Всё та же я
Часть 22 из 23 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А-а… Твой парень уехал домой, да?
– Натан, это был полный облом. Он проболел бóльшую часть времени, а потом Агнес меня задержала, хотя и обещала отпустить пораньше, так что у меня практически не осталось времени попрощаться, а потом… между нами случилась размолвка.
Со вздохом выключив звук, Натан похлопал по краю кровати. Я забралась на одеяло, поставила пакет с суши на колени, запачкав, как я обнаружила позже, соевым соусом форменные штаны, и положила голову на плечо Натана.
– Разлука для любви – что ветер для огня, – изрек Натан прописную истину. – Иногда разжигает, но иногда и гасит.
– Все верно.
– Все дело в сексе и вполне естественной ревности…
– Мы оба не ревнивые.
– Да, но ты не сможешь с ним делиться, рассказывая день за днем, что там у тебя происходит. А ведь такие вещи очень важны.
Он протянул мне пиво, я отхлебнула и вернула обратно Натану:
– Мы знали, что придется нелегко. Я хочу сказать, что мы тысячу раз обговаривали это до моего отъезда. Но знаешь, что меня реально достало?
Натан снова оторвал взгляд от экрана:
– Ну давай выкладывай.
– Агнес прекрасно знала, как мне хотелось побыть с Сэмом. Я рассказывала ей об этом. И она сама всю дорогу твердила, что мы должны быть вместе, что нам нельзя расставаться, бла-бла-бла… А потом заставила задержаться буквально до последней минуты.
– Лу, это работа. Работа прежде всего.
– Но она знала, как это важно для меня.
– Возможно.
– И она прикидывалась моей подругой.
Натан поднял бровь:
– Трейноры не были обычными работодателями. Уилл не был обычным работодателем. И Гупники тоже. Эти люди могут вести себя очень мило, но в конечном счете ты должна понимать, что у вас не равноправные отношения, а чисто деловые. – Натан глотнул пива. – Знаешь, что случилось с последней секретаршей Гупников? Агнес сказала своему старику, что его секретарша треплется за ее спиной, выбалтывая секреты. И они дали ей пинка под зад. После двадцати двух лет службы. Пинка под зад.
– А она и вправду?..
– Что вправду?
– Выбалтывала секреты?
– Не знаю. В сущности, не в этом дело, да?
Мне не хотелось спорить с Натаном, а объяснять, почему у нас с Агнес совсем другие отношения, означало бы предать Агнес. И я промолчала.
Натан вроде собрался было что-то сказать, но передумал.
– Ну что?
– Послушай, нельзя иметь все сразу.
– Ты это о чем?
– У тебя реально крутая работа, ведь так? Словом, сегодня ты, может, с этим и не согласишься, но ты живешь в крутом доме в самом центре Нью-Йорка, у тебя хорошая зарплата и приличный работодатель. Ты бываешь в разных крутых местах, и время от времени тебе даже кое-что перепадает. Они купили тебе бальное платье почти за три тысячи долларов, так? А я пару месяцев назад летал с мистером Гупником на Багамы. Пятизвездочный отель, номер с видом на океан, ну и вообще. И все это за пару часов работы в день. Так что нам еще крупно повезло. Но в долгосрочной перспективе это может стоить тебе отношений с кем-то, чья жизнь в корне отличается от твоей, причем за миллион миль от тебя. Но это твой выбор, а за все хорошее приходится расплачиваться. – (Я вытаращилась на Натана.) – Мне кажется, ты должна реально смотреть на вещи.
– Можно подумать, мне от этого легче!
– Ну, я просто говорю тебе правду. И вообще, все не так плохо. Я слышал, ты здорово проявила себя с тем рисунком для Агнес. Мистер Гупник сказал, что ты его впечатлила.
– Им на самом деле понравилось? – Я не смогла скрыть довольной улыбки.
– А то! Я серьезно. Они в восторге. Она сразит всех этих благотворительниц наповал.
Я прислонилась к Натану, и он снова прибавил звук телевизора.
– Спасибо, Натан. – Я открыла суши. – Ты настоящий друг.
Он едва заметно поморщился:
– Ага. Но вот эта твоя рыба… Как насчет того, чтобы поесть в своей комнате?
