Все приливы судьбы

– А что насчет денег, которые он тебе задолжал? – спрашиваю я. – Ты упоминала об этом в нашу первую встречу.

– Время от времени Бастиан останавливался в нашем баре. В один из таких дней он украл мою чертову сережку, – к моему удивлению, в ее голосе звучит смех. – Я имею в виду те самые сережки с розовыми бриллиантами, которые я украла много лет назад. Они нравились мне так сильно, что я не смогла их продать. Одна из них все еще у меня, а вторую стащил Бастиан.

Я вспоминаю, что видела такую сережку еще прошлым летом, когда работала над созданием Рукана в каюте Бастиана. Тогда я не придала этому особого значения, решив, что это всего лишь напоминание о прошлых отношениях или просто дорогое украшение, которое он собирается продать.

Думаю, Бастиану всегда хотелось иметь друзей. Я, как никто другой, знаю, что он мечтал осесть где-нибудь на берегу, но у него не было такой возможности. Если Бастиан провел столько времени в компании Шанти, это вовсе не значит, что он ее использовал. Просто он надеялся, что наконец-то нашел свое место.

Шанти ему не безразлична: вот почему он не просто украл сережку, но и хранит ее до сих пор. Это напоминание о том, что у него был друг, на случай если они больше никогда не увидятся.

За пиратской личиной Бастиана скрывается хороший человек.

– Амора? – зовет Ватея, и ее медовый голос согревает мое сердце. – С тобой все в порядке?

Я хочу отмахнуться, но замираю на полпути, едва приподняв руку. Ватея – самое честное существо, которое я знаю. Насколько мне известно, русалки практически никогда не лгут. Они не видят смысла скрывать правду, чтобы пощадить чьи-то чувства.

– Как ты думаешь, если бы не проклятие, я была бы с Бастианом? – я стараюсь говорить как можно быстрее, чтобы не успеть пожалеть о своей излишней откровенности. – Думаешь, я его люблю?

Она смотрит мне прямо в глаза и, даже не моргнув, медленно произносит:

– Я думаю, ты и так знаешь ответ на этот вопрос.

С этими словами Ватея проходит мимо, оставляя меня переводить дыхание.

И почему она так в этом уверена?

– У нас нет времени на личные откровения. – Шанти подталкивает меня бедром, привлекая мое внимание, и кивком указывает вперед. – Посмотри. Видишь рукав той лавочницы? Вот она-то нам и нужна.

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду – не то чтобы я стала в этом признаваться, – но на темном рукаве одной торговки действительно поблескивает золотистый лист золо.

– Это тот символ, который мы ищем? – спрашивает Ватея, озвучивая мой скептицизм. – Но здесь эти листья изображены на всем подряд.

– В том-то и прелесть, – говорит Шанти с нотками восхищения в голосе. – Листья золо известны тем, что имеют две жилки по центру. А здесь изображена только одна. Если хочешь что-то спрятать – прячь это на самом видном месте.

Я растерянно моргаю, понимая, что она права. Но, если бы Шанти не сказала, куда смотреть, я бы никогда не заметила ничего подозрительного.

Женщина с символом на рукаве вежливо улыбается, как и все прочие торговцы, но улыбка не отражается в ее глазах.

– Не желаете розмаринового хлеба?

У нее нет настоящей торговой палатки. Вместо этого она сидит на земле, прислонившись к стволу корявого дерева, а перед ней стоит деревянная корзина с хлебом.

Шанти берет буханку и принюхивается.

– Должно быть, вам приходится нелегко, учитывая конкуренцию. По дороге сюда мы видели как минимум четыре хлебные лавки. – Краем глаза я замечаю, как Ватея медленно отступает назад, останавливаясь слева от наемницы. Затем русалка едва заметно кивает, и я следую ее примеру, становясь напротив нее, справа от Шанти. Вместе мы образуем треугольник, преграждая торговке путь к отступлению.

– Мои покупатели знают, что у меня самый лучший товар, – говорит женщина.

– Какая у вас красивая туника. Мне нравится вышивка. – Шанти откусывает кусок хлеба и несколько секунд перекатывает его на языке, прежде чем сплюнуть на землю. – Да, я так и думала. Что это? Луносемянник? Должно быть, очень маленькая доза, потому что его довольно трудно почувствовать из-за розмарина. Разве луносемянник не применяют в качестве успокоительного?

Лицо торговки меркнет, и она тяжело вздыхает.

