Воскрешение секты
Часть 23 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Анна-Мария была так тронута его искренностью, что у нее сдавило горло. Насколько он раскрылся перед ней… Она была почти уверена, что ни с кем другим Франц не разговаривал так доверительно.
Целый час они просидели, разговаривая. Он держал ее руку в своей. Потянул ее вверх, чтобы она встала на ноги, и обнял. Начал расстегивать на ней блузку, но, когда она запрокинула голову, чтобы он поцеловал ее, отвернул лицо.
— Лучше не рисковать. У нас будет впереди целая жизнь, когда я выйду отсюда.
Освальд усмехнулся, снова застегнул на ней пуговицы и многозначительно подмигнул.
Под конец он заявил, что должен вернуться к автобиографии. Работа над ней продвигалась хорошо. Анна-Мария уже нашла несколько издательств, которые с нетерпением ждали момента, чтобы купить права. Когда она рассказала об этом, Франц, похоже, был тронут.
— Ты — настоящее сокровище, Анни. Как мне повезло, что у меня есть ты…
Вернувшись в свою квартиру, Анна-Мария пребывала в таком радостном расположении духа, что не сразу услышала тонкий звук. Только скинув куртку и туфли, услышала слабый настойчивый писк. Она нервно принялась обыскивать квартиру — и тут вспомнила о записывающем устройстве. Сигнал тревоги. И действительно, на нем мигала красная лампочка. В мозгу произошло короткое замыкание — прошло несколько минут, прежде чем до нее дошло, что означает этот сигнал.
«Проклятие! Гребаное дерьмо!»
Трясущимися руками Анна-Мария схватила аппарат, вышла в коридор и засунула его в сумку. Надела туфли, накинула пальто. Когда уже спускалась по лестнице, с ужасом заметила, что туфли на ней оказались разные, но сейчас надо было торопиться.
Сев в машину, Каллини поначалу не знала, куда отправиться. Некоторое время ездила кругами без всякого плана, пока ей не вспомнилось небольшое озеро, к которому она иногда гоняла на своем мотоцикле. Голос, настойчиво звучавший в голове, отвлекал ее; из-за него она чуть не слетела с дороги.
«Это возмездие. Теперь вся твоя жизнь пошла насмарку».
У озера не оказалось ни души. Вода лежала голубым зеркалом позади старых мостков. Анна-Мария достала из сумки аппарат и швырнула на землю. Стала топтать его ногами, пока он не превратился в бесформенный кусок железа. Подошла по мосткам к самому краю и швырнула его в воду. Проследила, как он медленно пошел ко дну и исчез в иле. Шумно выдохнула, огляделась. По-прежнему никого.
В тот вечер ничего не произошло. На следующий день была суббота. Поглядев на город и увидев, как солнце сияет над крышами домов, Анна-Мария мысленно перевела дух. Полицейские по субботам не работают. Если они не приехали вчера, это означает, что они не отследили камеру. Теперь она должна продумать, как объяснить все это Францу. Решила позвонить в Скугоме и попросить о раннем посещении. Хельга Маклин начала что-то подозревать и роняла комментарии типа: «Ему правда нужно так часто видеть своего адвоката?» Однако визит никак нельзя откладывать. Она должна предупредить Франца.
Прежде чем Анна-Мария достала телефон, раздался звонок в дверь. Она тут же все поняла. Еще до того, как открыть дверь, проиграла в голове бо́льшую часть предстоящего разговора. Надо вести себя как можно убедительнее.
За дверью стояли двое полицейских. Один из них показал свое удостоверение и представил себя и коллегу.
— Вы Анна-Мария Каллини?
— Да, это я.
— Можно нам войти?
Анна-Мария широко открыла дверь, изобразила на лице удивление.
— Что-то случилось? Боже мой, надеюсь, никто не умер?
— Нет, ничего такого, — сказал один из полицейских, усаживаясь на ее белый диван. Второй встал, прислонясь к стене.
— Вы не могли бы сесть? Нам надо вам кое-что показать, — проговорил первый, указывая на кресло напротив дивана.
