Всего один взгляд. Невиновный
Часть 147 из 175 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я никогда не ношу при себе фотографий.
— Почему?
Йейтс поерзал на стуле. Лорен искоса взглянула на него. Его поза вдруг стала напряженной.
— Примерно шесть лет назад, — начал он, — у меня стащили бумажник. Понимаю, как это глупо. Я начальник отделения ФБР и оказался таким растяпой, что меня обчистил жалкий карманник. Поделом. Я тогда просто взбесился. Нет, не из-за денег или кредитных карт. Но я постоянно представлял, как какой-то ублюдок разглядывает снимки моих детей. Моих детей! Скорее всего, он забрал деньги, а бумажник выбросил в канаву. А если нет? Допустим, он оставил себе эти фотографии. Просто так, ради забавы. Может, он… ну, я не знаю, смотрит на эти фото с вожделением? Гладит пальцем лица моих детей, воображает, что ласкает их?
Лорен нахмурилась:
— И хвастается ими на разных вечеринках.
Йейтс невесело усмехнулся:
— В общем, с тех пор я никогда не ношу при себе снимки моих близких.
С Нортфилд-авеню они свернули к Уэст-Оринджу. Этот городок старел красиво. В большинстве случаев окраины городов выглядят как-то фальшиво, как лысина с недавно пересаженными волосами. В Уэст-Ориндже повсюду виднелись широкие зеленые лужайки, стены домов увивал плющ. Деревья высокие, с толстыми стволами. И дома не напоминали безликие коробки. Здесь были особнячки в стиле «тюдор», в средиземноморском стиле, в стиле кейп-код. Все они смотрелись немного старомодно, находились не в лучшем состоянии, однако в целом улицы были уютными и красивыми.
На подъездной дорожке стоял мотоцикл с коляской. Лорен притормозила позади него. Они с Йейтсом вышли из машины. Кто-то установил во дворе оградительную сетку для игры в бейсбол. Две бейсбольные перчатки, свернувшиеся как эмбрионы, валялись на траве.
— Ваш информатор живет здесь? — спросил Йейтс.
— Как я уже говорила, трудно представить, — улыбнулась Лорен.
Он пожал плечами.
Дверь отворила женщина, словно сошедшая со страниц каталога «Сьюзи-хозяйка»[55]. Клетчатый фартук и улыбка, которая у Лорен всегда ассоциировалась с религиозной фанатичностью.
— Лен внизу, в мастерской, — сказала она.
— Спасибо.
— Кофе не желаете?
— Нет, спасибо.
— Мам!
В комнату ворвался мальчик лет десяти.
— У нас гости, Кевин.
Кевин улыбнулся так же, как его мать.
— Я Кевин Фридман, — произнес он, протянул руку и встретился с Лорен взглядом. Рукопожатие было крепким. Затем он обернулся к Йейтсу, тот смотрел удивленно. И ему тоже пожал руку и представился.
— Очень рад познакомиться, — проговорил Кевин. — Мы с мамой печем банановый хлеб. Не желаете попробовать?
— Может быть, позже, — ответила Лорен. — Мы… э-э…
— Он там, внизу, — сказала «Сьюзи-хозяйка».
— Да, да, спасибо.
Они открыли дверь в подвал.
— Что за чудо они сотворили с этим мальчишкой? — изумленно пробормотал Йейтс. — Своих ребят я не смог научить здороваться даже со мной, не говоря уже о незнакомых.
Лорен хмыкнула.
— Мистер Фридман? — окликнула она.
Навстречу им шагнул мужчина. За то время, что они с Лорен не виделись, волосы у Фридмана поседели. Он был в светло-голубом вязаном блейзере на пуговицах и брюках цвета хаки.
— Рад видеть вас снова, инспектор Мьюз.
— Взаимно.
— Это ваш друг?
— Специальный агент ФБР из Лас-Вегаса Адам Йейтс.
Едва Фридман услышал, откуда «друг» Лорен, как его глаза загорелись.
— Вегас! Ну что ж, добро пожаловать. Проходите, присаживайтесь. Чем я могу вам помочь?
Он отпер ключом дверь. Внутри было настоящее царство стриптиза. Стены сплошь увешаны фотографиями. Кругом горы каких-то бумаг и документов. В рамочках кружевные трусики и бюстгальтеры. Боа и веера из пышных перьев. Старые афиши, одна из них возвещала о выступлении Лили Сент-Сир и ее танце в ванной с пузырьками пены. Другая зазывала полюбоваться некой Дикси Эванс, этой Мэрилин Монро бурлеска, выступавшей в театре Мински-Адамса в Ньюарке. Лорен с Йейтсом буквально онемели на несколько секунд и лишь озирались по сторонам.
— А знаете, что это такое? — воскликнул Фридман и указал на огромный веер из длинных и пышных перьев, который он держал, как в музее, в стеклянном кубе.
— Веер? — спросила Лорен.
Фридман расхохотался:
— Если бы! Назвать этот предмет просто веером — все равно что назвать Декларацию независимости куском пергамента. Нет, этим веером обмахивалась сама великая Салли Рэнд в клубе «Парамаунт» в тысяча девятьсот тридцать втором году.
