Все дьяволы здесь
Часть 45 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Значит, она не имела доступа к этому проекту. Если бы имела, их это не взволновало бы и они не стали бы стирать файлы. Выходит, используя терминал Арбур, я подверг ее опасности?
— Возможно. Ты знаешь, где она живет?
— Non. Но у меня есть телефон.
Он взял в руки свой айфон, но Гамаш остановил его:
— Минутку. Все-таки нельзя исключать, что она задействована в проекте. Тревожный режим мог быть включен не компьютером, а камерами наблюдения. Наверное, тебя увидели за ее столом.
Подумав, Гамаш вспомнил кое-что любопытное:
— Во время нашего разговора с Фонтен в квартире Даниеля ты подошел к окну. Ты сказал, что проверяешь, как там дети, но парк оттуда не виден. Что именно ты высматривал?
— Я ни в чем не уверен, но, когда я сегодня находился в ГХС, в офисе появился охранник. Раньше такого никогда не случалось. Он задавал мне разные вопросы.
— Он подходил к столу мадам Арбур?
— Non. Но я видел его, когда возвращался. В метро. Он ехал в том же вагоне, что и я.
Гамаш замер. Сосредоточился. Устремил острый взгляд на Жана Ги, быстро обрабатывая информацию.
И Жан Ги подумал, что Ирена Фонтен, возможно, была права. И старший инспектор Гамаш в элитном тактическом подразделении — во Второй объединенной оперативной группе — не ограничивался обучением рекрутов.
Иногда Бовуару приходил в голову и такой вопрос: а что же случилось с Первой объединенной оперативной группой?
— Ты выглядывал в окно, чтобы проверить, там ли этот человек, — сказал Гамаш.
— Да. Но не заметил никаких признаков его присутствия. Наверное, он просто ехал домой. Он не вышел вместе со мной. Думаю, я просто струхнул. — Жан Ги поводил пальцем по своему телефону и показал экран Гамашу. — Я его сфотографировал. Его зовут Ксавье Луазель.
Гамаш несколько секунд разглядывал фотографию, на случай если этот человек попадется ему на глаза, потом перевел взгляд на Жана Ги:
— У тебя хорошие инстинкты. Что они тебе говорят?
Жан Ги заерзал на сиденье. Ему очень не нравилось, когда Гамаш говорил об инстинктах или обвинял его в обладании интуицией. Жан Ги был уверен, что это оскорбление.
Но он не сомневался, что его тесть использует эти слова как комплимент.
— Мне кажется, этот охранник, Луазель, следил за мной. Но почему-то бросил слежку.
— Может быть, у него был приказ напугать тебя. Что, по-твоему, происходит в ГХС?
Бовуар выдохнул и покачал головой:
— Хотел бы я знать. Хотел бы я понять, что в этом отчете. — Он показал на распечатку в руках Гамаша. — Может, там есть технические недостатки и они скрывают это. Может, они отмывают деньги. Наркотики? Торговля оружием? Возможности для этого у компании есть. Проекты по всему миру. Поставки оборудования в разные места на маршрутах, по которым перевозят наркотики, оружие, людей. Но люксембургский проект? — Бовуар покачал головой. — Фуникулер в Великом герцогстве? Маловероятно. Слишком уж мелко. Слишком ограничено временны́ми рамками. Они бы выбрали что-нибудь растянутое на годы, а не на месяцы.
Гамаш молча кивал, словно слушая музыку. Или какой-то внутренний голос.
— Что? — спросил Бовуар.
— Либо с этим люксембургским проектом что-то не так, либо с ним все в порядке.
Это прозвучало немного загадочно даже для Гамаша.
Бовуар хотел уже попросить разъяснений, но внезапно сам все понял.
— Вы думаете, они стирали переписку, чтобы мы не поняли, что в люксембургском проекте все нормально. Чтобы мы сосредоточились на этом проекте и не совались туда, где действительно есть вопросы.
— Я этого не исключаю.
— Черт, — сказал Бовуар. Он откинулся на спинку сиденья и уставился перед собой, лихорадочно размышляя. — Проблема в том, удастся ли нам разобраться в отчете и переписке достаточно хорошо, чтобы обнаружить дефект.
