Всего один взгляд. Невиновный

— Здесь не всё, — ответила Лорен. — Лишь те страницы, которые заинтересовали Макса Дэрроу. Мне кажется, ему удалось узнать правду. О том, что Кэндес Поттер вовсе не убили десять лет назад. Очевидно, тут прослеживается связь с тем фактом, что настоящая жертва страдала AIS.

— К чему Дэрроу понадобилось проверять это сейчас? По прошествии десяти лет?

— Не знаю. Но нам надо поговорить с Оливией Хантер.

Адам Йейтс кивнул, пытаясь осмыслить услышанное. Подобные сведения переварить было трудно. Оливия Хантер оказалась стриптизершей Кэндес Поттер. Кэнди Кейн. И она была там в ту ночь, несомненно.

Вероятно, кассета сейчас у Оливии Хантер.

А это означает, что Лорен Мьюз надо отстранить от расследования. Прямо сейчас.

Йейтс снова заглянул в отчет о вскрытии. Мьюз вела машину. Рост, вес и цвет волос совпадают, и теперь истина казалась очевидной. Настоящей жертвой была Кассандра Мидоуз. Она была мертва все это время. И ему следовало догадаться об этом. Сбежать, бесследно раствориться — у нее просто не хватило бы ума для этого.

Лен Фридман был прав, когда говорил о воровском кодексе чести. И он, Йейтс, рассчитывал как раз на это, что было верхом глупости. Для людей, задействованных в подобном бизнесе, на первом месте всегда прибыль, а не честь. Стоит завоевать репутацию болтуна, и ты тут же теряешь клиентуру. Все очень просто. Клайд Рэнгор и Эмма Лимей нашли способ заработать еще больше денег. А следовательно, воровской кодекс чести — пустой звук. И брать его в расчет не стоит.

Йейтс не часто этим занимался, но уже много лет обманывал Бесс, не считая это чем-то из ряда вон выходящим. Он даже не пытался оправдаться расхожим выражением: «Секс — одно, а любовь — другое». У них с Бесс был прекрасный секс. Даже после долгих лет совместной жизни. Однако мужчине всегда нужно больше. Да хотя бы заглянуть в исторические книги — так было всегда. Ни один из великих людей не был моногамен. Все просто и сложно одновременно.

Ничего плохого в этом нет. Ведь жены вряд ли сильно расстраиваются, если мужья время от времени смотрят порно. Разве это преступление? Повод для развода? Предательство?

Конечно нет.

Снять проститутку — по сути то же самое. Мужчина может использовать в качестве внешнего стимула что угодно. О чем тут говорить! Многие жены это понимают. Может быть, Йейтс даже сумел бы объяснить это Бесс.

Если бы дело было только в этом.

Рэнгор и Лимей — да чтобы они в аду сгорели!

Десять лет Йейтс искал Рэнгора, Лимей, Кассандру и эту проклятую кассету. И вот теперь такой поворот. По крайней мере двое из них мертвы. И внезапно в этом оказалась замешана Кэндес Поттер.

Что ей известно?

Йейтс откашлялся и взглянул на Лорен Мьюз. Первый шаг — отстранить ее от дела. Но как?

— Вы вроде говорили, что знаете Мэтта Хантера?

— Да.

— Тогда вам нельзя допрашивать его жену.

Лорен нахмурилась:

— Потому что мы с ним знакомы?

— Да.

— Мы вместе учились в начальной школе, Адам. Последний раз я разговаривала с ним в десятилетнем возрасте.

— И все же. Прослеживается связь.

— И что с того?

— Этим может воспользоваться сторона защиты.

— Как?

Йейтс покачал головой.

— Что?

— Вы, похоже, хороший детектив, Мьюз. Но порой ваша наивность просто поразительна.

Лорен крепче вцепилась в рулевое колесо. Йейтс понимал, что его слова задели ее.

— Возвращайтесь-ка вы к себе в контору, — сказал он. — Этой частью расследования займемся мы с Кэлом.

— С Кэлом? Это тот громила, которого мы видели утром у Джоан Терстон?

— Он чертовски хороший агент.

— Не сомневаюсь.

Они умолкли. Лорен пыталась придумать какой-нибудь выход из ситуации. Йейтс выжидал: он знал, как будет действовать дальше.


— Давайте поступим так, — произнесла Лорен. — Я отвезу вас к дому Хантера, а сама побуду в машине, на тот случай…

— Нет.

— Но я бы хотела…

— Хотела? — резко оборвал ее Йейтс. — Вы отдаете себе отчет, с кем разговариваете, инспектор Мьюз?

Она обиженно умолкла.

— Теперь это федеральное расследование, ведь все нити ведут по большей части в Неваду. Это дело выходит за границы штата. Вы же служите в окружной прокуратуре. Это, надеюсь, понятно? Есть округ, есть штат, затем уже федеральная территория. Если желаете, могу продемонстрировать с помощью диаграммы. Вы не имеете полномочий отдавать здесь приказы. Я их отдаю. Возвращайтесь к себе в прокуратуру, а я, если, конечно, сочту нужным, буду держать вас в курсе расследования. Это ясно?

Лорен с трудом сдерживала гнев.

— Но без меня вы бы не узнали, что Оливия Хантер — Кэндес Поттер.

