Возле Тьмы. Чужой

– Понятно, – кивнул он. – А у меня был коллекционный «мустанг» шестьдесят седьмого года, тоже остался на аэродроме, – тут он явно взгрустнул. – Я в Анклавы на самолете пробился.

– Тоже так планировал, – сказал я, трогая джип с места.

Ехать пришлось не в ангар, как я было подумал, а просто по полю чуть дальше – самолет вытащили из бокса, помыли, и с ним еще успели техники поработать, судя по тому, что рядом стояли двое в рабочей одежде, о чем-то разговаривая. Возле них мы и остановились.

Мар обменялся с ними несколькими фразами, после чего мужики загрузились в белый пикап и уехали в сторону терминала, оставив нас с машиной.

– Давай так, как будто это экзамен, – сказал Мар. – Я не вмешиваюсь, а ты дальше сам, начиная с осмотра. Сумеешь?

– Без проблем, – жизнерадостно соврал я.

Впрочем, бланк предполетного осмотра, накрытый прозрачным пластиком, был у меня в руке, равно как и фломастер: все нашлось в папке с мануалом и документами к самолету. Так что осмотр особых трудностей не вызвал. В чем-то процедура повторяла аналогичную с По-2, а все остальное я по картинкам из того же мануала выучил.

В общем, оглядел со всех сторон, убедился, что никаких чехлов и подобного на машине нет, а выглядит она вполне целой. Залез под капот, проверил крепеж двигателя, потом замерил уровень всех жидкостей. Тоже в норме. Мар смотрел молча, время от времени что-то помечая в маленьком блокноте. Никаких потеков нигде. Выхлопные, охлаждение, все в норме. Покрышки новенькие, накачаны нормально, тормозуха нигде не течет, опоры и амортизаторы тоже в норме вроде как.

Потом перешел к крыльям, убедился, что бензобаки закрыты, что опять же никаких потеков, вентиляция баков в порядке, навигационные огни на месте, элероны, которые здесь еще и закрылками работают и называются «флапперонами», тоже в порядке.

Фюзеляж, обошел по кругу, проверил кран слива топлива, не течет ли, двери на месте, все на месте, на хвостовом оперении ничего не отсоединено и ничего лишнего на нем, вроде как полный порядок. Доступ к батарее и проводке… все в норме.

Так, что в кокпите, то есть в кабине? Чисто, все на месте, ничто не отломано и не оторвано, самолет вообще новым выглядит. А так все простенько-простенько, штурвал – гнутая труба с неопреновыми ручками, педали – просто Т-образные трубы из нержавейки, или чего-то похожего, легкие сиденья, обитые прочной тканью, вроде как в джипе. В общем, спартанский подход, но мне понравилось. Я же из Отстойника сюда, мне все теперь роскошью кажется, как советскому туристу в капстране на дешевой распродаже.

Я влез в кабину слева, а Мар, опять же не говоря ни слова, втиснулся в нее справа. Хорошо, что он такой мелкий: хоть она и двухместная, но просторной ее не назовешь. Так, ремни пристегиваем… ага, а он медлит, ждет моей реакции… Я пальцем оттягиваю свой ремень, глядя на него, и Мар кивает, быстро пристегивается. Закрылись двери, отгородив нас от ветра, я проверил замки – заперто. Нормально.

Так, ключа в зажигании нет, вся электрика отключена, мастер-свитч в положении «OFF», все остальные тумблеры тоже. Так, багажный ящик закрыт, все рычаги в нужных положениях и ничем не заперты, стояночный тормоз включен.

Здесь еще парашют есть, очень большой. С ним не прыгают, а если с самолетом проблемы и сесть безопасно не получается, то на нем можно спуститься на землю вместе с самолетом. Тросик, что запускает ракету, которая, в свою очередь, выдергивает парашют из контейнера, находится над головой и запирается предохранительным «пином». Вот этот самый пин я выдернул, воткнув в специальное гнездо рядом.

Все.