Анна-Мария поспешно села. Сжала колени и натянула на них юбку, чтобы скрыть, как они трясутся.
— Вы знаете Софию Бауман?
Анна-Мария изобразила недоумение, нахмурила лоб, делая вид, что роется в памяти.
— Вы имеете в виду ту девушку, которая давала показания в суде против моего клиента?
— Именно. В ее квартире кто-то установил камеру наблюдения — весьма неприятная ситуация, — сделал с нее снимки и послал девушке.
Он показал ей на экране своего телефона снимок Бауман, натягивающей джинсы. Анна-Мария сидела, уставившись на снимок, пока не узнала детали квартиры Бауман. Жалюзи. Дешевый диванчик.
В этот момент она чуть не выдала себя. Пока у нее в голове прокручивались разные сценарии, она чуть не потеряла контроль над собой. Одно дело солгать о камере. Другое — что снимки с нее каким-то непостижимым образом оказались у кого-то в телефоне. Это настолько застало ее врасплох, что она поперхнулась и мучительно закашлялась, так что в легких начало свистеть. Она не могла вдохнуть. Полицейский, стоявший у стены, подошел и постучал ее по спине.
— Как дела? Всё в порядке?
— Это отвратительно, — пропищала Каллини. — Но почему вы пришли сюда?
— Потому что наши компьютерные эксперты отследили камеру до вашей квартиры.
— Это невозможно. Просто бред! Не думаете ли вы, что я имею к этому отношение? Это полный абсурд. Можете обыскать мою квартиру.
— Именно это мы и собираемся сделать, — заявил полицейский, показывая ей ордер на обыск.
* * *
Они обыскивали ее квартиру больше часа. Топтались повсюду в уличной обуви. Запачкали пол и ковры. Открыли и закрыли каждый гребаный ящик и каждую дверцу шкафа, пока Анна-Мария сидела и изо всех сил сдерживала слезы. Каждый раз, когда она пыталась что-то сказать в свою защиту, полицейский поднимал ладонь.
— Поговорим после, когда мы закончим.
Мысли в голове неслись, как бешеные лошади. Не забыла ли она чего-нибудь? Не оставила ли какую-нибудь деталь, какой-нибудь диск? Полицейские перевернули вверх дном всю ее прекрасную квартиру. Наконец один из них подошел к дивану и сел.
— Мы ничего не нашли. Не получилось ли так, что вы куда-то спрятали аппарат или отделались от него?
За это время она успела немного прийти в себя, вернуть себе свое адвокатское достоинство.
— То, в чем вы меня сейчас обвиняете, весьма серьезно. Почему, с какой стати я стала бы устанавливать камеру в квартире у человека, которого даже не знаю? Боже мой! Я — адвокат. Вы что, не понимаете?
— Понимаем, но нельзя сказать, чтобы ваш клиент питал к Софии Бауман дружеские чувства.
— Вы не понимаете, что это все подстроено? Какой-то компьютерщик устроил все это, чтобы опорочить меня… Все знают, что я защищала Франца. Вам следует проверить контакты самой Бауман.
— Ее подвергли систематической травле, вам известно об этом?
— Нет, не слышала. Но меня это не удивляет — учитывая, как она оболгала моего клиента. Франц любим в народе и популярен во многих значительных кругах.
Полицейский издал долгий вздох.
— Итак, мы ничего не нашли. Насколько вы понимаете, мы вынуждены были всё проверить. Хотите, чтобы мы убрали за собой?
— Нет, я сама.
* * *
Стоя у окна, Анна-Мария провожала взглядом полицейскую машину, когда та отъехала от парковки и выехала на улицу. В ушах стоял непрерывный звон. Опустошение… Вся ее жизнь чуть было не разбилась вдребезги. Среди всех мучений возникла одна мысль: к этим записям имел доступ только Франц. Никакого другого объяснения быть не может. Анна-Мария схватилась за телефон и набрала номер Скугоме.