Я закрыла коробку. Он был прав. Нельзя иметь все сразу.
Глава 10
Кому: MrandMrsBernardClark@yahoo.com
От кого: BusyBee@gmail.com
Мама, привет!
Прости, что не сразу ответила. Куча дел! Ни секунды свободной!
Я рада, что тебе понравились фотки. Да, ковры из стопроцентной шерсти, некоторые из шелка, дерево определенно не шпон, и я спросила Иларию: они отдают шторы в химчистку раз в год, когда уезжают на месяц в Хэмптонс. Уборщики работают очень тщательно, но Илария каждый день сама моет пол в кухне, потому что не доверяет им.
Да, у миссис Гупник есть душевая кабина и туалет в гардеробной комнате. Она обожает свою гардеробную комнату и проводит там кучу времени, разговаривая по телефону со своей мамойв Польше. Я не успела сосчитать, по твоей просьбе, сколькоу нее туфель, но, на вскидку, не меньше ста пар. Она хранит обувь в коробках с фотографиями, чтобы знать, где какие туфли. Когда она покупает новую пару, я должна сразу ее сфоткать. У нее для этого даже есть специальная камера!
Я рада, что художественные курсы тебе нравятся, даи совершенствование коммуникационных навыков для семейных пар тоже звучит грандиозно, но ты должна объяснить папе, что это не имеет никакого отношения к вашим постельным делам. На этой неделе он уже прислал мне три имейла с вопросом: можно ли прикинуться, будто у него шумы в сердце?
Мне жаль, что дедуле опять нездоровится. А он по-прежнему прячет под столом свои овощи? Ты уверена, что должна бросить вечерние занятия? Ужасно досадно!
Ладно, нужно бежать. Меня вызывает Агнес. Я сообщу тебе насчет Рождества. Но не волнуйся, я обязательно приеду.
Люблю тебя.
Луиза. xxx
P. S. Нет, я больше не видела Роберта Де Ниро, но если я его действительно встречу, то непременно скажу, что он тебе очень понравился в фильме «Миссия».
P. P. S. Нет, в Анголу я вообще не ездила, честное слово, и уж точно не нуждаюсь в срочных денежных переводах. Тебя банально пытаются развести. Так что не вздумай отвечатьна эти имейлы.
Я не специалист по депрессиям. После смерти Уилла я и в своей-то толком не разобралась. А потому не могла понять резкой смены настроений Агнес. Мамины подруги, страдавшие от депрессии – а таких оказалось до ужаса много, – были пришиблены жизнью и пробивались сквозь туман серых безрадостных будней, не надеясь на внезапное счастье. И впереди им точно ничего не светило. По городу они ходили, понуро опустив плечи и скорбно поджав губы, буквально каждой порой источая уныние.
Но Агнес, изменчивая, как апрельская погода, была совсем другой: то шумной и болтливой, то слезливой и раздражительной. Она объяснила мне, что чувствует себя очень одинокой, что все ее осуждают и у нее нет друзей. Но это не вполне укладывалось в общую схему. Потому что чем ближе я узнавала ее, тем отчетливее понимала: она отнюдь не боится этих женщин, а, наоборот, глухо их ненавидит. Она бесилась из-за несправедливого к себе отношения, вымещая злость на мистере Гупнике; жестоко передразнивала соперниц у него за спиной и тихо костерила на чем свет стоит первую миссис Гупник или Иларию, с ее гнусными происками. Агнес была подвижной и изменчивой, как ртуть, языком яростного пламени, она бормотала сквозь зубы по-польски cipa, или debil, или dziwka. В свободное время я прогуглила эти слова, после чего у меня даже порозовели уши.
А потом, ни с того ни с сего, она резко менялась: исчезала в своей комнате и лила тихие слезы, а после звонка в Польшу ее лицо становилось напряженным, окаменевшим. Грустное настроение, как правило, проявлялось в виде мигрени, в которую я не слишком верила.
Я обсудила это с Триной в кофейне с бесплатным WiFi, которую обнаружила еще в свое первое утро в Нью-Йорке. Мы пользовались FaceTime Audio. Я предпочитала именно эту программу, поскольку она позволяла нам не видеть друг друга во время разговора: меня отвлекали мой огромный нос на экране или посторонние на заднем плане. А еще не слишком хотелось, чтобы Трина видела, какого размера кекс с маслом я в данный момент уплетаю.
