Вор с черным языком
Часть 55 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я подошел к ней ближе, готовый отбежать при первом же угрожающем движении. Хотя и не ждал от нее этого. Мне просто хотелось рассмотреть татуировки. Похоже, их там были сотни, если скрытая под парусиной часть тела разрисована так же плотно, как та, что осталась на виду.
– Могучие боги и ваши ублюдки! – охнул я, рассмотрев кожу великанши в свете ведьминого мха.
– Что там? – спросила Норригаль сквозь стиснутые зубы. – Что это за татуировки?
– Спящие, – ответил я, любуясь грубыми, но по-своему прекрасными, по-своему узнаваемыми рисунками животных на коже великанши, их гривами, мордами, копытами, их милыми кроткими глазами. – Лошади. У нее тут целый табун драных лошадей.
– Здо`рово, – сказала Норригаль.
И уснула.
61
Королева-ведьма
Королева была так слаба, что даже не пыталась спуститься на тридцать футов по крутой, осыпающейся скале. Зато я мог забраться к ней благодаря моей выучке и везению, а также Кольцу падающей кошки, которое уберегло бы меня (надеюсь) от переломанных ног, случись мне все-таки упасть. Поэтому я поднялся к королеве и принес ей воды. Первым делом она спросила, есть ли у нас еще вода. И когда я ответил, что больше нет, сделала только маленький глоток, но мех продолжала держать рядом с собой. Еще я принес королеве второе платье Норригаль, чтобы она могла прикрыть наготу.
Никогда прежде я не видел королеву так близко. Путешествуя по гальтским землям, Конмарр Холтийский не снисходил до таких мелких городков, как Плата-Глуррис. А когда он проезжал через Пигденей, что случалось дважды, пока я учился там, у него были причины не брать с собой жену-ганнку. Пигденейская куртизанка Биргита была лучшей во всем Хольте, и никто же не станет приносить свое пиво в таверну, понимаете? А Мирейя оказалась именно такой, какой я представлял королеву. Она была доброжелательна и великодушна и, разумеется, без всяких признаков безумия. Обращаясь к ней, я опустил голову, как вроде бы требовали спантийские обычаи, но она приподняла мой подбородок, чтобы наши взгляды встретились. В Аустриме люди смотрят королям прямо в глаза, как и во всех незатейливых ганнских землях.
Прекрасное лицо Мирейи казалось изможденным, но говорило о крепком здоровье. Седина, инеем мелькавшая в волосах, только подчеркивала их черноту. Глаза, в которые она так настойчиво заставляла меня посмотреть, были ореховыми, как у кошки. Не карие, не голубые и не зеленые, а все это вместе, и ничего в отдельности. Она не говорила ни на холтийском, ни на гальтском, а я знал всего горстку спантийских слов, поэтому Гальва переводила нам снизу.
– Ты можешь говорить с великаншей? – спросила Мирейя.
– У них почти тот же язык, что и у нас.
– Что она тебе поведала?
Я рассказал.
– Король, мой супруг, запретил подданным переходить через Невольничьи горы. Он не убивал и не похищал великанов. Это делали Берущие, чтобы отомстить нам за закрытие Дома Гильдии.
Когда Гальва закончила переводить, королева посмотрела на меня, а потом сказала Гальве несколько слов на спантийском. Гальва ответила, и взгляд Мирейи смягчился.
– Что это значит? – спросил я у воительницы.
– Она хотела узнать, не из Гильдии ли ты. Я сказала, что ты был с ними, но теперь против них. Я ведь права, да?
– Да.
– Это хорошо. Потому что я поклялась смертью.
Королева прошептала что-то в мех с водой, который я ей передал, и у меня от пощипывания магии зашевелились волосы на загривке. Мирейя послала меня обратно вниз – предложить воды умирающей великанше. Она прочитала в моих глазах, что для такого огромного существа воды там осталось на полглотка, и сказала:
– Влей ей прямо в рот. Этого хватит.
Я сделал, как она просила. Великанша не хотела выпускать из рук книгу, но разрешила мне встать на камень рядом с ней и лить воду оттуда. Я горячо надеялся, что ей не придет в голову поступить со мной так же, как с Глубокой Тенью и другими покойниками в желтых балахонах. Стоя так близко к ней, я не был уверен, что успею отскочить, прежде чем она схватит и раздавит меня.