Трубку сняла Маклин.
— Опять? Ты ведь была только вчера.
— Тебя это не касается, — прошипела Анна-Мария. — У меня важное дело, и я должна встретиться с ним сегодня в первой половине дня. Это единственное время, которое мне подходит.
— Ну так приезжай, — вздохнула в ответ Маклин.
* * *
Она начала кричать на него, едва закрыв за собой дверь комнаты для свиданий. Но Освальд не казался ни удивленным, ни рассерженным. Он рассмеялся ей в лицо.
— Ты хочешь, чтобы прибежал охранник — еще до того, как мы начали разговаривать?
— Проклятие, ты подложил мне такую чудовищную свинью!
Анна-Мария накинулась на него, молотя его в грудь кулаками, сама удивляясь тому, что она, оказывается, в состоянии совершить такое. Но Освальд лишь рассмеялся еще громче.
— Прекрати эти глупости. Что такое стряслось?
— Как ты переслал отсюда записи? Я ощупывала каждый конверт, который ты посылал, — в них не было ничего твердого.
— Ну да, так и есть. Зачем бы я занимался таким идиотизмом?
— Кто-то скопировал содержание одной из них и послал фото самой Бауман. Сегодня ко мне в квартиру заявились полицейские. Всё мне испоганили. Если б я вовремя не отделалась от аппарата, моя жизнь превратилась бы в ад. Ты хочешь мне что-то объяснить?
Несколько капель слюны вылетели у нее изо рта и попали ему на щеку, от чего ей стало стыдно. Каллини почувствовала себя еще более униженной.
— Может быть, тебе стоит поговорить со своим приятелем… кажется, его зовут Дэмиен? За небольшое вознаграждение он выполняет любые услуги. И прекрасно умеет вламываться в чужие квартиры. Или ты сама дала ему ключ?
— Что? Как ты на него вышел?
— Думаю, ты легко можешь это вычислить, дорогая отличница. Ведь это ты — мой посланник.
Анна-Мария плюхнулась в маленькое желтое кресло, уронила голову на руки и разрыдалась, раздавленная собственным бессилием. Ничего другого она сделать не могла.
Целый час они просидели, разговаривая. Он держал ее руку в своей. Потянул ее вверх, чтобы она встала на ноги, и обнял. Начал расстегивать на ней блузку, но, когда она запрокинула голову, чтобы он поцеловал ее, отвернул лицо.
— Лучше не рисковать. У нас будет впереди целая жизнь, когда я выйду отсюда.
Освальд усмехнулся, снова застегнул на ней пуговицы и многозначительно подмигнул.
Под конец он заявил, что должен вернуться к автобиографии. Работа над ней продвигалась хорошо. Анна-Мария уже нашла несколько издательств, которые с нетерпением ждали момента, чтобы купить права. Когда она рассказала об этом, Франц, похоже, был тронут.
— Ты — настоящее сокровище, Анни. Как мне повезло, что у меня есть ты…
Вернувшись в свою квартиру, Анна-Мария пребывала в таком радостном расположении духа, что не сразу услышала тонкий звук. Только скинув куртку и туфли, услышала слабый настойчивый писк. Она нервно принялась обыскивать квартиру — и тут вспомнила о записывающем устройстве. Сигнал тревоги. И действительно, на нем мигала красная лампочка. В мозгу произошло короткое замыкание — прошло несколько минут, прежде чем до нее дошло, что означает этот сигнал.
«Проклятие! Гребаное дерьмо!»
Трясущимися руками Анна-Мария схватила аппарат, вышла в коридор и засунула его в сумку. Надела туфли, накинула пальто. Когда уже спускалась по лестнице, с ужасом заметила, что туфли на ней оказались разные, но сейчас надо было торопиться.
Сев в машину, Каллини поначалу не знала, куда отправиться. Некоторое время ездила кругами без всякого плана, пока ей не вспомнилось небольшое озеро, к которому она иногда гоняла на своем мотоцикле. Голос, настойчиво звучавший в голове, отвлекал ее; из-за него она чуть не слетела с дороги.