– Возможно, у нее биполярное расстройство, – заявила Трина.
– Ага. Я посмотрела в Интернете, но симптомы другие. Собственно, у нее нет маниакального психоза, она просто… слишком энергичная.
– Лу, не уверена, что симптомы депрессии настолько универсальны, – ответила Трина. – А кроме того, в Америке у всех что-то не в порядке, верно? А иначе зачем им тогда принимать столько таблеток?
– Ну да, в отличие от Англии, где мама в таких случаях предлагает прогуляться по холодку.
– Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, – хихикнула Трина.
– И разгладить хмурые морщины на лбу.
– А еще хорошенько накрасить губы помадой. Лицо сразу прояснится. Вот так-то. И на кой черт нужны все эти дурацкие лекарства?!
После моего отъезда наши отношения с Триной резко изменились. Мы перезванивались по крайней мере раз в неделю, и впервые в жизни она перестала постоянно меня подкалывать. Она искренне интересовалась моей жизнью, расспрашивала о работе, о местах, где я бывала, о людях, с которыми встречалась. А когда я нуждалась в ее совете, она всегда давала взвешенный ответ, не обзывая при этом умственно отсталой и не интересуясь, знаю ли я, для чего существует «Гугл».
Ей кое-кто понравился, призналась она мне две недели назад. Они сходили в хипстерский бар в Шордиче, затем – в интерактивное кино в Клэптоне, после чего у Трины несколько дней голова шла кругом. Трина с головокружением – это было нечто из области фантастики.
– А какой он из себя? Уж теперь-то ты можешь сказать?
– Нет, я пока не собираюсь никому ничего рассказывать. Боюсь сглазить. Потому что каждый раз, как я начинаю рассказывать о своих ухажерах, у меня потом все идет наперекосяк.
– И даже мне?
– По крайней мере, не сейчас. Это… Ну, так или иначе, я счастлива.
– О-о… Теперь я понимаю, почему ты вдруг стала такой милой.
– Натан, это был полный облом. Он проболел бóльшую часть времени, а потом Агнес меня задержала, хотя и обещала отпустить пораньше, так что у меня практически не осталось времени попрощаться, а потом… между нами случилась размолвка.
Со вздохом выключив звук, Натан похлопал по краю кровати. Я забралась на одеяло, поставила пакет с суши на колени, запачкав, как я обнаружила позже, соевым соусом форменные штаны, и положила голову на плечо Натана.
– Разлука для любви – что ветер для огня, – изрек Натан прописную истину. – Иногда разжигает, но иногда и гасит.
– Все верно.
– Все дело в сексе и вполне естественной ревности…
– Мы оба не ревнивые.
– Да, но ты не сможешь с ним делиться, рассказывая день за днем, что там у тебя происходит. А ведь такие вещи очень важны.
Он протянул мне пиво, я отхлебнула и вернула обратно Натану:
– Мы знали, что придется нелегко. Я хочу сказать, что мы тысячу раз обговаривали это до моего отъезда. Но знаешь, что меня реально достало?
Натан снова оторвал взгляд от экрана:
– Ну давай выкладывай.
– Агнес прекрасно знала, как мне хотелось побыть с Сэмом. Я рассказывала ей об этом. И она сама всю дорогу твердила, что мы должны быть вместе, что нам нельзя расставаться, бла-бла-бла… А потом заставила задержаться буквально до последней минуты.
– Лу, это работа. Работа прежде всего.
– Но она знала, как это важно для меня.
– Возможно.
– И она прикидывалась моей подругой.
Натан поднял бровь:
– Трейноры не были обычными работодателями. Уилл не был обычным работодателем. И Гупники тоже. Эти люди могут вести себя очень мило, но в конечном счете ты должна понимать, что у вас не равноправные отношения, а чисто деловые. – Натан глотнул пива. – Знаешь, что случилось с последней секретаршей Гупников? Агнес сказала своему старику, что его секретарша треплется за ее спиной, выбалтывая секреты. И они дали ей пинка под зад. После двадцати двух лет службы. Пинка под зад.