— Нам нужны финансовый аналитик и инженер, — сказал Гамаш, глядя на Бовуара.
— Oui. — Жан Ги широко открыл глаза. — Черт побери. Люди вроде Стивена и Плесснера.
Телефон Гамаша завибрировал. Звонила миссис Макгилликадди.
Жан Ги слышал ее голос, срывающийся от волнения.
Она находилась в кабинете Стивена вместе с Изабель Лакост…
В этот момент завибрировал телефон и у Бовуара. Звонила Изабель Лакост.
Офис Стивена и его дом были взломаны, системы безопасности отключены.
— Они все перевернули вверх дном, — сказала миссис Макгилликадди.
— Агенты из его дома передают, что там тоже что-то искали, — сообщила Лакост ровным голосом. — Не могу сказать, чтó они искали, но, похоже, бумаги.
— Нашли? — спросил Жан Ги.
— Не уверена. Тут страшный кавардак.
— Спроси ее о банковских ячейках Стивена, — сказал Арман, закрыв микрофон своего телефона рукой.
На заднем плане раздавался голос миссис Макгилликадди. Расстроенный. Потрясенный.
— Я слышала, — сказала Лакост. — Мы отсюда поедем туда. У миссис Макгилликадди есть карточка, по которой нас пропустят.
— Да, карточка ЭМНП, — сказал Бовуар. — Держи нас в курсе.
Арман продолжал говорить с миссис Макгилликадди, которая немного успокоилась. Слушая, он достал блокнот и записал что-то.
Потом поблагодарил ее и отключился.
— Код к ноутбуку Стивена. Клод просил.
— Вы собираетесь отдать ему код?
— Придется. Давай просто надеяться, что у Стивена на этом ноутбуке нет ничего важного.
— Да, потому что люди не хранят там ничего существенного, — сыронизировал Бовуар, закатывая глаза.
Такси подъехало к «Лютеции».
Выйдя из машины, Гамаш направился к тяжелой двери, которую открыла для них женщина в ливрее.
Внезапно он остановился.
Хотя ему была известна история этого отеля, включая военное время, больше всего его волновал рассказ о том, как сюда сразу после освобождения были привезены выжившие в некоторых концентрационных лагерях.
Он видел фотографии изможденных людей, их полосатую, в клочьях одежду, висевшую на истощенных телах. Они сидели с остекленевшими глазами в роскошной обстановке отеля.
То, что он видел на этих фотографиях, было актом жестокости. Хотя и не злонамеренной. О чем думали освободители, привозя сюда выживших узников лагерей?
О чем думали это люди-призраки, оглядывая интерьеры отеля?
На их пустых лицах не было ни радости, ни триумфа. Эти фотографии говорили только о жестокости. О невыразимом бессердечии, которое становилось еще ужаснее — если только это было возможно — из-за окружающей их роскоши.
Да, он знал о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Но теперь на эти мысли наложился другой образ. Стивена. Его рука на плече монстра, ответственного за это.
— Patron? — вторгся в его мысли Бовуар.
Гамаш повернулся:
— Я перейду на другую сторону, к дому Стивена. Мне нужно спросить кое-что у консьержа.
Бовуар проводил взглядом тестя, который бегом пересекал улицу Севр, уворачиваясь от автомобилей.
Бовуар не раз видел, как Гамаш входил в дома, склады, леса, где их поджидали вооруженные до зубов преступники.
Арман Гамаш никогда не колебался. Всегда шел вперед и всегда шел первым. Его агенты следовали за ним.
И теперь Бовуар бегом последовал за Гамашем.
— Вы понимаете, что она просто прикапывалась к вам? — сказал он, догнав Гамаша.
— Фонтен? Вряд ли, — откликнулся Гамаш, быстро идя по тротуару. — Я думаю, она верит в то, что наговорила про Стивена.
— А вы? В смысле, вы верите?
К удивлению Жана Ги, Арман помедлил, потом отрицательно покачал головой:
— Нет. Ничуть не верю.
