Встречный удар

* * *


Люди вели себя странно. Глава Яшш не понимал, чем мотивированы их действия и это выводило его из равновесия. Сначала противник единым строем направился к четвертой планете, и это было вполне логично, но дальше его флот разделился. Яшш точно знал, что даже весь флот людей не устоит против его кораблей во встречном бою и пары часов, и дробление противником и так невеликих сил вызвало у него недоумение. Еще больше вопросов возникло, когда стало понятно, что сменившая курс эскадра движется к третьей планете. Люди вели себя так, как будто его флота, самого сильного флота, когда-либо вторгавшегося в человеческое пространство, вообще не было в системе. Они встали на орбиты третьей и четвертой планет и начали неспешно, даже демонстративно неспешно, уничтожать его войска на поверхности. У Яшша возникло спонтанное желание бросить свой флот в атаку на зарвавшегося противника, но он подавил этот эмоциональный порыв и попытался проанализировать ситуацию.

Почему люди ведут себя так? Очевидно, что лезть в лобовое сражение около звезды, в самом сердце зоны гравитационного ограничения, они не хотят, что и понятно. Значит, они стремятся спровоцировать его на бой в более удаленных областях системы. Но орбита третьей планеты для этого не очень-то и подходит. Ладно, четвертая, там граница зоны ограничения уже близко, и есть шанс ускользнуть, если что-то пойдет не так, но от третьей планеты надо слишком долго лететь в обычном режиме. За это время они потеряют весь свой флот под огнем его орудий.

Что ж, придется ждать. Если люди не хотят, чтобы те их сородичи, кто еще остался жив, вымерзли на лишенных искусственных солнц планетах, им придется что-то предпринять, не потащат же они в систему медлительные эвакуационные транспорты, имея под боком такую вражескую армаду. Ждать Яшш умел, даже если ожидание оказывалось неприятным, а зрелище безнаказанного уничтожения противником войск, оставленных на третьей и четвертой планетах, совсем не способствовало получению удовольствия от этого процесса.

Но ожидание закончилось совсем не тем, о чем думал Яшш. Офицер-тактик выдернул главу флота из его каюты в командный пост сигналом срочного вызова.

– Что происходит, офицер? – голос командующего звучал сталью.

– Эскадра противника покинула орбиту, глава Яшш. Они идут ко второй планете.

– Что со второй частью их флота?

– Остается у четвертой планеты и не проявляет никакой активности.

Яшш не понимал командующего флотом людей. Они лезли в гравитационную ловушку половиной своего сравнительно небольшого флота, совершая верное самоубийство. Ну что ж, если они так хотят погибнуть, кто он такой, чтобы им в этом мешать?

– Флоту начать разгон ко второй планете для перехвата эскадры противника, – отдал Яшш свой главный приказ в этом сражении.





* * *


– Противник покинул орбиту Ран-1, – доклад оператора оторвал нас от легкого завтрака, который нам принесли прямо в командный пост, – Если мы не изменим курс, его флот перехватит нас в двух миллионах километров от второй планеты.

На тактической проекции в дополнение к нитке нашего курса появился пересекающийся с ней пунктир прогнозируемого курса флота кваргов. Линии пересекались почти под прямым углом, что никак не входило в наши планы, но пока приказа о смене курса Нельсон отдавать не стал.

– Флоту приготовиться к бою. Контр-адмирал Лавров, примите командование Невидимками, авианосцами Веллингтон, Виндхук, и Валлетта. Также в ваше оперативное подчинение передаются гибридные линкоры Хвост Дракона и Санкт-Петербург.

– Командование принял, – четко ответил я, на ожидаемый приказ. Мы так с Нельсоном и планировали. В мое распоряжение он передал силы, которые я лучше всего знал и тактику боевого применения которых разрабатывали в моем департаменте. Авианосцы мне достались только те, что были по самое некуда загружены дрон-торпедами вместо истребителей. Таким способом мы пытались компенсировать нехватку носителей торпедного оружия. Эти довольно старые корабли заслужили место в нашей эскадре только благодаря тому, что прошли капитальный ремонт и модернизацию двигательных установок, но с Веллингтоном и Виндхуком меня многое связывало, и я был рад получить их под свое командование.

– Навигатор, покажите точку смены курса, – приказал Нельсон, и на тактической проекции засветилась еще одна отметка, до которой нам оставалось минут пятнадцать хода.

Минуты тянулись. Невозмутимый Нельсон даже вернулся к столику с так и недоеденным завтраком, с явным удовольствием стянул с него небольшое пирожное и запил его глотком зеленого чая. Хорошо быть адмиралом флота, даже в боевой обстановке ему доступны многие вольности, если, конечно, он не забывает о своих обязанностях и ответственности.