– Полетели, что ли? – спросил я у Мара.

– Давай, все в порядке, – кивнул тот, убирая блокнот во внутренний карман «бомбера».

– Полетели – так полетели, – пробормотал я по-русски, вытаскивая ключи из кармана.

Так, хоть и не мороз, но пуск у нас будет холодным. Ключ в замок, в положение «ON» – включились приборы. Топливо – половина бака. Каждого – их здесь два, оба в крыльях. Нормально. Краны топливные… газ – в положении IDLE. Все как надо. Подогрев карбюратора включаем. Теперь ключ на START, на пять секунд, это опять же холодный старт… назад… зажигание ON… и сам старт. Зажужжало, движок «схватился» секунды за три, затарахтев и плюнув дымом.

По корпусу прошла легкая вибрация, стало шумно. Через стеклянные двери я увидел, как волна воздуха погнала по бетону сухую траву и всякий мелкий мусор. А у нас тут тихо и спокойно.

Газ на полторы тысячи оборотов, рычаг руля высоты до упора назад, обогрев карбюратора на фиг, отключаем. Затем больше газу, больше двух тысяч, проверяем все приборы. Кстати, надо будет чуть позже разобраться, как навигатор работает. В машине работал прекрасно, так что и здесь должен. Но это потом, когда полетаем и не навернемся нигде. Ага, а приборы работают, все чего-то там показывают, что им показывать положено.

Так, тормоз зажат, обороты до четырех тысяч. Давление масла… ага, под четыре бара, в норме. Поехали, что ли.

Газ в IDLE, осматриваемся – ничто не мешает. Отключил стояночный тормоз, самолет немного дернулся, словно почувствовав свободу. Газ в TAXI – это не машина с шашечками, это в английском так руление называется.

Предугадав мой вопрос, Мар сказал:

– Оттуда взлетаем, – показав пальцем на тот конец полосы, что был ближе к терминалу.

– Без проблем, – повторил я свою не слишком искреннюю фразу.

Самолет покатился легко и как-то «по-автомобильному», не подпрыгивая, не раскачиваясь, а совсем плавно. Руление с помощью переднего колеса было куда проще, чем на заднем «костыле», нос не загораживал обзор, все видно прекрасно. Да, «тэхника далеко шагнул», как говорил один мой знакомый кавказец.

Мимо проплыло здание терминала, компания мужиков у крыльца глазела на нас. Вот только сейчас и облажаться… Ага, на месте, отсюда взлететь будем. Тормоза, рули в нейтраль, что у нас с ветром? А боковой ветер. Но не сильный, конус почти не поднимается. А это значит, что «флапс», то есть закрылки, в позиции «1», не поднимаем то есть.

Так, температура воды около шестидесяти уже, у масла почти такая же. Норма. Педали, что управляют рулем, в нейтральной, полный газ, тормоза отпустили, машина тронулась с места, элероны слегка против ветра, совсем слегка, дутики зашуршали по гладкому асфальту. Скорость все выше, выше, стрелка ползет… а быстро разгоняемся, кстати… двадцать с чем-то узлов, рули немножко вверх, чтобы разгрузить переднее колесо, продолжаем ускоряться… самолет на сорока четырех узлах взлетать может, большой пробег ему не нужен.

Серая лента полосы проматывается под нами, убегают назад ящики с упакованными планерами, мелькают столбы ограды. Полоса широченная, если даже ветром поведет, то и по фигу. Места для взлета – с огромным запасом, так что закрылков не трогаем. Все, отрыв!

Шум колес прекратился, сразу стало тише. Так, масло на пяти барах, норма, теперь следить за тем, чтобы скорость держалась около пятидесяти с небольшим узлов, тогда высота быстрее всего набирается при меньшем напряжении.

– Нормально, – вдруг сказал молчавший Мар. – Давай круг над городом, осмотреться надо, а потом обратно.

– Без проблем, – повторил я в третий раз, но уже с большим оптимизмом.