– Ты – та самая девчонка, о которой меня предупреждали? Маг-перевертыш? Нам нельзя ничего тебе продавать.

Шанти широко улыбается, словно дурная слава среди местных лавочников приносит ей искреннее удовольствие.

– Удачи с этим. Отведи нас в свой тайник и, пожалуйста, без лишних сцен, иначе мне придется серьезно с тобой поговорить. А я могу быть очень серьезной.

– Ты воровка. Если ты думаешь, что я буду тебе помогать, после того как ты украла целый…

Шанти щелкает языком.

– Тс-с-с. Какой смысл вспоминать прошлое, если мы находимся в настоящем? – Она бросает косой взгляд на меня, а затем на мои кинжалы и многозначительно выгибает бровь. Закатив глаза, я обнажаю Рукан, только потому что он выглядит более угрожающе. Я крепко сжимаю рукоять, и торговка тяжело сглатывает.

Шанти тянется за оружием, и я неохотно отдаю ей свой кинжал. Сначала я лишилась магии, а теперь еще и своего лучшего клинка. Без Рукана я чувствую себя практически голой. Я стараюсь выровнять дыхание, но чем больше меня охватывает волнение, тем отрывистее становятся мои вздохи.

В глазах начинает темнеть, но прежде, чем я успеваю погрузиться в свои видения, Ватея впивается в меня пристальным взглядом, и я снова пытаюсь взять себя в руки.

Я стараюсь думать о ее смехе, о ее песне, которая волнует море и направляет наш корабль. Я думаю о том, как она поет по ночам, сидя на носовой фигуре корабля, когда ей кажется, что вокруг никого нет.

Я не говорю на ее языке и не понимаю слов этой песни, но я мысленно повторяю знакомую мелодию, пока моя грудь не перестает сжиматься, а легкие снова не наполняются воздухом. Подняв голову, я расправляю плечи и киваю Ватее.

Со мной все в порядке.


Русалка кивает в ответ, и, хотя в ее глазах мелькает недоверие, она снова поворачивается к торговке.

– Ты же разбираешься в ядах, – небрежно говорит Шанти и демонстрирует торговке Рукан, любуясь странными переливчатыми крапинками и зазубренным лезвием. – Скажи, ты слышала легенды о Луске? От яда этого чудовища не существует антидота. Единственный способ выжить – это отрезать зараженную конечность, пока яд не распространился по всему телу. Этот кинжал и есть зазубренный крюк с щупальца Луски, потому что эта девушка, наша королева, одолела зверя прямо в открытом море. – Шанти кивает в мою сторону, явно наслаждаясь моментом, и лицо женщины бледнеет. Ее пальцы впиваются в землю, и она напрягает мышцы ног, готовясь бежать.

– Всего один порез на твоей прелестной шее, всего один укол, и ты уже…

Торговка вскакивает на ноги, но я к этому готова. Одним резким выпадом я сбиваю ее с ног. Женщина падает лицом в песок, и прежде, чем она успевает подняться, я сажусь ей на спину, обхватив рукоять своего стального кинжала. Другой рукой я хватаю торговку за волосы и отрываю ее лицо от земли.

– В следующий раз не затягивай с речью, – ворчу я на Шанти, которая тихо фыркает себе под нос.

– Придумать оригинальные угрозы не так-то просто, – вздыхает она. – Могла бы и похвалить.

По моей шее разливается жар, вынуждающий меня сосредоточиться. Моя кровь бурлит, а вены разрываются от пульсирующей энергии. Впервые за долгое время я чувствую себя живой. В глубине души я понимаю, что наслаждаться боем – это неправильно, но я ничего не могу с собой поделать.

Этот прилив адреналина приносит мне настоящее удовольствие.

Выругавшись, женщина пытается оцарапать меня своими длинными ногтями. Один из них увенчан тонким металлическим наконечником, точно повторяющим форму ногтя. Она задевает мои брюки, и, хотя металл не достает до кожи, ткань начинает шипеть. Не знаю, какой яд нанесен на кончик накладного ногтя, но он жжет, и я чертыхаюсь, когда отрава начинает проедать брюки. Еще немного, и она доберется до моей кожи.

Я отпускаю волосы торговки и разрываю ткань лезвием кинжала, чтобы яд не успел впитаться и попасть в кровь. Женщина пытается сбросить меня со своей спины, но Ватея прижимает ее шею к земле подошвой сапога. В золотых глазах русалки мелькает опасный огонек.

– Что-то я проголодалась, – голос Ватеи пронизан холодом. – Попробуешь убежать – и я разделаю тебя, как рыбу.