Курсы флотов не менялись, и в расчетной точке мы совершили поворот, двигаясь теперь под острым углом к траектории противника, позволяя ему медленно нас догонять.

Флот кваргов увеличил скорость. Вперед вышли наиболее быстрые из их кораблей, в основном крейсеры и новейшие линкоры. Строй противника смешался. Вплотную за передовой группой старались держаться авианосцы последних месяцев постройки, скорость хода которых позволяла угнаться за ведущей преследование группой тяжелых кораблей, но для этого им пришлось проходить сквозь строй более медленных линкоров. Это мог быть отличный момент для удара, будь у нас равноценные по огневой мощи флоты, а так Нельсон лишь покачал головой, наблюдая за эволюциями кораблей противника.

– Сканеры фиксируют взлет истребителей и носителей зондов с авианосцев, – доложил оператор.

– А ведь немало они настроили быстрых кораблей, – задумчиво произнес Нельсон, глядя на тактическую проекцию. Примерно две трети флота противника вполне держали скорость, заданную передовыми линкорами и крейсерами, – Ваш выход, контр-адмирал, через пару минут они выстроят противоторпедную завесу и пойдут в атаку.

– Невидимкам приготовиться к залпу торпедами с разделяющимися боевыми частями. Цель – противоторпедная завеса из истребителей и зондов-сканеров. Расход торпед – тридцать процентов боезапаса, – я внимательно смотрел, как слаженно разворачиваются в сеть москитные силы противника. Кварги уже завершили маневр перестроения. Более медленные корабли остались позади, но продолжали двигаться за нами, сохраняя дистанцию, а крейсера и линкоры более свежей постройки довольно бодро нагоняли нашу эскадру.

Нельсон тоже смотрел на тактическую проекцию и ждал. Сейчас наши корабли шли медленнее, чем могли, используя чуть более девяноста процентов мощности двигателей. Нам требовалось подпустить противника на дистанцию, с которой мы уже сможем доставать торпедами до его противоторпедной завесы, а дальность эффективного огня орудий кваргов еще не позволит им вести огонь по нашим кораблям. Спустя пять минут нужный момент настал.

– Невидимкам залп! – отдал я короткий приказ.

– Флоту увеличить скорость до максимальной. Держать строй, – приказал Нельсон, стремясь сохранить оптимальную дистанцию до противника.

Несмотря на то, что в нашу эскадру мы отобрали самые быстрые корабли флота, их ходовые качества все же несколько разнились. Невидимки и подчиненные мне авианосцы, к сожалению, оказались одними из самых медленных. По ним приходилось равняться остальному флоту. Именно это имел в виду адмирал Нельсон, отдавая приказ держать строй. Тем не менее, скорости нам пока хватало. Расстояние между нами и кваргами перестало сокращаться, а первая волна торпед добралась до целей. Противоторпедная завеса противника покрылась густой сетью ярких вспышек, каждая из которых означала гибель зонда-сканера или истребителя противника. Торпедный залп сотни Невидимок был зрелищем не для слабонервных, пусть даже они выпустили лишь небольшую часть боезапаса.

Каждый Невидимка нес шестьдесят дрон-торпед. Раньше их помещалось в корабль на десять меньше, но теперь нам не требовались командирские машины, дрон-торпеды управлялись операторами прямо с борта корабля-носителя, так что и место дополнительное освободилось, и огромный риск для пилотов командирских машин теперь ушел в прошлое. Невидимки несли торпеды тех же трех типов, что использовали в недавнем оборонительном бою орбитальные крепости. Треть боезапаса приходилась на боеприпасы с боевой частью, разделяющейся на двадцать ракет, заточенных под уничтожение истребителей и зондов-сканеров. В первом залпе мы использовали тридцать процентов торпед этого типа, то есть сотня Невидимок выпустила разом почти семьсот торпед, каждая из которых на финишном участке траектории разделилась на двадцать частей. Что-то кварги, конечно, сбили, даже много сбили, но все равно ущерб их завеса москитного флота понесла колоссальный.

– Уничтожено до восьмидесяти процентов малых целей, – в голосе оператора контроля пространства ощущались нотки торжества.

– Невидимкам приготовиться повторить залп.

– Противник пополняет сеть новыми зондами и истребителями, – доложил оператор.

– Противник увеличил скорость! – в докладе офицера-навигатора звучало удивление.

– Выведите на проекционный экран крупное изображение любого из их тяжелых кораблей, – в моей голове шевельнулось очень нехорошее подозрение.


Один из вражеских линкоров надвинулся на нас и занял почти половину главного экрана.

– Что с его двигателями? – напряженно спросил адмирал Нельсон.