Мисфа открыла рот и зашевелила языком, глотая воду. Но что удивительно, вода все журчала и журчала, даже не думая кончаться. Мне не пришлось переворачивать мех, чтобы вылить остатки, потому что он не пустел. Королева Аустрима, спантийская инфанта Мирейя, была настоящей ведьмой!
«Было очень трудно держать ее здесь, но не думаю, что это кому-то навредит, если я не расскажу тебе почему».
Только теперь я до конца понял причину, по которой Мертвоножка, Норригаль и даже Фульвир, на свой особый лад, так боялись за наше путешествие. Если Мирейя вернет себе спантийский трон, она станет первой королевой-ведьмой со времен куда более древних, чем начало Гоблинских войн. И она может изгнать Гильдию из Испантии точно так же, как из Аустрима. Первый раз в жизни передо мной забрезжило будущее, в котором Гильдия не сможет контролировать все, что происходит под солнцем и луной.
Но Гильдия не могла этого допустить.
Теперь, когда Мирейю вырвали из рук Гильдии, она должна была умереть.
62
Алфавит-убийца
Я дал воды Норригаль, которая то засыпала, то просыпалась, помог ей отыскать в сумке какие-то корешки, притупляющие боль, не вызывая еще большей сонливости. Потом вбил в скалу железные шипы и натянул на них веревку, по которой Гальва поднялась на уступ и помогла ослабевшей королеве спуститься. Не все, что они сказали, я сумел понять, но уловил смысл одного разговора.
– Ты не ранена? Почему ты такая слабая? – спросила Гальва.
– Сама попробуй десять дней пробыть птицей.
Почему-то Йорбез показалось, что это очень смешно, и она едва не проглотила свою самокрутку. Гальва осталась рядом с королевой в углу пещеры. Я же направился к центру, чтобы пошарить в сумках мертвого мага Гильдии, по имени Бавотт, того самого, который сделал великаншу маленькой, а королеву превратил в птицу. Там оказалось скромное состояние из аустримского золота и серебра, но, увы, ни единого «совенка». Я почтил Бавотта, закрыв ввалившиеся глаза покойника и накинув шарф ему на лицо для защиты от мух, устроивших тризну. Ожерелье на его шее, казалось, гудело от магии, и я забрал его, хотя даже не догадывался, для чего оно нужно. Может, это и есть Твердокаменное ожерелье, о котором я слышал в Доме Вешателя в Кадоте? Как теперь узнаешь?
Я посмотрел на великаншу, а она на меня.
И вдруг я понял, что меня поразило в книге, которую она держала. Мисфа сказала, что книга убила тех, кто пытался ее читать. Ну конечно же! Она написана Алфавитом-убийцей – одной из самых темных тайн Гильдии. Но великанша говорила, что поймала эту книгу, когда та пыталась убежать. В памяти у меня шевельнулись кое-какие рассказы о верхушке Гильдии.
Я порылся в своей сумке и достал проверенные перчатки из козьей кожи.
– Можно посмотреть эту книгу?
– Она убьет тебя.
– Меня – нет, а вот тебя она отравляет.
Великанша по-прежнему не отпускала книгу, только смотрела на меня, и глаза ее, размером с крупное яблоко, казались крохотными бусинками на огромной голове. Она говорила, что будет драться за книгу, но это было еще до того, как я напоил ее водой. Еще три глубоких вздоха она разглядывала меня, а потом протянула мне книгу. Если вам нравится думать, что у меня дрожали руки, то я не стану утверждать, что этого не было.
На засаленной кожаной обложке крупными буквами из сусального золота было написано по-галлардийски:
Lį Livēre dil Ouchure Comblēct.
«Книга Глубокой Тени».
А в самом низу добавлено мелкими, но тоже золотыми буквами:
Louray chē bulay echēre mirdēct.
«Читай и мечтай, чтобы тебя укусили».
Сказано в рифму, если вы заметили. Очень хитро. Никто никогда и не говорил, что эти мерзавцы глупы. В кожаный переплет по самому краю вставили ряды острых зубов, довольно заметных, но не выступающих за край. Все они были мелкие, но разной степени мелкости. Кошки, куницы, лисы, множество других скулящих и крадущихся тварей внесли туда свою лепту. Местами переплет как будто был покрыт броней из лакированного крабьего панциря.