Половина дела сделана, так сказать, «осталось уговорить царя», то есть еще и сесть без происшествий. Но по ощущениям эта «хохляцкая летучая мышь» управляется даже проще, чем По-2, если такое вообще возможно.

Самолет набрал полторы тысячи футов высоты, плавно развернулся и пошел в сторону города, к горам, которые поднимались за ним стеной. Интересный рельеф: тут совсем плоско, как стол, ни холмика, а сразу за границей Боулдера настоящий вал. Как будто волна каменная накатывала на город, да вдруг замерла, застыла, не дотянувшись.

Кстати, ближе к горам странности с ветром могут быть, наверное, так что мне с моим опытом лучше повнимательнее.

А штурвалом управлять приятнее, чем ручкой, к слову. Может, кому-то не так, но вот лично мне больше нравится. Как-то уверенней и солидней получается.


В кабине стало заметно холодно, несмотря на охотничий камуфляж, который я надел с утра. Нашел на панели тумблер «обогреватель кокпита» и щелкнул им. Заметно потянуло теплым воздухом, стало уютней. Стеклянные стены по бокам создавали странное впечатление, будто ты, как Баба-Яга, в ступе летишь или на летучем кресле. Вперед видно было отлично, капот здесь короткий и довольно низкий, как в «жигулях» едешь. Все нравится, короче. Можно смело менять джип на эту машину.

Мы, задорно жужжа мотором, пролетели над полями, потом над каким-то чудным спорт-комплексом, состоящим сразу из кучи футбольных полей, потом над стоянками и церковью, потом потянулись дома с небольшими участками, которыми, похоже, весь город и застроен. Несмотря на невысокую для самолета скорость, «фоксбэт» перемахнул через городок моментом, приблизился к горам, здесь еще пологим, действительно качнулся под боковым ветром, развернулся и пошел вдоль них, направляясь на юг.

– Минут десять полетаем – и на посадку, – сказал Мар. – Смотри, трупоеды внизу.

– Вижу.

Действительно, по широкой улице трусили неторопливо три «гончих», как я по старой памяти успел окрестить местных четвероногих тварей, а следом за ними шел «демон». Такое впечатление, что он собак выгуливает. А может, так оно и есть, кто знает.

Пролетели дальше, уже над южной окраиной, в сторону Лафайетта, пригорода Денвера. Над Денвером пелена колеблющегося воздуха, а здесь пока нет. Нет? Кстати, а это что?

– Что вот там? – спросил я у Мара. – Карта есть?

Карта у него была, к тому же раскрытая и уложенная в пластиковый файл. Посмотрев туда, куда я указывал, Мар повозил пальцем по карте, после чего сказал:

– Госпиталь был. Добрых Самаритян. А в чем дело?

– Ничего не видишь?

– Да, точно, – сказал он, приглядевшись. – Начинается. Здесь тоже начинается.

Именно что «начинается», по-другому и не скажешь. Воздух в этом месте колебался как над костром, размывая очертания зданий и машин на большой стоянке. А вот еще несколько «гончих». И еще какая-то тварь… Точно, начинается.

Я чуть завалил самолет на левое крыло, вводя его в пологий неторопливый вираж.





19




На аэродроме было суетно до самой темноты – готовили к вылету машины. Мы приземлились без происшествий, после чего Мар сказал, что экзамен вроде как принят. Ну верно, если ничего экстраординарного не случится, то долечу куда угодно. Самолет закатили на стоянку, заправили. Еще пару часов я просидел в кокпите, разбираясь с навигационной системой, радио и просто привыкая к управлению, чтобы не вспоминать где что и не высматривать. Потом начало понемногу темнеть, и работы сами по себе закончились, люди собрались в терминале.

Оставаться в темноте на улице не хотелось никому – это все же не в городе, да и я не забыл тех тварей, что видел совсем недавно с воздуха. Раз начинается, то всего можно ждать, я думаю. Может, уже давно началось – откуда-то же пришел тот «демон» ко мне в дом, когда я болел. И до этого я их видел. Может быть, Тьма так начиналась? Или как-то похоже? А люди тогда где?