— О, теперь понимаю. Так вот в чем загвоздка, Мьюз. Ваше эго… Хотите прославиться? Что ж, вам отдадут должное, не беспокойтесь. Могу поместить золотую звезду против вашего имени на Доске почета. Если вас устроит.

— Я не то имела в виду.

— А мне показалось, именно это. Наивна и стремится к славе. Весьма выигрышная комбинация.

— Это несправедливо.

— Несправедливо? — Йейтс засмеялся. — Вы шутите? Вам сколько лет, Мьюз? Двенадцать? Это федеральное расследование убийства и рэкета, а вас больше всего беспокоит, справедлив ли я по отношению к следователю всего лишь окружной прокуратуры? Немедленно доставьте меня в прокуратуру, и если хотите участвовать в расследовании, будете собирать материал по той, второй шлюхе. По чернокожей, с которой она делила комнату.

— Кимми Дейл.

— Да. Выясните, где она находится в настоящее время, чем занимается, какова ее история, — словом, все, что можно. Но беседовать с ней не надо, не поговорив предварительно со мной. Если не желаете этим заниматься, я отстраню вас от дела. Ясно?

— Да, — сквозь зубы процедила Лорен.

Он знал, что она это проглотит. Лорен хочет остаться в деле, она готова выполнять любую черную работу, в надежде, что удастся зацепиться и попасть в центр событий. Она очень толковый детектив, этого у нее не отнимешь. И он, Йейтс, постарается перетянуть ее из этой глуши к себе, когда все закончится. Он сумеет польстить ей, воздать должное. А потом… Лорен сообразительная, ей хватит ума не влезать в детали.

По крайней мере, Йейтс на это надеялся.

Потому что те, кто теперь мертв, вовсе не были невиновны, они пытались причинить ему вред. Лорен Мьюз — иное дело. Он действительно не хотел, чтобы она пострадала. Однако Йейтс чтил старую мудрость: если уж выбирать жертву, то лучше «они», чем «мы». Так было и будет всегда.

Лорен Мьюз затормозила на стоянке перед зданием прокуратуры и вышла из машины, не произнеся ни слова. Оставшись один, Йейтс позвонил Кэлу Доллинджеру, единственному человеку, которому можно доверить такого рода информацию. И быстро, не вдаваясь в детали, объяснил, что ему нужно.

В памяти Адама возникла мучительная картина: больничная палата, огромная постель, где лежит больной менингитом Сэм. Йейтс сказал Лорен не всю правду. Тогда Кэл тоже остался в больнице. Отказался уходить. Самый старый друг Адама, он притащил откуда-то жесткий металлический стул, поставил его у двери в палату Сэма и просидел так целых три дня, не произнеся ни слова. На тот случай, если его другу Адаму вдруг что-нибудь понадобится.

— Хочешь, чтобы я ехал один? — спросил Кэл.

— Нет. Встретимся у дома Хантеров, — ответил Йейтс. Его голос потеплел. — Заберем кассету, и делу конец.





Глава 48




Оливия Хантер держалась как могла, пока не приехал Середняк и не вырвал ее из лап детектива Лэнса Баннера. Она вернулась домой, и у нее сдали нервы. Оливия сидела и тихо плакала. Слезы градом катились по щекам. Она никак не могла унять их. Оливия до конца не понимала, почему плачет: от радости, облегчения, страха. Она только знала, что пытаться остановить их было бы пустой тратой времени.

Надо что-то делать.

Ее чемодан остался в отеле «Говард Джонсон». Что ж, она возьмет другой. Лучше хоть чем-то заняться, чем просто сидеть и ждать. Полиция наверняка вернется. Они захотят получить ответы.

Надо ехать в Рино прямо сейчас.

А слезы продолжали бежать по щекам, и это было совсем не похоже на Оливию. Наверное, просто под давлением обстоятельств. Она устала, физически и морально. Во-первых, беременность. Во-вторых, беспокойство о судьбе дочери. И главное: после всех этих лет она наконец рассказала всю правду о своем прошлом Мэтту.

Оливия нарушила договор. Сделала это, откликнувшись на объявление в Интернете. Более того, теперь на ней лежит вина за смерть Эммы Лимей. Пусть Эмма немало грешила в этой жизни, причинила боль многим людям. Но Оливия знала, что Эмма отчаянно пыталась искупить свои грехи, искренне раскаивалась последние несколько лет. Как поступят с ней на Небесах, куда отправят — Оливия не могла знать. Но она считала, что если кто и заслуживает у Господа снисхождения, так это Эмма Лимей.

Лишь одного не могла пережить Оливия, и потому, наверное, слезы градом катились по лицу. Не могла пережить выражения, которое появилось на лице Мэтта после того, как она рассказала ему всю правду.

Она ожидала иного.

Он огорчился, это понятно. Иначе просто быть не могло. Со дня их первой встречи в Лас-Вегасе Оливия полюбила взгляд, которым он смотрел на нее. Мэтт смотрел на нее так, словно Господь Бог никогда не создавал ничего более прекрасного и совершенного, более… чистого. Естественно, Оливия ожидала, что этот взгляд изменится или потускнеет, стоит ему узнать всю правду. Взгляд его светло-голубых глаз станет суровым, холодным и осуждающим.

Но ничего подобного не произошло.