«Это возмездие. Теперь вся твоя жизнь пошла насмарку».
У озера не оказалось ни души. Вода лежала голубым зеркалом позади старых мостков. Анна-Мария достала из сумки аппарат и швырнула на землю. Стала топтать его ногами, пока он не превратился в бесформенный кусок железа. Подошла по мосткам к самому краю и швырнула его в воду. Проследила, как он медленно пошел ко дну и исчез в иле. Шумно выдохнула, огляделась. По-прежнему никого.
В тот вечер ничего не произошло. На следующий день была суббота. Поглядев на город и увидев, как солнце сияет над крышами домов, Анна-Мария мысленно перевела дух. Полицейские по субботам не работают. Если они не приехали вчера, это означает, что они не отследили камеру. Теперь она должна продумать, как объяснить все это Францу. Решила позвонить в Скугоме и попросить о раннем посещении. Хельга Маклин начала что-то подозревать и роняла комментарии типа: «Ему правда нужно так часто видеть своего адвоката?» Однако визит никак нельзя откладывать. Она должна предупредить Франца.
Прежде чем Анна-Мария достала телефон, раздался звонок в дверь. Она тут же все поняла. Еще до того, как открыть дверь, проиграла в голове бо́льшую часть предстоящего разговора. Надо вести себя как можно убедительнее.
За дверью стояли двое полицейских. Один из них показал свое удостоверение и представил себя и коллегу.
— Вы Анна-Мария Каллини?
— Да, это я.
— Можно нам войти?
Анна-Мария широко открыла дверь, изобразила на лице удивление.
— Что-то случилось? Боже мой, надеюсь, никто не умер?
— Нет, ничего такого, — сказал один из полицейских, усаживаясь на ее белый диван. Второй встал, прислонясь к стене.
— Вы не могли бы сесть? Нам надо вам кое-что показать, — проговорил первый, указывая на кресло напротив дивана.
Анна-Мария поспешно села. Сжала колени и натянула на них юбку, чтобы скрыть, как они трясутся.
— Вы знаете Софию Бауман?
Анна-Мария изобразила недоумение, нахмурила лоб, делая вид, что роется в памяти.
— Вы имеете в виду ту девушку, которая давала показания в суде против моего клиента?
— Именно. В ее квартире кто-то установил камеру наблюдения — весьма неприятная ситуация, — сделал с нее снимки и послал девушке.
Он показал ей на экране своего телефона снимок Бауман, натягивающей джинсы. Анна-Мария сидела, уставившись на снимок, пока не узнала детали квартиры Бауман. Жалюзи. Дешевый диванчик.
В этот момент она чуть не выдала себя. Пока у нее в голове прокручивались разные сценарии, она чуть не потеряла контроль над собой. Одно дело солгать о камере. Другое — что снимки с нее каким-то непостижимым образом оказались у кого-то в телефоне. Это настолько застало ее врасплох, что она поперхнулась и мучительно закашлялась, так что в легких начало свистеть. Она не могла вдохнуть. Полицейский, стоявший у стены, подошел и постучал ее по спине.
— Как дела? Всё в порядке?
— Это отвратительно, — пропищала Каллини. — Но почему вы пришли сюда?
— Потому что наши компьютерные эксперты отследили камеру до вашей квартиры.
— Это невозможно. Просто бред! Не думаете ли вы, что я имею к этому отношение? Это полный абсурд. Можете обыскать мою квартиру.
— Именно это мы и собираемся сделать, — заявил полицейский, показывая ей ордер на обыск.
* * *
Они обыскивали ее квартиру больше часа. Топтались повсюду в уличной обуви. Запачкали пол и ковры. Открыли и закрыли каждый гребаный ящик и каждую дверцу шкафа, пока Анна-Мария сидела и изо всех сил сдерживала слезы. Каждый раз, когда она пыталась что-то сказать в свою защиту, полицейский поднимал ладонь.
— Поговорим после, когда мы закончим.
