Все дьяволы здесь
Часть 51 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Мы можем по пути заглянуть к ней, — предложил Арман.
— Да это не так уж важно. Просто меня удивило, что в «Георге Пятом» используют мебель из «Икеа».
— Откуда ты это взял?
Бовуар с удивлением посмотрел на тестя:
— Вы что, никогда не собирали книжный шкаф или письменный стол от «Икеа»?
— Вообще-то, собирал. Для Даниеля и Анни, когда они поступили в университет. Конструкция умная, но нас чуть с ума не свела.
— Тогда вы должны были узнать гаечный ключ и болты. Они из «Икеа».
Они уже подошли к двери, но Арман остановился, развернулся и пошел вверх по лестнице в кабинет. Бовуар последовал за ним.
— Это явно не «Икеа», — сказал Арман, и Жан Ги согласился с ним.
Это был превосходный оригинальный письменный стол в стиле Людовика XV.
Арман вытащил ящик и осмотрел его снизу, но там ничего не было.
— Вы когда-нибудь находили какие-то вещи, приклеенные к днищу ящика? — спросил Жан Ги.
— Нет. Но было бы здорово найти, правда?
— Например, записку со словами «Убийца — это…».
Гамаш засмеялся:
— Похоже, нам предстоит нелегкая работа.
— Вы хотите сказать, что работать буду я, а вы — сидеть на скамейке и потягивать «Перно»?
— Господи помилуй, юноша. Чего это ты начитался? «Перно»? Ни разу в жизни не пил. А вот хорошее светлое пиво… — Он посмотрел на Бовуара. — Не заняться ли тебе чем-нибудь полезным?
— Идемте, старец. Я должен отвезти вас домой к жене.
— А я тебя — к твоей.
Бовуара это не обмануло. Сидя в такси по дороге домой, он видел, как Арман смотрит в окно на широкий бульвар, по которому они проезжают. Брови его почти сошлись на переносице.
Думает. Всегда думает. Хотя не думы оставили морщины на лице тестя. Их оставили чувства.
Затем Арман встрепенулся и отправил несколько электронных писем, включая, как заметил Жан Ги, одно домой, их соседке по Трем Соснам Кларе Морроу. Наверное, проверял, как там поживают его собаки и странное существо малютка Грейси. Бовуар тоже достал телефон и посмотрел, что пришло ему за это время.
Арман вышел у больницы, а Бовуар поехал дальше — домой.
Проведя несколько минут со Стивеном, рассказав ему о новостях и о прошедшем дне, Арман надел пальто, повязал шарф на шею и вышел на свежий воздух, в яркий Париж субботнего вечера. Вокруг него молодые пары, держась за руки, спешили в пивные бары. Или в свою крохотную квартирку в доме без лифта. К горячей тарелке и маленькому столику у окна. К кровати. И к Парижу.
Ко всему, что они могли хотеть.
«О да, — подумал он. — Я это хорошо помню».
У собора Парижской Богоматери Арман задержался, пытаясь за лесами разглядеть прекрасный фасад. Он видел большое окно-розу, удивительным образом уцелевшее во время пожара. За лесами оно напоминало гигантский третий глаз. Смотрело без отдыха на Город света и его обитателей, но заглядывало и внутрь, в их побуждения, их характеры, их сердца и души.
Арман подумал, не из-за этого ли в великом соборе случился пожар.
Потом он сделал звонок, который ему не хотелось делать.
— Миссис Макгилликадди? Нет, он по-прежнему с нами. Да. Но мне нужно узнать кое-что. Содержание завещания Стивена. — Он выслушал ее возражения и тихо сказал: — Я согласен. Это ужасно, что я об этом спрашиваю. Но мне необходимо знать. Да. Я подожду.
С заходом солнца похолодало. На фоне мягко переливающегося розового неба вырисовывались шпили, памятники, музеи.
— Oui, я здесь, слушаю.
Он выслушал ее и поблагодарил. Опустил голову и вздохнул. А потом поднял взгляд к окну-розе.
Вернувшись домой, Жан Ги сразу понял, что Анни нервничает.
— Что случилось? Началось? — На последнем слове он дал петуха.
— Нет. Мне кажется, кто-то следит за нашей квартирой, Жан Ги.
В три быстрых шага он подошел к окну. Там не было ничего подозрительного. Но уже темнело, и в тенях между домами могло скрываться что угодно. Включая и людей.
— Для твоей защиты выставлен полицейский. Может быть, это он. Но я проверю, чтобы знать точно.
Анни в окно видела, как ее муж перебежал на другую сторону узкой улицы. Он заглядывал в проулки, открывал двери домов.
Потом он посмотрел на окно, в котором стояла Анни, и отрицательно покачал головой.
— Ничего, — подтвердил он, вернувшись. — Даже этого чертова флика нет.
— А зачем нас защищать?