Я знал ответ. Знал из своей прошлой жизни, но здесь, в Земной Федерации, с такой технологией люди еще не сталкивались. Вокруг двигательных установок вражеского линкора слабо пульсировало бледное сияние, переливавшееся спектром цветов от фиолетового до зеленого. У нас это называлось «режим суицида». Очередная тупиковая технология, вроде масс-детекторов, которая не прижилась ни в нашем флоте, ни у жаберов, разве что в каких-то узкоспециализированных подразделениях разведки и спецназа. Суть ее состояла в том, чтобы с помощью специального оборудования вывести двигатель в нестабильный режим работы на грани разрушения. Такие режимы считались опасными и реально таковыми являлись. Долго так работать двигатель не мог, за несколько часов он сжигал весь свой ресурс, но главная проблема заключалась не в этом, а в том, что нестабильный режим ежесекундно грозил взрывным разрушением двигателя со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не знаю, чего удалось добиться кваргам, но даже лучшие образцы из моей прошлой жизни взрывались в трех процентах случаев в первый же час работы, а мощность двигателя возрастала не более, чем на двадцать процентов.

– Это очередной козырь из рукава кваргов, – прокомментировал я, – инженеры из моего департамента говорили мне, что такое теоретически возможно, но чревато взрывом двигателя в любой момент, поэтому всерьез такой подход у нас не рассматривался. Кварги, видимо, посчитали иначе.

Словно в подтверждение моих слов один из крейсеров противника распустился огненным цветком, и его отметка исчезла с тактической проекции.

– Через пятнадцать минут наши корабли окажутся в зоне досягаемости главного калибра линкоров противника, – доложил навигатор.

– Плотность вражеской противоторпедной сети восстановлена, – пришел доклад от оператора контроля пространства.

– Невидимкам повторить залп! – приказал я и повернулся к Нельсону и Князеву, – Господин адмирал флота, прошу вас и генерала армии покинуть борт Хвоста Дракона и сменить флагман.

– Не понял, – воззрился на меня Князев, от удивления опередив с ответом командующего флотом.

– Объяснитесь, контр-адмирал, – поддержал Князева адмирал Нельсон.

– У нас пятнадцать минут, господа, – твердо сказал я, глядя в глаза адмиралу, – потом нас сметут. Да, Невидимки изрядно проредят строй противника, но и оставшихся кораблей врага нам хватит с избытком. Я должен был предусмотреть такой поворот событий. Это был мой план и моя ошибка, мне ее и исправлять. Противник не сможет двигаться в таком режиме долго, с каждой минутой вероятность взрыва двигателей растет. Линкоры Хвост Дракона и Санкт-Петербург примут бой с флотом противника под прикрытием торпедного залпа. Их корабли класса Титан отстали, и теперь у нас есть шанс задержать врага на необходимое время, но командующий флотом и начальник генштаба не могут идти с нами. Вы опытные высшие офицеры, господа, и, я уверен, сами это понимаете.

Нельсон молчал долгие тридцать секунд.

– Подготовить к вылету адмиральский бот, – сквозь зубы произнес командующий флотом.

– Но… – начал было Князев, но Нельсон резко обернулся к нему.

– Господин начальник генштаба, – с трудом сдерживая эмоции, прошипел адмирал, – флотом командую я. И вы полетите со мной. Выполнять!





* * *


Удар второй волны торпед вновь проделал в противоторпедной сети кваргов зияющие бреши, но противник не зря строил свои гигантские авианосцы, его резерв зондов-сканеров и истребителей казался неисчерпаемым. Через несколько минут завеса вновь восстановила свою плотность. Еще два крейсера кваргов взорвались, не выдержав запредельного режима полета, но тяжелые корабли противника приближались, готовясь открыть огонь из орудий главного калибра.

– Линкорам Хвост Дракона и Санкт-Петербург начать торможение – отдал я приказ, переводящий мое решение в разряд необратимых, – Невидимкам приготовиться к полному залпу. Первой волной разбить противоторпедную сеть. Вторая волна – торпеды в противозенитном снаряжении. Третья волна – противокорабельные. Операторам торпед получить распределение целей. Залп по моей команде.

– Контр-адмирал, – обратился ко мне капитан Хвоста Дракона ящер Слин-ат, – Москитные силы противника в пределах досягаемости наших орудий.

– Открыть заградительный огонь.

С минуту снаряды наших пушек рвались в гуще вражеского строя, нанося ему, правда, куда меньший ущерб, чем предыдущие торпедные залпы, и, наконец, мне стало ясно, что ждать дальше не имеет смысла.

– Невидимкам полный залп! Линкорам прекратить торможение и приготовиться к открытию огня по тяжелым кораблям и авианосцам противника. Орудиям главного калибра распределить цели. Наш огонь должен быть максимально рассредоточенным. Цель не в уничтожении противника, мы должны лишь его задержать. Режим, в котором движутся корабли кваргов, крайне чувствителен к любым боевым повреждениям, – эту особенность «режима суицида» я помнил из истории мира бригадного генерала Дина, – Мы должны много и часто попадать в разные корабли, тогда их строй развалится. Задача ясна?