Я повертел книгу в руках и понял, что она стала лосниться еще сильней. Мне был знаком этот блеск. Контактный яд, вызывающий тошноту в малых дозах и убивающий в больших. В Низшей школе мы провели немало вечеров, мучаясь тошнотой, потому что этот яд наносили на дверные ручки и подмешивали нам в пиво. Но к концу первого года мы стали невосприимчивы к нему. И все же я был рад, что на мне перчатки. Если в этой книге записаны секреты Глубокой Тени, простому Шутнику вроде меня не полагалось знать их, и яд здесь мог быть сильней.
Это была очень тяжелая книга.
Я знал, что она выполнена Алфавитом-убийцей, но понятия не имел, убьет ли он Шифра вроде меня. Когда я впервые услышал о нем, еще в школе, то решил, что нет, не убьет. Насколько я понимал его действие, с тем, кто знает Алфавит-убийцу назубок, ничего не случится, но нужно обязательно выучить его, прежде чем попробовать прочитать слово или фразу. Сложность в том, что в нем сотни знаков и никого не обучают ему, кроме высших чинов Гильдии. Обучение начинается, когда тебя называют тенью и передают под твою ответственность целый город. Выучить Алфавит можно, потому что ни одна буква в отдельности не убьет тебя, но если ты начнешь читать и остановишься, чего-то не поняв, эта заминка приведет к смерти. Может быть, еще и поэтому Гильдия так сильна – во главе ее не бывает тупых недоносков.
Монархия плоха тем, что, каким бы умным ты ни был, все равно можешь выплеснуть из своей трубы недоумка. Возможно, тебе повезет и твой сын или дочь получит хотя бы половину твоего ума, но как насчет внука? Скорее всего, получится болван, и, когда он унаследует трон, все, что ты создал, рухнет в дерьмо. В Гильдии не так. Тупого ни за что не возьмут в истинную школу. Тот, кто не блещет умом, никогда не попадет в высшие круги, а если и попадет, Алфавит-убийца поймает его на ошибке и непременно убьет.
– Ты собираешься читать эту книгу или пускать слюни над ней? – спросила Норригаль немного невнятно, из-за принятых лекарств.
– Еще не решил, – ответил я.
Мне отчаянно хотелось открыть книгу и посмотреть, что там в ней, понять, смогу ли я ее прочитать. У меня потеплело на сердце от этой мысли, мое везенье было со мной. Если бы знаки Алфавита-убийцы собирались убить меня, я бы почувствовал холод, пробирающий до самых пяток, стоило бы мне только подумать о такой опасной затее. Так почему бы не доверить собственную жизнь этому чувству? Боги свидетели, я уже делал так раньше.
Я был настолько испуган, что едва не обоссался, но разница между сильным и слабым не в том, что сильный не намочит штаны, а в том, что он эти мокрые штаны подтянет и пойдет дальше. Я открыл книгу на случайной странице ближе к концу и сосредоточился, понимая, что либо пойму то, что увижу, либо умру.
Поначалу слова казались размытыми, но не успел я подумать: «Вот и все, я покойник», как они сделались четче.
Маги не имеют в Храве такой силы, как в Молрове или Хольте, ганны слишком тупы для магии. Они хорошие мечники и копейщики, но против великанов могут не больше, чем домашние кошки против медведей. Только королева мешала нам, но теперь она попала в наши руки, а королевство разрушено. Пусть лучше падет Храва и весь Аустрим, а Гильдия потеряет небольшую долю доходов, зато другие страны увидят, что случится, если они прогонят Гильдию Берущих. Как и тогда, когда пали все лошади, мы изменим мир к нашей выгоде, радостно служа Запретному в этом и других делах, и да сохранит нас смех молодыми, а злость – богатыми.
Я продолжал читать. Все, что сказала Мертвоножка в Бесснежном лесу, теперь подтверждалось: Берущие держали магов в полном подчинении и создавали подложные магические школы. Они хотели, чтобы в мире не было неподконтрольной им магии.
Но это еще не все.
Похоже на то, что они держали в узде еще и Гильдии извозчиков, скороходов, строителей и мореходов. Прибыльное дело, особенно в мире, внезапно оставшемся без лошадей.
Особенно тревожило упоминание о лошадиной чуме. Ясно было, что Гильдия получила огромную выгоду от мора, в котором все мы обвиняли гоблинов. Но кто сказал, что они сами изготовили эту напасть? Очень важный вопрос, правда?