— Для дополнительной безопасности. Знаешь, ты ведь типа важная персона.
Она улыбнулась:
— Извини. Наверно, мне уже мерещится.
— Ну, ты не одна такая, кому мерещится, — сказал он, прижимая ее к себе.
Следующие ее слова донеслись до него, приглушенные его курткой:
— Есть кое-что еще. И это мне точно не мерещится.
Глава двадцать третья
— Подарок хозяйке? — спросила Рейн-Мари, разглядывая знакомую коробку из больницы в руках Клода Дюссо. — Как любезно с вашей стороны.
— Да, мадам, но вам придется вернуть ее мне, — сказал Дюссо.
— Таково условие дарения, — добавила Моника Дюссо, стоявшая за спиной мужа.
Арман взял коробку у Клода, а Рейн-Мари рассмеялась.
Она поцеловала Монику, которая осторожно держала коробку поменьше, со знакомым логотипом кондитерской Пьера Эрме.
— Это?.. — начала она.
— «Исфахан»? Да.
Обе женщины вздохнули.
— Можно подумать, что в коробке Джордж Клуни, — пошутил Клод.
— Кое-что получше, — откликнулась Моника. — Ой, какой у вас чудесный запах.
Небольшая квартира Гамашей с деревянными балками, свежевыбеленными стенами и большими комнатами и без того выглядела уютно, но запах чеснока и базилика делал ее еще привлекательнее.
— Обычный ужин с пастой, — сказала Рейн-Мари. — И, как я и говорила, en famille.
— А еще я принес вот это, мадам. — Префект полиции вытащил из своих глубоких карманов бумажный пакет с двумя бутылками вина.
— Ого, — сказала Рейн-Мари и королевским голосом объявила: — Можете оставаться.
Клод рассмеялся, потом обратился к жене:
— Подождем, когда она поймет, что коробка со сластями пуста. Sauve qui peut[66].
Теперь настал черед Рейн-Мари улыбаться. Они не так уж часто встречались с Дюссо в непринужденной обстановке, и теперь она спросила себя почему. Они ей нравились. Очень. И Арману тоже.
Но когда она подошла, чтобы поцеловать Клода в обе щеки, реальность вернулась к ней. Она вспомнила, почему пригласила их. Не как друзей, а…
Его запах окутал ее и принес с собой вид тела Александра Плесснера.
Тело незваного гостя лежало у ее ног с обескураживающей реальностью.
Она с трудом сохраняла улыбку, когда вместе с Арманом приглашала супругов Дюссо в гостиную.
— Да это не так уж важно. Просто меня удивило, что в «Георге Пятом» используют мебель из «Икеа».
— Откуда ты это взял?
Бовуар с удивлением посмотрел на тестя:
— Вы что, никогда не собирали книжный шкаф или письменный стол от «Икеа»?
— Вообще-то, собирал. Для Даниеля и Анни, когда они поступили в университет. Конструкция умная, но нас чуть с ума не свела.
— Тогда вы должны были узнать гаечный ключ и болты. Они из «Икеа».
Они уже подошли к двери, но Арман остановился, развернулся и пошел вверх по лестнице в кабинет. Бовуар последовал за ним.
— Это явно не «Икеа», — сказал Арман, и Жан Ги согласился с ним.
Это был превосходный оригинальный письменный стол в стиле Людовика XV.
Арман вытащил ящик и осмотрел его снизу, но там ничего не было.
— Вы когда-нибудь находили какие-то вещи, приклеенные к днищу ящика? — спросил Жан Ги.
— Нет. Но было бы здорово найти, правда?
— Например, записку со словами «Убийца — это…».
Гамаш засмеялся:
— Похоже, нам предстоит нелегкая работа.
— Вы хотите сказать, что работать буду я, а вы — сидеть на скамейке и потягивать «Перно»?
— Господи помилуй, юноша. Чего это ты начитался? «Перно»? Ни разу в жизни не пил. А вот хорошее светлое пиво… — Он посмотрел на Бовуара. — Не заняться ли тебе чем-нибудь полезным?
— Идемте, старец. Я должен отвезти вас домой к жене.
— А я тебя — к твоей.
Бовуара это не обмануло. Сидя в такси по дороге домой, он видел, как Арман смотрит в окно на широкий бульвар, по которому они проезжают. Брови его почти сошлись на переносице.
Думает. Всегда думает. Хотя не думы оставили морщины на лице тестя. Их оставили чувства.
Затем Арман встрепенулся и отправил несколько электронных писем, включая, как заметил Жан Ги, одно домой, их соседке по Трем Соснам Кларе Морроу. Наверное, проверял, как там поживают его собаки и странное существо малютка Грейси. Бовуар тоже достал телефон и посмотрел, что пришло ему за это время.
Арман вышел у больницы, а Бовуар поехал дальше — домой.