Фридман ждал от гостей соответствующей реакции, однако ее не последовало.
— Салли Рэнд придумала танец с веером. Исполнила его в фильме «Болеро», который вышел в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Он из настоящих страусовых перьев. Можете представить? А этот хлыст видите? Им пользовалась Бетти Пейдж. Ее называли Королевой Рабства.
— Мама, что ли, так назвала? — пошутила Лорен.
Фридман насупился, явно разочарованный. Лорен сделала виноватый жест. Фридман вздохнул и направился к столу с компьютером.
— Значит, насколько я понял, речь идет об исполнительнице эротического танца из Вегаса?
— Да, вероятно, — кивнула Лорен.
Информатор уселся за компьютер и что-то напечатал.
— Имя и фамилию знаете?
— Кэндес Поттер.
Его рука замерла над клавиатурой.
— Жертва убийства?
— Да.
— Но она погибла десять лет назад.
— Да, мы знаем.
— Многие считают, что ее убил Клайд Рэнгор, — сказал Фридман. — У него и его подружки Эммы Лимей был настоящий дар откапывать таланты. Они вдвоем заправляли несколькими недорогими клубами для джентльменов, где выступали очень неплохие танцовщицы.
Лорен покосилась на Йейтса. Тот покачал головой — то ли удивленно, то ли выказывая отвращение. От внимания Фридмана это тоже не укрылось.
— Что ж, некоторые ребята предпочитают «НАСКАР»[56], — пожав плечами, заметил Фридман.
— М-да, пустая трата времени, — сказала Лорен. — Но ближе к делу. Что еще?
— О Клайде Рэнгоре и Эмме Лимей ходили страшные слухи.
— О том, что они плохо обращались с девушками?
— Да, но не только это. Они были связаны с мафией. Увы, но в таком бизнесе это, к сожалению, явление распространенное, что является позорным пятном на его эстетической составляющей, вы согласны?
— Угу, — пробормотала Лорен.
— Но даже у воров существует свой кодекс чести. Эта же парочка, похоже, нарушила его.
— Как?
— Видели новые рекламные ролики о Лас-Вегасе?
— Вряд ли.
— Ну, где говорится: «То, что происходит в Вегасе, в Вегасе и остается»?
— Да, — произнесла Лорен. — Теперь вспомнила. Видела, точно.
— Так вот, клубы джентльменов возвели этот девиз в главный принцип. Никогда и ничего не рассказывать о том, что там происходит.
— А Рэнгор с Лимей рассказывали?
Фридман помрачнел:
— Хуже того. Я…
— Почему?
Йейтс поерзал на стуле. Лорен искоса взглянула на него. Его поза вдруг стала напряженной.
— Примерно шесть лет назад, — начал он, — у меня стащили бумажник. Понимаю, как это глупо. Я начальник отделения ФБР и оказался таким растяпой, что меня обчистил жалкий карманник. Поделом. Я тогда просто взбесился. Нет, не из-за денег или кредитных карт. Но я постоянно представлял, как какой-то ублюдок разглядывает снимки моих детей. Моих детей! Скорее всего, он забрал деньги, а бумажник выбросил в канаву. А если нет? Допустим, он оставил себе эти фотографии. Просто так, ради забавы. Может, он… ну, я не знаю, смотрит на эти фото с вожделением? Гладит пальцем лица моих детей, воображает, что ласкает их?
Лорен нахмурилась:
— И хвастается ими на разных вечеринках.
Йейтс невесело усмехнулся:
— В общем, с тех пор я никогда не ношу при себе снимки моих близких.
С Нортфилд-авеню они свернули к Уэст-Оринджу. Этот городок старел красиво. В большинстве случаев окраины городов выглядят как-то фальшиво, как лысина с недавно пересаженными волосами. В Уэст-Ориндже повсюду виднелись широкие зеленые лужайки, стены домов увивал плющ. Деревья высокие, с толстыми стволами. И дома не напоминали безликие коробки. Здесь были особнячки в стиле «тюдор», в средиземноморском стиле, в стиле кейп-код. Все они смотрелись немного старомодно, находились не в лучшем состоянии, однако в целом улицы были уютными и красивыми.
На подъездной дорожке стоял мотоцикл с коляской. Лорен притормозила позади него. Они с Йейтсом вышли из машины. Кто-то установил во дворе оградительную сетку для игры в бейсбол. Две бейсбольные перчатки, свернувшиеся как эмбрионы, валялись на траве.
— Ваш информатор живет здесь? — спросил Йейтс.
— Как я уже говорила, трудно представить, — улыбнулась Лорен.
Он пожал плечами.
Дверь отворила женщина, словно сошедшая со страниц каталога «Сьюзи-хозяйка»[55]. Клетчатый фартук и улыбка, которая у Лорен всегда ассоциировалась с религиозной фанатичностью.
— Лен внизу, в мастерской, — сказала она.
— Спасибо.
— Кофе не желаете?
— Нет, спасибо.
— Мам!
В комнату ворвался мальчик лет десяти.
— У нас гости, Кевин.
