письма не было! Видно, он его вчера где-то обронил, когда спасался бегством от упырей. „Что же теперь делать?!“ Ему на глаза навернулись слезы.

– Василю, куди ти такий кволий підеш? Тебе ж легенький вітерець з ніг звалить! Зараз війна, на тебе скрізь буде чигати небезпека. Не дай Боже, татари тебе на аркан візьмуть, рабом зроблять. Ось що я надумав, хлопче. Вислухай, а потім прийми рішення. Ти тепер сам за себе відповідаєш і для цього маєш голову. Ти мене чуєш, хлопче?

– Чую, дядьку Назаре.

– Відвезу я тебе до своєї старої, поживеш у неї, одужаєш, наберешся сил. Живи у неї, скільки буде треба, війна не вічно триватиме. А потім я до вас навідаюся, якщо мене не вб’ють, і відвезу тебе до Києва, в академію. Бачу, ти хлопець кмітливий, тобі вчитися треба. Відчуваю, далеко підеш! Ну що, Василю, згоден?

Базыля терзали противоречивые чувства. Вот он едет с казаком, своим врагом – ведь это его побратимы уничтожили родных Базыля, лишили его крова, родительской опеки. С другой стороны, этот казак спас ему жизнь, хорошо к нему относится. После гибели Яноша Базыль остался совершенно один, а впереди долгий путь, на котором его будут поджидать множество опасностей. Сможет ли он, подросток, пройти его в одиночку? Отцовское письмо утеряно, а без него поверит ли ему князь Вишневецкий, примут ли в свою семью родственники, которые его ни разу в глаза не видели? Что выбрать: принять помощь врага-казака или полагаться только на свои силы?

– Дякую, дядьку Назаре, я згоден! – с тяжелым сердцем произнес Базыль, чувствуя, что этими словами предает своих погибших родных и они с осуждением смотрят на него с небес.

– От і добре, Василю! Буду я тобі за батька, слухайся мене – я тобі тільки добра бажаю! А далі тобі самому вирішувати, ким стати: славним козаком, мудрим ученим чи священиком».



На этом текст обрывался. Если это фантастическое повествование и в самом деле имело отношение к Василию Дунину-Борковскому, то это означало, что, хотя его и укусил упырь, казаки с помощью народных средств нейтрализовали последствия укуса. Впрочем, они могли проявиться через много лет. История невероятная, зато становится понятно, почему именно этого казацкого старшину вдруг стали считать упырем. То, что в рукописи главного персонажа зовут Базыль, придает повествованию достоверности. Ведь во всех имеющихся источниках утверждается, что Дунин-Борковский – потомок знатного шляхетного рода, его родители были католиками, так что при крещении его никак не могли назвать Василием – это имя было распространено среди православных. Его отца звали Каспер, деда – Анджей, и вполне вероятно, что отец назвал сына католическим именем Базыль. Известно, что Василий Дунин-Борковский бежал из Нежина, где погибли его мать и сестра, то же самое случилось и с Базылем. Имеются и несовпадения: в рукописи сказано, что его отец погиб при защите Нежинской крепости, а не раньше, но кто знает, как все было на самом деле? Спас мальчика казак Назар, он и взял его под свою опеку. По-видимому, именно этот казак в дальнейшем определил Василя в Киево-Могилянскую академию, что положительно сказалось на его будущем. И именно поэтому Василь сам стал казаком, принял православие и сделал головокружительную карьеру в казацком войске. Это принесло ему огромные материальные выгоды; кроме всего прочего, ему вернули родительское имение. А для Василия Дунина-Борковского, человека алчного, по утверждениям его современников, это имело большое значение.

Но можно ли быть уверенным, что Феликс в рукописи привел только то, что было записано в дневнике Дунина-Борковского, а не нафантазировал?

Владимир улыбнулся своим рассуждениям: «Неужели я, человек современный, образованный, допускаю, что упыри реально существуют? Что укус упыря заразен и через него передается эта необычная хворь? А ведь эта история основана на утверждении, что упыри существуют и Дунин-Борковский и в самом деле мог стать упырем после смерти».

Сразу «проснулся» его внутренний голос: «В таком случае следует признать, что таинственные смерти в Чернигове дело рук ожившего упыря?» Но Владимир просто отмел эти возражения: «Этого не может быть, скорее всего, Феликс нашел неопубликованную фантастическую повесть, сочиненную потомком Дунина-Борковского, и решил, что это записи из „дневника упыря“».





9




На следующий день Владимиру удалось в обед заехать в библиотеку. При виде его Катя просияла, словно он был ее давним знакомым, а не человеком, с которым она познакомилась только вчера. Она увидела рукопись в руках Владимира и сказала:

– Вы так быстро прочитали? Какое ваше впечатление?

– Нельзя быть уверенным, что речь здесь идет именно о Василии Дунине-Борковском, хотя есть много совпадений. Некий подросток-поляк по имени Базыль, родители и сестра которого погибли во время восстания Богдана Хмельницкого, попал в село, где хозяйничали упыри, и чуть не погиб там, а один из упырей укусил его. Спасшим его казакам было известно средство, благодаря которому он не стал упырем. Опекуном Базыля стал казак, собственно, на этом повествование закончилось. Ничего особенного.

– Выходит, вы ничего интересного для себя не нашли? – разочарованно произнесла девушка.

– Абсолютно ничего, и даже не представляю себе, что этот текст может быть опасен для прочитавшего его.

– Папка, в которой Феликс хранил рукопись, была в несколько раз толще, чем та часть ее, которую я вам дала. Видимо, это только то, что он успел перевести.

– Где Феликс мог хранить рукопись?

– Он всюду носил с собой папку, думаю, в ней находилась рукопись, так как он работал над ней каждую свободную минуту. Он часто, закончив работу в городском архиве, расположенном внизу, поднимался в библиотеку и работал здесь до позднего вечера, я оставляла ему ключи.

– Мог ли он хранить папку с рукописью в библиотеке?

– Исключено. Здесь мало подходящих для этого мест, и я там уже смотрела. Разве что среди книг, но Феликс на это не пошел бы – ведь дневник мог случайно попасть в чужие руки.

– У вас есть книги об упырях? Я хотел бы узнать о них как можно больше.

– С подобной просьбой обращался ко мне Феликс, когда заинтересовался Василием Дуниным-Борковским. У меня сохранился перечень этих книг.

Девушка вышла из-за стойки и направилась к стеллажам. Вскоре она вернулась с целой стопкой книг.

– Ого, как много! Мои знания о вампирах ограничиваются лишь романом «Дракула» Брэма Стокера и повестью «Упырь» графа Алексея Толстого.

– То литературные произведения, фантазии авторов, а ведь были же реальные случаи, связанные с вампирами. Феликс мне рассказывал, что даже на Черниговщине находили гробы с останками мертвецов, которые были прибиты к днищу гроба металлическими костылями.

– Насколько мне известно, упырей убивали серебряной пулей или всаживали им в сердце осиновый кол. – Владимир снисходительно улыбнулся. – В переведенном вашим братом отрывке тоже об этом говорится. Вы верите, что упыри существуют на самом деле?

Катя разволновалась:

– Я сомневалась в этом… пока Феликс не сказал, что видел упыря.

– Может, ваш брат ошибся? – Владимир пошутил: – Он ведь не спросил у него: «Ты упырь или нет?»