Я снова погрузился в чтение угловатых знаков и заметил, что в верхнем углу каждой страницы нарисованы маленькие глаза, но в это мгновение книга чуть дернулась, как живая. Кажется, глаза тоже сдвинулись.
Теперь я знаю, что книга видела меня и читала точно так же, как я читал ее. Она видела всех в этой пещере, определяла силу, магию и ценность каждого из нас для Гильдии. Книга сама открылась в моей руке, перелистывая страницы к самому началу, где я видел изображение краба. Прежде чем я успел захлопнуть книгу, краб перепрыгнул со страницы на стену.
Книга Глубокой Тени была живой.
– Могучие боги и ваши ублюдки! – охнул я, рассмотрев кожу великанши в свете ведьминого мха.
– Что там? – спросила Норригаль сквозь стиснутые зубы. – Что это за татуировки?
– Спящие, – ответил я, любуясь грубыми, но по-своему прекрасными, по-своему узнаваемыми рисунками животных на коже великанши, их гривами, мордами, копытами, их милыми кроткими глазами. – Лошади. У нее тут целый табун драных лошадей.
– Здо`рово, – сказала Норригаль.
И уснула.
61
Королева-ведьма
Королева была так слаба, что даже не пыталась спуститься на тридцать футов по крутой, осыпающейся скале. Зато я мог забраться к ней благодаря моей выучке и везению, а также Кольцу падающей кошки, которое уберегло бы меня (надеюсь) от переломанных ног, случись мне все-таки упасть. Поэтому я поднялся к королеве и принес ей воды. Первым делом она спросила, есть ли у нас еще вода. И когда я ответил, что больше нет, сделала только маленький глоток, но мех продолжала держать рядом с собой. Еще я принес королеве второе платье Норригаль, чтобы она могла прикрыть наготу.
Никогда прежде я не видел королеву так близко. Путешествуя по гальтским землям, Конмарр Холтийский не снисходил до таких мелких городков, как Плата-Глуррис. А когда он проезжал через Пигденей, что случалось дважды, пока я учился там, у него были причины не брать с собой жену-ганнку. Пигденейская куртизанка Биргита была лучшей во всем Хольте, и никто же не станет приносить свое пиво в таверну, понимаете? А Мирейя оказалась именно такой, какой я представлял королеву. Она была доброжелательна и великодушна и, разумеется, без всяких признаков безумия. Обращаясь к ней, я опустил голову, как вроде бы требовали спантийские обычаи, но она приподняла мой подбородок, чтобы наши взгляды встретились. В Аустриме люди смотрят королям прямо в глаза, как и во всех незатейливых ганнских землях.
Прекрасное лицо Мирейи казалось изможденным, но говорило о крепком здоровье. Седина, инеем мелькавшая в волосах, только подчеркивала их черноту. Глаза, в которые она так настойчиво заставляла меня посмотреть, были ореховыми, как у кошки. Не карие, не голубые и не зеленые, а все это вместе, и ничего в отдельности. Она не говорила ни на холтийском, ни на гальтском, а я знал всего горстку спантийских слов, поэтому Гальва переводила нам снизу.
– Ты можешь говорить с великаншей? – спросила Мирейя.
– У них почти тот же язык, что и у нас.
– Что она тебе поведала?
Я рассказал.
– Король, мой супруг, запретил подданным переходить через Невольничьи горы. Он не убивал и не похищал великанов. Это делали Берущие, чтобы отомстить нам за закрытие Дома Гильдии.
Когда Гальва закончила переводить, королева посмотрела на меня, а потом сказала Гальве несколько слов на спантийском. Гальва ответила, и взгляд Мирейи смягчился.
– Что это значит? – спросил я у воительницы.
– Она хотела узнать, не из Гильдии ли ты. Я сказала, что ты был с ними, но теперь против них. Я ведь права, да?
– Да.
– Это хорошо. Потому что я поклялась смертью.
Королева прошептала что-то в мех с водой, который я ей передал, и у меня от пощипывания магии зашевелились волосы на загривке. Мирейя послала меня обратно вниз – предложить воды умирающей великанше. Она прочитала в моих глазах, что для такого огромного существа воды там осталось на полглотка, и сказала:
– Влей ей прямо в рот. Этого хватит.