– О-о-о, хорошо сказано, Ви, – вмешивается Шанти. – Я запомню эту фразу. Нужно обязательно использовать ее еще раз.

Побледнев, женщина замирает на земле.

– Ты не человек.

– Как приятно, что ты заметила, – говорит Ватея. Слова русалки так же смертоносны, как и ее горящие глаза. – Если тебе дорога твоя жизнь, то лучше не дергайся. У нас с девочками есть несколько вопросов, – она убирает ногу с шеи торговки, а я слезаю с ее спины, позволяя женщине подняться на ноги и отдышаться.

– Я вас отведу, – хрипит она, потирая шею. – И расскажу все, что вы хотите знать. Но лучше поторопиться, пока кто-нибудь нас не заметил.





Глава 22





Мы уходим все дальше от рынка, углубляясь в густые заросли огромных деревьев и раскидистых зарослей местной флоры. От влажного воздуха моя кожа быстро становится липкой. Вокруг роятся шумные насекомые, привлеченные сладостью нашего пота, и я отгоняю их непрерывным потоком ругательств, прежде чем они успевают облепить меня с ног до головы.

Чем больше мы углубляемся в джунгли – и чем дальше я удаляюсь от Бастиана, – тем тяжелее становятся мои конечности, скованные проклятием.

– Долго еще идти? – спрашиваю я, пока торговка копошится возле уродливого ствола, изучая его кору. Прищурившись, я замечаю, что на нем грубо вырезан крошечный лист золо, и моя тревога отступает. Эта женщина не пытается нас обмануть: она что-то ищет. В таких огромных джунглях очень легко заблудиться. Куда бы мы ни направлялись, это место наверняка очень хорошо спрятано.

– Мы почти на месте.

– Как ты нашла это место в прошлый раз? – спрашиваю я, обращаясь к Шанти.

– Я никогда не заходила так далеко в джунгли. – Наемница прихлопывает комара, который уселся ей на шею, и с отвращением разглядывает его мертвое тельце, отпечатавшееся на ее ладони. – Я приняла облик одного из местных лавочников и украла их товар. – Я выгибаю бровь, и она ухмыляется. – Простой девушке нужно зарабатывать себе на жизнь, Амора. Никто ведь не пострадал. Ну, может, только те, кто этого заслуживал.

Грудь щемит знакомое ощущение пустоты, оставшееся на месте моей пропавшей магии. Я бы дорого отдала, чтобы заглянуть в душу Шанти хотя бы одним глазком.

По мере того как мы углубляемся в джунгли, густые кроны над нашими головами сгущаются, закрывая небо. Плотные листья не пропускают солнечные свет, не позволяя определить, сколько времени осталось до заката. Мое сердце тревожно сжимается, и я поворачиваюсь к торговке.

– Лучше бы тебе поторопиться.

Женщина идет быстрее, но на ее лице появляется хмурое выражение. Я тащусь за ней, с трудом передвигая ноги, утопающие в густом влажном мху и разросшихся сорняках, которые так и норовят обвиться вокруг моих лодыжек. Ватея в очередной раз спотыкается о какую-то корягу и со злым рыком вонзает свой клинок в ближайший куст.

– Ты же понимаешь, что это просто растения? – небрежно спрашивает Шанти. – На самом деле они не пытаются причинить тебе вред.

Ватея плюет себе под ноги.

– Земля слишком загромождена. Как хорошо, что в море по большей части пусто. Там, по крайней мере, видно, куда ты плывешь.

Я содрогаюсь, вспоминая тот раз, когда мы опустились на огромную глубину, чтобы пробраться мимо магического барьера, созданного Кавеном. Море казалось необъятным, но уж точно не пустым. Я чувствовала присутствие таинственных существ, обитающих в неизведанных морских глубинах, которые наблюдали за мной из темноты.

К счастью для Ватеи, идти осталось недолго. Торговка стучит по стволу другого дерева, и на этот раз пустота отзывается эхом. Мы втроем замираем на месте. Женщина впивается в серую кору и принимается ее сдирать, как будто хочет открыть невидимую нам дверь.

– Лестница? – Ватея прищуривается и подходит к торговке, держа клинок наготове. Снова сжимая в руке Рукан, я подхожу к ней и заглядываю в основание дерева. И точно: передо мной целый ряд ступенек, спускающихся к корням дерева и уходящих в темноту.

Это гениально. Можно вечно блуждать по джунглям, но так и не найти это место.