Обед, а если по-нашему, то ужин, был простым и незамысловатым – большие порции равиоли с мясом и с сыром, итальянских пельменей, можно сказать. Не свежих, естественно, а готовых, просто разваренных. Ну и пиво, за что большое спасибо: пиво я люблю.

Люди разговаривали, в углу за столом играли в покер, на сигареты, но мне общаться не хотелось. Как-то уже свыкся с идеей, что скоро я всех покину. Доберусь до информации по чужим – и покину как можно быстрее. На вот этом самом самолете, на котором сегодня летал. В Канаду полечу, к «своим», туда, где меня никто не изолирует. Или полетим, если Настя прилетала к «местным» и у нее все плохо сложилось. Тогда я ее найду и эту «изоляцию» прекращу.

А вообще как-то беспокойно мне – даже винтовки из рук почти не выпускаю. Если остальные свои автоматы составили в пирамиды, разве что пистолеты при них, то я «ремингтон» таскаю с собой. В уборную ходил – и то не оставил, с собой потащил, там к стене прислонил. С чего беспокойно-то? С того, что увидел, или с чего другого? Может быть, чую что-то? Ну в силу вновь открывшихся талантов?

Попробовал сосредоточиться – не получилось: шумно в зале, народу много, все гомонят и болтают. Встал, подошел сперва к окну. Которое здесь добротное, во всю стену, затем вышел на… что-то вроде низкого балкончика, тянущегося вдоль фасада, где обнаружил часового. Курящего, разумеется. Вроде как американцы нация некурящая, а смолят теперь почти все. Даже в барах курят, хотя надписи сохранились о том, что курение запрещено. И гадать о причине не надо: вот она причина, предо мной – мертвый город.

На улице стало тихо, толстое стекло почти не пропускало звуков изнутри здания. Как-то сразу обострилось ощущение того, что здесь не все правильно. Я включил в прицеле зеленую подсветку, на самый минимум, перехватил винтовку поудобнее, сбросил предохранитель. Прикрыв глаза, прислушался к ощущениям. Что-то здесь есть.

– Ничего не чувствуешь? – спросил я у часового.

– О чем ты? – не понял тот.

Ну да, «чувствую» здесь я, у него другие источники информации.

– Вроде услышал что-то, – сказал я, сверяясь с внутренним «радаром». – Вон там примерно, – показал я стволом винтовки на два очень больших ангара, стоящих в юго-западном углу территории аэродрома.

– Что услышал? – насторожился часовой, хватаясь за свой короткий автомат, который до этого просто висел на плече.

– Черт его знает, сам не понял, – соврал я. – Неправильный какой-то звук. Черт, ночник бы.

– Есть ночник, – буркнул тот, поднося к глазам вроде бы обычный бинокль, только немного пузатый. – Там, говоришь?

Он замер, всматриваясь, а я прикрыл глаза, опять положившись на «радар», как я уже начал именовать эту свою новую странную способность. Ну да, кто-то… нет, что-то есть. Это что-то не близко, сейчас замерло и, естественно, разглядывает нас. Похоже, темнота этому не помеха.

Присев на колено у поручней, выложил на них винтовку, попытался глянуть в прицел. Нет, ни черта не видно, небо тучами затянуто, темно как у афроамериканца в… под мышкой. Но направление я чувствую четко. Оно за левым, если от меня смотреть, углом ангара.

– Ни хрена не вижу, – пробормотал часовой.

– Левый угол ангара, – подсказал я ему. – Ты обычный лазер в бинокль видишь?

– Конечно.

А неплохо было бы ночной прицел, а? Дистанция для него вполне нормальная, тут метров сто, не больше. Ну ладно, обходимся тем, что есть. Протянув руку к передней части цевья, тихо щелкнул выключателем. Ярко-красное пятнышко засветилось на стене ангара, затем сдвинулось к углу.