Я сделал, как она просила. Великанша не хотела выпускать из рук книгу, но разрешила мне встать на камень рядом с ней и лить воду оттуда. Я горячо надеялся, что ей не придет в голову поступить со мной так же, как с Глубокой Тенью и другими покойниками в желтых балахонах. Стоя так близко к ней, я не был уверен, что успею отскочить, прежде чем она схватит и раздавит меня.
Мисфа открыла рот и зашевелила языком, глотая воду. Но что удивительно, вода все журчала и журчала, даже не думая кончаться. Мне не пришлось переворачивать мех, чтобы вылить остатки, потому что он не пустел. Королева Аустрима, спантийская инфанта Мирейя, была настоящей ведьмой!
«Было очень трудно держать ее здесь, но не думаю, что это кому-то навредит, если я не расскажу тебе почему».
Только теперь я до конца понял причину, по которой Мертвоножка, Норригаль и даже Фульвир, на свой особый лад, так боялись за наше путешествие. Если Мирейя вернет себе спантийский трон, она станет первой королевой-ведьмой со времен куда более древних, чем начало Гоблинских войн. И она может изгнать Гильдию из Испантии точно так же, как из Аустрима. Первый раз в жизни передо мной забрезжило будущее, в котором Гильдия не сможет контролировать все, что происходит под солнцем и луной.
Но Гильдия не могла этого допустить.
Теперь, когда Мирейю вырвали из рук Гильдии, она должна была умереть.
62
Алфавит-убийца
Я дал воды Норригаль, которая то засыпала, то просыпалась, помог ей отыскать в сумке какие-то корешки, притупляющие боль, не вызывая еще большей сонливости. Потом вбил в скалу железные шипы и натянул на них веревку, по которой Гальва поднялась на уступ и помогла ослабевшей королеве спуститься. Не все, что они сказали, я сумел понять, но уловил смысл одного разговора.
– Ты не ранена? Почему ты такая слабая? – спросила Гальва.
– Сама попробуй десять дней пробыть птицей.
Почему-то Йорбез показалось, что это очень смешно, и она едва не проглотила свою самокрутку. Гальва осталась рядом с королевой в углу пещеры. Я же направился к центру, чтобы пошарить в сумках мертвого мага Гильдии, по имени Бавотт, того самого, который сделал великаншу маленькой, а королеву превратил в птицу. Там оказалось скромное состояние из аустримского золота и серебра, но, увы, ни единого «совенка». Я почтил Бавотта, закрыв ввалившиеся глаза покойника и накинув шарф ему на лицо для защиты от мух, устроивших тризну. Ожерелье на его шее, казалось, гудело от магии, и я забрал его, хотя даже не догадывался, для чего оно нужно. Может, это и есть Твердокаменное ожерелье, о котором я слышал в Доме Вешателя в Кадоте? Как теперь узнаешь?
Я посмотрел на великаншу, а она на меня.
И вдруг я понял, что меня поразило в книге, которую она держала. Мисфа сказала, что книга убила тех, кто пытался ее читать. Ну конечно же! Она написана Алфавитом-убийцей – одной из самых темных тайн Гильдии. Но великанша говорила, что поймала эту книгу, когда та пыталась убежать. В памяти у меня шевельнулись кое-какие рассказы о верхушке Гильдии.
Я порылся в своей сумке и достал проверенные перчатки из козьей кожи.
– Можно посмотреть эту книгу?
– Она убьет тебя.
– Меня – нет, а вот тебя она отравляет.
Великанша по-прежнему не отпускала книгу, только смотрела на меня, и глаза ее, размером с крупное яблоко, казались крохотными бусинками на огромной голове. Она говорила, что будет драться за книгу, но это было еще до того, как я напоил ее водой. Еще три глубоких вздоха она разглядывала меня, а потом протянула мне книгу. Если вам нравится думать, что у меня дрожали руки, то я не стану утверждать, что этого не было.
На засаленной кожаной обложке крупными буквами из сусального золота было написано по-галлардийски:
Lį Livēre dil Ouchure Comblēct.
«Книга Глубокой Тени».
А в самом низу добавлено мелкими, но тоже золотыми буквами:
Louray chē bulay echēre mirdēct.
«Читай и мечтай, чтобы тебя укусили».
Сказано в рифму, если вы заметили. Очень хитро. Никто никогда и не говорил, что эти мерзавцы глупы. В кожаный переплет по самому краю вставили ряды острых зубов, довольно заметных, но не выступающих за край. Все они были мелкие, но разной степени мелкости. Кошки, куницы, лисы, множество других скулящих и крадущихся тварей внесли туда свою лепту. Местами переплет как будто был покрыт броней из лакированного крабьего панциря.