У громадной лакированной красной двери в дом Стивена Гамаш нажал кнопку. Минуту спустя дверь приоткрыл худой пожилой человек, он вгляделся в Гамаша и улыбнулся.
— Возможно. Ты знаешь, где она живет?
— Non. Но у меня есть телефон.
Он взял в руки свой айфон, но Гамаш остановил его:
— Минутку. Все-таки нельзя исключать, что она задействована в проекте. Тревожный режим мог быть включен не компьютером, а камерами наблюдения. Наверное, тебя увидели за ее столом.
Подумав, Гамаш вспомнил кое-что любопытное:
— Во время нашего разговора с Фонтен в квартире Даниеля ты подошел к окну. Ты сказал, что проверяешь, как там дети, но парк оттуда не виден. Что именно ты высматривал?
— Я ни в чем не уверен, но, когда я сегодня находился в ГХС, в офисе появился охранник. Раньше такого никогда не случалось. Он задавал мне разные вопросы.
— Он подходил к столу мадам Арбур?
— Non. Но я видел его, когда возвращался. В метро. Он ехал в том же вагоне, что и я.
Гамаш замер. Сосредоточился. Устремил острый взгляд на Жана Ги, быстро обрабатывая информацию.
И Жан Ги подумал, что Ирена Фонтен, возможно, была права. И старший инспектор Гамаш в элитном тактическом подразделении — во Второй объединенной оперативной группе — не ограничивался обучением рекрутов.
Иногда Бовуару приходил в голову и такой вопрос: а что же случилось с Первой объединенной оперативной группой?
— Ты выглядывал в окно, чтобы проверить, там ли этот человек, — сказал Гамаш.
— Да. Но не заметил никаких признаков его присутствия. Наверное, он просто ехал домой. Он не вышел вместе со мной. Думаю, я просто струхнул. — Жан Ги поводил пальцем по своему телефону и показал экран Гамашу. — Я его сфотографировал. Его зовут Ксавье Луазель.
Гамаш несколько секунд разглядывал фотографию, на случай если этот человек попадется ему на глаза, потом перевел взгляд на Жана Ги:
— У тебя хорошие инстинкты. Что они тебе говорят?
Жан Ги заерзал на сиденье. Ему очень не нравилось, когда Гамаш говорил об инстинктах или обвинял его в обладании интуицией. Жан Ги был уверен, что это оскорбление.
Но он не сомневался, что его тесть использует эти слова как комплимент.
— Мне кажется, этот охранник, Луазель, следил за мной. Но почему-то бросил слежку.
— Может быть, у него был приказ напугать тебя. Что, по-твоему, происходит в ГХС?
Бовуар выдохнул и покачал головой:
— Хотел бы я знать. Хотел бы я понять, что в этом отчете. — Он показал на распечатку в руках Гамаша. — Может, там есть технические недостатки и они скрывают это. Может, они отмывают деньги. Наркотики? Торговля оружием? Возможности для этого у компании есть. Проекты по всему миру. Поставки оборудования в разные места на маршрутах, по которым перевозят наркотики, оружие, людей. Но люксембургский проект? — Бовуар покачал головой. — Фуникулер в Великом герцогстве? Маловероятно. Слишком уж мелко. Слишком ограничено временны́ми рамками. Они бы выбрали что-нибудь растянутое на годы, а не на месяцы.
Гамаш молча кивал, словно слушая музыку. Или какой-то внутренний голос.
— Что? — спросил Бовуар.
— Либо с этим люксембургским проектом что-то не так, либо с ним все в порядке.
Это прозвучало немного загадочно даже для Гамаша.
Бовуар хотел уже попросить разъяснений, но внезапно сам все понял.
— Вы думаете, они стирали переписку, чтобы мы не поняли, что в люксембургском проекте все нормально. Чтобы мы сосредоточились на этом проекте и не совались туда, где действительно есть вопросы.
— Я этого не исключаю.
— Черт, — сказал Бовуар. Он откинулся на спинку сиденья и уставился перед собой, лихорадочно размышляя. — Проблема в том, удастся ли нам разобраться в отчете и переписке достаточно хорошо, чтобы обнаружить дефект.