– Принято – коротко ответил ящер Слин-ат, чьи понятия о субординации были весьма специфическими.

– Так точно, господин контр-адмирал, – в строгом соответствии с уставом подтвердил получение приказа командир линкора Санкт-Петербург.

Уже несколько потрепанная нашим заградительным огнем противоторпедная завеса москитных сил кваргов получила новый жестокий удар. К сожалению, это были последние наши торпеды с боеголовками, специально предназначенными для уничтожения истребителей и зондов-сканеров, но результат меня вполне устроил. В образовавшиеся проломы в завесе скользнули следующие две волны дрон-торпед. Операторы вели их к заранее намеченным целям в строю тяжелых кораблей противника.

– Линкоры противника в пределах досягаемости, – доложил Слин-ат.

– Открыть огонь главным калибром и начать разгон, нам не стоит без крайней нужды попадать под ответные залпы их кораблей, – приказал я, прекрасно понимая, что долго такой безопасной тактики мы придерживаться не сможем. Через несколько минут разгона мы бы снова догнали наших Невидимок и подставили их под огонь врага, чего ни в коем случае допускать не следовало. Но пара-тройка минут безопасной стрельбы в полигонных условиях у нас все же имелась, и мы ей воспользовались.

Я с мрачным удовлетворением наблюдал, как на тактической проекции один за другим гаснут отметки вражеских крейсеров и линкоров. Каждое попадание наших огромных снарядов сотрясало вражеский корабль от носа до кормы, сбивало настройки режима работы двигателя и чаще всего приводило к его взрыву. Вот только дистанция была практически предельной и точность нашего огня оставляла желать лучшего, поэтому флот кваргов продолжал рваться вперед, невзирая на потери. Все-таки их оставалось еще слишком много. Почти две сотни кораблей сейчас преследовали нашу эскадру, и между ней и флотом кваргов находились только наши два линкора и две волны дрон-торпед, уже почти добравшихся до своих целей.

Авианосцы кваргов выпустили новую порцию истребителей и зондов, но полноценно восстановить завесу они уже не успевали. Все-таки авианесущие корабли были уязвимы и держались позади строя линкоров и крейсеров, а оттуда нужно было еще долететь, что, учитывая запредельное ускорение, с которым шел их флот, оказалось делом небыстрым.

Внезапно сияние вокруг двигателей кораблей противника погасло. Видимо, понимая, что многочисленных попаданий торпед не избежать, командующий флотом врага решил вывести корабли из «режима суицида», иначе потери от взрывов двигателей оказались бы просто запредельными. Скорость разгона вражеского флота резко упала, и наша эскадра получила передышку, вновь начав медленно отрываться от кораблей кваргов.

– Прекратить разгон, – отреагировал я на изменение обстановки.

И в этот момент волна торпед в противозенитном исполнении достигала целей. Разделившиеся боеголовки накрыли корабли врага множеством небольших ракет, калечащих все выносное оборудование и выбивающих зенитные точки на броне линкоров и крейсеров. Но целей все-таки оказалось слишком много, и отбивались они весьма интенсивно, так что на надежное подавление зенитных средств нам рассчитывать не стоило. Ударившие следующей волной торпеды в противокорабельном снаряжении понесли немалые потери, но все равно без повреждений смогли пережить этот удар лишь немногие тяжелые корабли врага.

– В результате торпедного удара противник потерял восемь линкоров и четырнадцать крейсеров, – пришел доклад оператора контроля пространства, – До восьмидесяти процентов оставшихся в строю тяжелых кораблей кваргов получили повреждения различной степени.

А вот теперь все. Козыри наши закончились. Дрон-торпеды остались только на трех подчиненных мне авианосцах, улепетывающих сейчас во все лопатки вместе с остальной нашей эскадрой. Есть, конечно, еще торпеды в ангарах двух моих линкоров, но их мало, и это действительно последний резерв. Но ведь и сами два гибридных линкора тоже кое-что могут, хотя против такой армады долго они, конечно, не протянут.

Гонка возобновилась. Вот только теперь выяснилось, что продолжать гнаться за нашей эскадрой в прежнем темпе могут далеко не все корабли противника. Тем не менее, сто двадцать тяжелых вымпелов и авианосцы вновь окутались сполохами разноцветного сияния и резко ускорились. Время они, тем не менее, потеряли, и теперь им вновь предстояло догонять нашу эскадру, играя в безвыигрышную лотерею с собственными норовящими взорваться двигателями. Но все расчеты показывали, что догонят, причем и часа не пройдет, как их главный калибр сможет вступить в игру.