– А она и вправду?..
– Что вправду?
– Выбалтывала секреты?
– Не знаю. В сущности, не в этом дело, да?
Мне не хотелось спорить с Натаном, а объяснять, почему у нас с Агнес совсем другие отношения, означало бы предать Агнес. И я промолчала.
Натан вроде собрался было что-то сказать, но передумал.
– Ну что?
– Послушай, нельзя иметь все сразу.
– Ты это о чем?
– У тебя реально крутая работа, ведь так? Словом, сегодня ты, может, с этим и не согласишься, но ты живешь в крутом доме в самом центре Нью-Йорка, у тебя хорошая зарплата и приличный работодатель. Ты бываешь в разных крутых местах, и время от времени тебе даже кое-что перепадает. Они купили тебе бальное платье почти за три тысячи долларов, так? А я пару месяцев назад летал с мистером Гупником на Багамы. Пятизвездочный отель, номер с видом на океан, ну и вообще. И все это за пару часов работы в день. Так что нам еще крупно повезло. Но в долгосрочной перспективе это может стоить тебе отношений с кем-то, чья жизнь в корне отличается от твоей, причем за миллион миль от тебя. Но это твой выбор, а за все хорошее приходится расплачиваться. – (Я вытаращилась на Натана.) – Мне кажется, ты должна реально смотреть на вещи.
– Можно подумать, мне от этого легче!
– Ну, я просто говорю тебе правду. И вообще, все не так плохо. Я слышал, ты здорово проявила себя с тем рисунком для Агнес. Мистер Гупник сказал, что ты его впечатлила.
– Им на самом деле понравилось? – Я не смогла скрыть довольной улыбки.
– А то! Я серьезно. Они в восторге. Она сразит всех этих благотворительниц наповал.
Я прислонилась к Натану, и он снова прибавил звук телевизора.
– Спасибо, Натан. – Я открыла суши. – Ты настоящий друг.
Он едва заметно поморщился:
– Ага. Но вот эта твоя рыба… Как насчет того, чтобы поесть в своей комнате?
Я закрыла коробку. Он был прав. Нельзя иметь все сразу.
Глава 10
Кому: MrandMrsBernardClark@yahoo.com
От кого: BusyBee@gmail.com
Мама, привет!
Прости, что не сразу ответила. Куча дел! Ни секунды свободной!
Я рада, что тебе понравились фотки. Да, ковры из стопроцентной шерсти, некоторые из шелка, дерево определенно не шпон, и я спросила Иларию: они отдают шторы в химчистку раз в год, когда уезжают на месяц в Хэмптонс. Уборщики работают очень тщательно, но Илария каждый день сама моет пол в кухне, потому что не доверяет им.
Да, у миссис Гупник есть душевая кабина и туалет в гардеробной комнате. Она обожает свою гардеробную комнату и проводит там кучу времени, разговаривая по телефону со своей мамойв Польше. Я не успела сосчитать, по твоей просьбе, сколькоу нее туфель, но, на вскидку, не меньше ста пар. Она хранит обувь в коробках с фотографиями, чтобы знать, где какие туфли. Когда она покупает новую пару, я должна сразу ее сфоткать. У нее для этого даже есть специальная камера!
Я рада, что художественные курсы тебе нравятся, даи совершенствование коммуникационных навыков для семейных пар тоже звучит грандиозно, но ты должна объяснить папе, что это не имеет никакого отношения к вашим постельным делам. На этой неделе он уже прислал мне три имейла с вопросом: можно ли прикинуться, будто у него шумы в сердце?
Мне жаль, что дедуле опять нездоровится. А он по-прежнему прячет под столом свои овощи? Ты уверена, что должна бросить вечерние занятия? Ужасно досадно!
Ладно, нужно бежать. Меня вызывает Агнес. Я сообщу тебе насчет Рождества. Но не волнуйся, я обязательно приеду.
Люблю тебя.
Луиза. xxx
P. S. Нет, я больше не видела Роберта Де Ниро, но если я его действительно встречу, то непременно скажу, что он тебе очень понравился в фильме «Миссия».