Мысли в голове неслись, как бешеные лошади. Не забыла ли она чего-нибудь? Не оставила ли какую-нибудь деталь, какой-нибудь диск? Полицейские перевернули вверх дном всю ее прекрасную квартиру. Наконец один из них подошел к дивану и сел.
— Мы ничего не нашли. Не получилось ли так, что вы куда-то спрятали аппарат или отделались от него?
За это время она успела немного прийти в себя, вернуть себе свое адвокатское достоинство.
— То, в чем вы меня сейчас обвиняете, весьма серьезно. Почему, с какой стати я стала бы устанавливать камеру в квартире у человека, которого даже не знаю? Боже мой! Я — адвокат. Вы что, не понимаете?
— Понимаем, но нельзя сказать, чтобы ваш клиент питал к Софии Бауман дружеские чувства.
— Вы не понимаете, что это все подстроено? Какой-то компьютерщик устроил все это, чтобы опорочить меня… Все знают, что я защищала Франца. Вам следует проверить контакты самой Бауман.
— Ее подвергли систематической травле, вам известно об этом?
— Нет, не слышала. Но меня это не удивляет — учитывая, как она оболгала моего клиента. Франц любим в народе и популярен во многих значительных кругах.
Полицейский издал долгий вздох.
— Итак, мы ничего не нашли. Насколько вы понимаете, мы вынуждены были всё проверить. Хотите, чтобы мы убрали за собой?
— Нет, я сама.
* * *
Стоя у окна, Анна-Мария провожала взглядом полицейскую машину, когда та отъехала от парковки и выехала на улицу. В ушах стоял непрерывный звон. Опустошение… Вся ее жизнь чуть было не разбилась вдребезги. Среди всех мучений возникла одна мысль: к этим записям имел доступ только Франц. Никакого другого объяснения быть не может. Анна-Мария схватилась за телефон и набрала номер Скугоме.
Трубку сняла Маклин.
— Опять? Ты ведь была только вчера.
— Тебя это не касается, — прошипела Анна-Мария. — У меня важное дело, и я должна встретиться с ним сегодня в первой половине дня. Это единственное время, которое мне подходит.
— Ну так приезжай, — вздохнула в ответ Маклин.
* * *
Она начала кричать на него, едва закрыв за собой дверь комнаты для свиданий. Но Освальд не казался ни удивленным, ни рассерженным. Он рассмеялся ей в лицо.
— Ты хочешь, чтобы прибежал охранник — еще до того, как мы начали разговаривать?
— Проклятие, ты подложил мне такую чудовищную свинью!
Анна-Мария накинулась на него, молотя его в грудь кулаками, сама удивляясь тому, что она, оказывается, в состоянии совершить такое. Но Освальд лишь рассмеялся еще громче.
— Прекрати эти глупости. Что такое стряслось?
— Как ты переслал отсюда записи? Я ощупывала каждый конверт, который ты посылал, — в них не было ничего твердого.
— Ну да, так и есть. Зачем бы я занимался таким идиотизмом?
— Кто-то скопировал содержание одной из них и послал фото самой Бауман. Сегодня ко мне в квартиру заявились полицейские. Всё мне испоганили. Если б я вовремя не отделалась от аппарата, моя жизнь превратилась бы в ад. Ты хочешь мне что-то объяснить?
Несколько капель слюны вылетели у нее изо рта и попали ему на щеку, от чего ей стало стыдно. Каллини почувствовала себя еще более униженной.
— Может быть, тебе стоит поговорить со своим приятелем… кажется, его зовут Дэмиен? За небольшое вознаграждение он выполняет любые услуги. И прекрасно умеет вламываться в чужие квартиры. Или ты сама дала ему ключ?
— Что? Как ты на него вышел?
— Думаю, ты легко можешь это вычислить, дорогая отличница. Ведь это ты — мой посланник.
Анна-Мария плюхнулась в маленькое желтое кресло, уронила голову на руки и разрыдалась, раздавленная собственным бессилием. Ничего другого она сделать не могла.