Проведя несколько минут со Стивеном, рассказав ему о новостях и о прошедшем дне, Арман надел пальто, повязал шарф на шею и вышел на свежий воздух, в яркий Париж субботнего вечера. Вокруг него молодые пары, держась за руки, спешили в пивные бары. Или в свою крохотную квартирку в доме без лифта. К горячей тарелке и маленькому столику у окна. К кровати. И к Парижу.
Ко всему, что они могли хотеть.
«О да, — подумал он. — Я это хорошо помню».
У собора Парижской Богоматери Арман задержался, пытаясь за лесами разглядеть прекрасный фасад. Он видел большое окно-розу, удивительным образом уцелевшее во время пожара. За лесами оно напоминало гигантский третий глаз. Смотрело без отдыха на Город света и его обитателей, но заглядывало и внутрь, в их побуждения, их характеры, их сердца и души.
Арман подумал, не из-за этого ли в великом соборе случился пожар.
Потом он сделал звонок, который ему не хотелось делать.
— Миссис Макгилликадди? Нет, он по-прежнему с нами. Да. Но мне нужно узнать кое-что. Содержание завещания Стивена. — Он выслушал ее возражения и тихо сказал: — Я согласен. Это ужасно, что я об этом спрашиваю. Но мне необходимо знать. Да. Я подожду.
С заходом солнца похолодало. На фоне мягко переливающегося розового неба вырисовывались шпили, памятники, музеи.
— Oui, я здесь, слушаю.
Он выслушал ее и поблагодарил. Опустил голову и вздохнул. А потом поднял взгляд к окну-розе.
Вернувшись домой, Жан Ги сразу понял, что Анни нервничает.
— Что случилось? Началось? — На последнем слове он дал петуха.
— Нет. Мне кажется, кто-то следит за нашей квартирой, Жан Ги.
В три быстрых шага он подошел к окну. Там не было ничего подозрительного. Но уже темнело, и в тенях между домами могло скрываться что угодно. Включая и людей.
— Для твоей защиты выставлен полицейский. Может быть, это он. Но я проверю, чтобы знать точно.
Анни в окно видела, как ее муж перебежал на другую сторону узкой улицы. Он заглядывал в проулки, открывал двери домов.
Потом он посмотрел на окно, в котором стояла Анни, и отрицательно покачал головой.
— Ничего, — подтвердил он, вернувшись. — Даже этого чертова флика нет.
— А зачем нас защищать?
— Для дополнительной безопасности. Знаешь, ты ведь типа важная персона.
Она улыбнулась:
— Извини. Наверно, мне уже мерещится.
— Ну, ты не одна такая, кому мерещится, — сказал он, прижимая ее к себе.
Следующие ее слова донеслись до него, приглушенные его курткой:
— Есть кое-что еще. И это мне точно не мерещится.
Глава двадцать третья
— Подарок хозяйке? — спросила Рейн-Мари, разглядывая знакомую коробку из больницы в руках Клода Дюссо. — Как любезно с вашей стороны.
— Да, мадам, но вам придется вернуть ее мне, — сказал Дюссо.
— Таково условие дарения, — добавила Моника Дюссо, стоявшая за спиной мужа.
Арман взял коробку у Клода, а Рейн-Мари рассмеялась.
Она поцеловала Монику, которая осторожно держала коробку поменьше, со знакомым логотипом кондитерской Пьера Эрме.
— Это?.. — начала она.
— «Исфахан»? Да.
Обе женщины вздохнули.
— Можно подумать, что в коробке Джордж Клуни, — пошутил Клод.
— Кое-что получше, — откликнулась Моника. — Ой, какой у вас чудесный запах.
Небольшая квартира Гамашей с деревянными балками, свежевыбеленными стенами и большими комнатами и без того выглядела уютно, но запах чеснока и базилика делал ее еще привлекательнее.
— Обычный ужин с пастой, — сказала Рейн-Мари. — И, как я и говорила, en famille.
— А еще я принес вот это, мадам. — Префект полиции вытащил из своих глубоких карманов бумажный пакет с двумя бутылками вина.
— Ого, — сказала Рейн-Мари и королевским голосом объявила: — Можете оставаться.
Клод рассмеялся, потом обратился к жене:
— Подождем, когда она поймет, что коробка со сластями пуста. Sauve qui peut[66].
Теперь настал черед Рейн-Мари улыбаться. Они не так уж часто встречались с Дюссо в непринужденной обстановке, и теперь она спросила себя почему. Они ей нравились. Очень. И Арману тоже.
Но когда она подошла, чтобы поцеловать Клода в обе щеки, реальность вернулась к ней. Она вспомнила, почему пригласила их. Не как друзей, а…
Его запах окутал ее и принес с собой вид тела Александра Плесснера.
Тело незваного гостя лежало у ее ног с обескураживающей реальностью.
Она с трудом сохраняла улыбку, когда вместе с Арманом приглашала супругов Дюссо в гостиную.