P. P. S. Нет, в Анголу я вообще не ездила, честное слово, и уж точно не нуждаюсь в срочных денежных переводах. Тебя банально пытаются развести. Так что не вздумай отвечатьна эти имейлы.
Я не специалист по депрессиям. После смерти Уилла я и в своей-то толком не разобралась. А потому не могла понять резкой смены настроений Агнес. Мамины подруги, страдавшие от депрессии – а таких оказалось до ужаса много, – были пришиблены жизнью и пробивались сквозь туман серых безрадостных будней, не надеясь на внезапное счастье. И впереди им точно ничего не светило. По городу они ходили, понуро опустив плечи и скорбно поджав губы, буквально каждой порой источая уныние.
Но Агнес, изменчивая, как апрельская погода, была совсем другой: то шумной и болтливой, то слезливой и раздражительной. Она объяснила мне, что чувствует себя очень одинокой, что все ее осуждают и у нее нет друзей. Но это не вполне укладывалось в общую схему. Потому что чем ближе я узнавала ее, тем отчетливее понимала: она отнюдь не боится этих женщин, а, наоборот, глухо их ненавидит. Она бесилась из-за несправедливого к себе отношения, вымещая злость на мистере Гупнике; жестоко передразнивала соперниц у него за спиной и тихо костерила на чем свет стоит первую миссис Гупник или Иларию, с ее гнусными происками. Агнес была подвижной и изменчивой, как ртуть, языком яростного пламени, она бормотала сквозь зубы по-польски cipa, или debil, или dziwka. В свободное время я прогуглила эти слова, после чего у меня даже порозовели уши.
А потом, ни с того ни с сего, она резко менялась: исчезала в своей комнате и лила тихие слезы, а после звонка в Польшу ее лицо становилось напряженным, окаменевшим. Грустное настроение, как правило, проявлялось в виде мигрени, в которую я не слишком верила.
Я обсудила это с Триной в кофейне с бесплатным WiFi, которую обнаружила еще в свое первое утро в Нью-Йорке. Мы пользовались FaceTime Audio. Я предпочитала именно эту программу, поскольку она позволяла нам не видеть друг друга во время разговора: меня отвлекали мой огромный нос на экране или посторонние на заднем плане. А еще не слишком хотелось, чтобы Трина видела, какого размера кекс с маслом я в данный момент уплетаю.
– Возможно, у нее биполярное расстройство, – заявила Трина.
– Ага. Я посмотрела в Интернете, но симптомы другие. Собственно, у нее нет маниакального психоза, она просто… слишком энергичная.
– Лу, не уверена, что симптомы депрессии настолько универсальны, – ответила Трина. – А кроме того, в Америке у всех что-то не в порядке, верно? А иначе зачем им тогда принимать столько таблеток?
– Ну да, в отличие от Англии, где мама в таких случаях предлагает прогуляться по холодку.
– Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, – хихикнула Трина.
– И разгладить хмурые морщины на лбу.
– А еще хорошенько накрасить губы помадой. Лицо сразу прояснится. Вот так-то. И на кой черт нужны все эти дурацкие лекарства?!
После моего отъезда наши отношения с Триной резко изменились. Мы перезванивались по крайней мере раз в неделю, и впервые в жизни она перестала постоянно меня подкалывать. Она искренне интересовалась моей жизнью, расспрашивала о работе, о местах, где я бывала, о людях, с которыми встречалась. А когда я нуждалась в ее совете, она всегда давала взвешенный ответ, не обзывая при этом умственно отсталой и не интересуясь, знаю ли я, для чего существует «Гугл».
Ей кое-кто понравился, призналась она мне две недели назад. Они сходили в хипстерский бар в Шордиче, затем – в интерактивное кино в Клэптоне, после чего у Трины несколько дней голова шла кругом. Трина с головокружением – это было нечто из области фантастики.
– А какой он из себя? Уж теперь-то ты можешь сказать?
– Нет, я пока не собираюсь никому ничего рассказывать. Боюсь сглазить. Потому что каждый раз, как я начинаю рассказывать о своих ухажерах, у меня потом все идет наперекосяк.
– И даже мне?
– По крайней мере, не сейчас. Это… Ну, так или иначе, я счастлива.
– О-о… Теперь я понимаю, почему ты вдруг стала такой милой.