Кевин улыбнулся так же, как его мать.
— Я Кевин Фридман, — произнес он, протянул руку и встретился с Лорен взглядом. Рукопожатие было крепким. Затем он обернулся к Йейтсу, тот смотрел удивленно. И ему тоже пожал руку и представился.
— Очень рад познакомиться, — проговорил Кевин. — Мы с мамой печем банановый хлеб. Не желаете попробовать?
— Может быть, позже, — ответила Лорен. — Мы… э-э…
— Он там, внизу, — сказала «Сьюзи-хозяйка».
— Да, да, спасибо.
Они открыли дверь в подвал.
— Что за чудо они сотворили с этим мальчишкой? — изумленно пробормотал Йейтс. — Своих ребят я не смог научить здороваться даже со мной, не говоря уже о незнакомых.
Лорен хмыкнула.
— Мистер Фридман? — окликнула она.
Навстречу им шагнул мужчина. За то время, что они с Лорен не виделись, волосы у Фридмана поседели. Он был в светло-голубом вязаном блейзере на пуговицах и брюках цвета хаки.
— Рад видеть вас снова, инспектор Мьюз.
— Взаимно.
— Это ваш друг?
— Специальный агент ФБР из Лас-Вегаса Адам Йейтс.
Едва Фридман услышал, откуда «друг» Лорен, как его глаза загорелись.
— Вегас! Ну что ж, добро пожаловать. Проходите, присаживайтесь. Чем я могу вам помочь?
Он отпер ключом дверь. Внутри было настоящее царство стриптиза. Стены сплошь увешаны фотографиями. Кругом горы каких-то бумаг и документов. В рамочках кружевные трусики и бюстгальтеры. Боа и веера из пышных перьев. Старые афиши, одна из них возвещала о выступлении Лили Сент-Сир и ее танце в ванной с пузырьками пены. Другая зазывала полюбоваться некой Дикси Эванс, этой Мэрилин Монро бурлеска, выступавшей в театре Мински-Адамса в Ньюарке. Лорен с Йейтсом буквально онемели на несколько секунд и лишь озирались по сторонам.
— А знаете, что это такое? — воскликнул Фридман и указал на огромный веер из длинных и пышных перьев, который он держал, как в музее, в стеклянном кубе.
— Веер? — спросила Лорен.
Фридман расхохотался:
— Если бы! Назвать этот предмет просто веером — все равно что назвать Декларацию независимости куском пергамента. Нет, этим веером обмахивалась сама великая Салли Рэнд в клубе «Парамаунт» в тысяча девятьсот тридцать втором году.
Фридман ждал от гостей соответствующей реакции, однако ее не последовало.
— Салли Рэнд придумала танец с веером. Исполнила его в фильме «Болеро», который вышел в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Он из настоящих страусовых перьев. Можете представить? А этот хлыст видите? Им пользовалась Бетти Пейдж. Ее называли Королевой Рабства.
— Мама, что ли, так назвала? — пошутила Лорен.
Фридман насупился, явно разочарованный. Лорен сделала виноватый жест. Фридман вздохнул и направился к столу с компьютером.
— Значит, насколько я понял, речь идет об исполнительнице эротического танца из Вегаса?
— Да, вероятно, — кивнула Лорен.
Информатор уселся за компьютер и что-то напечатал.
— Имя и фамилию знаете?
— Кэндес Поттер.
Его рука замерла над клавиатурой.
— Жертва убийства?
— Да.
— Но она погибла десять лет назад.
— Да, мы знаем.
— Многие считают, что ее убил Клайд Рэнгор, — сказал Фридман. — У него и его подружки Эммы Лимей был настоящий дар откапывать таланты. Они вдвоем заправляли несколькими недорогими клубами для джентльменов, где выступали очень неплохие танцовщицы.
Лорен покосилась на Йейтса. Тот покачал головой — то ли удивленно, то ли выказывая отвращение. От внимания Фридмана это тоже не укрылось.
— Что ж, некоторые ребята предпочитают «НАСКАР»[56], — пожав плечами, заметил Фридман.
— М-да, пустая трата времени, — сказала Лорен. — Но ближе к делу. Что еще?
— О Клайде Рэнгоре и Эмме Лимей ходили страшные слухи.
— О том, что они плохо обращались с девушками?
— Да, но не только это. Они были связаны с мафией. Увы, но в таком бизнесе это, к сожалению, явление распространенное, что является позорным пятном на его эстетической составляющей, вы согласны?
— Угу, — пробормотала Лорен.
— Но даже у воров существует свой кодекс чести. Эта же парочка, похоже, нарушила его.
— Как?
— Видели новые рекламные ролики о Лас-Вегасе?
— Вряд ли.
— Ну, где говорится: «То, что происходит в Вегасе, в Вегасе и остается»?
— Да, — произнесла Лорен. — Теперь вспомнила. Видела, точно.
— Так вот, клубы джентльменов возвели этот девиз в главный принцип. Никогда и ничего не рассказывать о том, что там происходит.
— А Рэнгор с Лимей рассказывали?
Фридман помрачнел:
— Хуже того. Я…