— Нам нужны финансовый аналитик и инженер, — сказал Гамаш, глядя на Бовуара.
— Oui. — Жан Ги широко открыл глаза. — Черт побери. Люди вроде Стивена и Плесснера.
Телефон Гамаша завибрировал. Звонила миссис Макгилликадди.
Жан Ги слышал ее голос, срывающийся от волнения.
Она находилась в кабинете Стивена вместе с Изабель Лакост…
В этот момент завибрировал телефон и у Бовуара. Звонила Изабель Лакост.
Офис Стивена и его дом были взломаны, системы безопасности отключены.
— Они все перевернули вверх дном, — сказала миссис Макгилликадди.
— Агенты из его дома передают, что там тоже что-то искали, — сообщила Лакост ровным голосом. — Не могу сказать, чтó они искали, но, похоже, бумаги.
— Нашли? — спросил Жан Ги.
— Не уверена. Тут страшный кавардак.
— Спроси ее о банковских ячейках Стивена, — сказал Арман, закрыв микрофон своего телефона рукой.
На заднем плане раздавался голос миссис Макгилликадди. Расстроенный. Потрясенный.
— Я слышала, — сказала Лакост. — Мы отсюда поедем туда. У миссис Макгилликадди есть карточка, по которой нас пропустят.
— Да, карточка ЭМНП, — сказал Бовуар. — Держи нас в курсе.
Арман продолжал говорить с миссис Макгилликадди, которая немного успокоилась. Слушая, он достал блокнот и записал что-то.
Потом поблагодарил ее и отключился.
— Код к ноутбуку Стивена. Клод просил.
— Вы собираетесь отдать ему код?
— Придется. Давай просто надеяться, что у Стивена на этом ноутбуке нет ничего важного.
— Да, потому что люди не хранят там ничего существенного, — сыронизировал Бовуар, закатывая глаза.
Такси подъехало к «Лютеции».
Выйдя из машины, Гамаш направился к тяжелой двери, которую открыла для них женщина в ливрее.
Внезапно он остановился.
Хотя ему была известна история этого отеля, включая военное время, больше всего его волновал рассказ о том, как сюда сразу после освобождения были привезены выжившие в некоторых концентрационных лагерях.
Он видел фотографии изможденных людей, их полосатую, в клочьях одежду, висевшую на истощенных телах. Они сидели с остекленевшими глазами в роскошной обстановке отеля.
То, что он видел на этих фотографиях, было актом жестокости. Хотя и не злонамеренной. О чем думали освободители, привозя сюда выживших узников лагерей?
О чем думали это люди-призраки, оглядывая интерьеры отеля?
На их пустых лицах не было ни радости, ни триумфа. Эти фотографии говорили только о жестокости. О невыразимом бессердечии, которое становилось еще ужаснее — если только это было возможно — из-за окружающей их роскоши.
Да, он знал о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Но теперь на эти мысли наложился другой образ. Стивена. Его рука на плече монстра, ответственного за это.
— Patron? — вторгся в его мысли Бовуар.
Гамаш повернулся:
— Я перейду на другую сторону, к дому Стивена. Мне нужно спросить кое-что у консьержа.
Бовуар проводил взглядом тестя, который бегом пересекал улицу Севр, уворачиваясь от автомобилей.
Бовуар не раз видел, как Гамаш входил в дома, склады, леса, где их поджидали вооруженные до зубов преступники.
Арман Гамаш никогда не колебался. Всегда шел вперед и всегда шел первым. Его агенты следовали за ним.
И теперь Бовуар бегом последовал за Гамашем.
— Вы понимаете, что она просто прикапывалась к вам? — сказал он, догнав Гамаша.
— Фонтен? Вряд ли, — откликнулся Гамаш, быстро идя по тротуару. — Я думаю, она верит в то, что наговорила про Стивена.
— А вы? В смысле, вы верите?
К удивлению Жана Ги, Арман помедлил, потом отрицательно покачал головой:
— Нет. Ничуть не верю.
У громадной лакированной красной двери в дом Стивена Гамаш нажал кнопку. Минуту спустя дверь приоткрыл худой пожилой человек, он вгляделся в Гамаша и улыбнулся.