Я повертел книгу в руках и понял, что она стала лосниться еще сильней. Мне был знаком этот блеск. Контактный яд, вызывающий тошноту в малых дозах и убивающий в больших. В Низшей школе мы провели немало вечеров, мучаясь тошнотой, потому что этот яд наносили на дверные ручки и подмешивали нам в пиво. Но к концу первого года мы стали невосприимчивы к нему. И все же я был рад, что на мне перчатки. Если в этой книге записаны секреты Глубокой Тени, простому Шутнику вроде меня не полагалось знать их, и яд здесь мог быть сильней.
Это была очень тяжелая книга.
Я знал, что она выполнена Алфавитом-убийцей, но понятия не имел, убьет ли он Шифра вроде меня. Когда я впервые услышал о нем, еще в школе, то решил, что нет, не убьет. Насколько я понимал его действие, с тем, кто знает Алфавит-убийцу назубок, ничего не случится, но нужно обязательно выучить его, прежде чем попробовать прочитать слово или фразу. Сложность в том, что в нем сотни знаков и никого не обучают ему, кроме высших чинов Гильдии. Обучение начинается, когда тебя называют тенью и передают под твою ответственность целый город. Выучить Алфавит можно, потому что ни одна буква в отдельности не убьет тебя, но если ты начнешь читать и остановишься, чего-то не поняв, эта заминка приведет к смерти. Может быть, еще и поэтому Гильдия так сильна – во главе ее не бывает тупых недоносков.
Монархия плоха тем, что, каким бы умным ты ни был, все равно можешь выплеснуть из своей трубы недоумка. Возможно, тебе повезет и твой сын или дочь получит хотя бы половину твоего ума, но как насчет внука? Скорее всего, получится болван, и, когда он унаследует трон, все, что ты создал, рухнет в дерьмо. В Гильдии не так. Тупого ни за что не возьмут в истинную школу. Тот, кто не блещет умом, никогда не попадет в высшие круги, а если и попадет, Алфавит-убийца поймает его на ошибке и непременно убьет.
– Ты собираешься читать эту книгу или пускать слюни над ней? – спросила Норригаль немного невнятно, из-за принятых лекарств.
– Еще не решил, – ответил я.
Мне отчаянно хотелось открыть книгу и посмотреть, что там в ней, понять, смогу ли я ее прочитать. У меня потеплело на сердце от этой мысли, мое везенье было со мной. Если бы знаки Алфавита-убийцы собирались убить меня, я бы почувствовал холод, пробирающий до самых пяток, стоило бы мне только подумать о такой опасной затее. Так почему бы не доверить собственную жизнь этому чувству? Боги свидетели, я уже делал так раньше.
Я был настолько испуган, что едва не обоссался, но разница между сильным и слабым не в том, что сильный не намочит штаны, а в том, что он эти мокрые штаны подтянет и пойдет дальше. Я открыл книгу на случайной странице ближе к концу и сосредоточился, понимая, что либо пойму то, что увижу, либо умру.
Поначалу слова казались размытыми, но не успел я подумать: «Вот и все, я покойник», как они сделались четче.
Маги не имеют в Храве такой силы, как в Молрове или Хольте, ганны слишком тупы для магии. Они хорошие мечники и копейщики, но против великанов могут не больше, чем домашние кошки против медведей. Только королева мешала нам, но теперь она попала в наши руки, а королевство разрушено. Пусть лучше падет Храва и весь Аустрим, а Гильдия потеряет небольшую долю доходов, зато другие страны увидят, что случится, если они прогонят Гильдию Берущих. Как и тогда, когда пали все лошади, мы изменим мир к нашей выгоде, радостно служа Запретному в этом и других делах, и да сохранит нас смех молодыми, а злость – богатыми.
Я продолжал читать. Все, что сказала Мертвоножка в Бесснежном лесу, теперь подтверждалось: Берущие держали магов в полном подчинении и создавали подложные магические школы. Они хотели, чтобы в мире не было неподконтрольной им магии.
Но это еще не все.
Похоже на то, что они держали в узде еще и Гильдии извозчиков, скороходов, строителей и мореходов. Прибыльное дело, особенно в мире, внезапно оставшемся без лошадей.
Особенно тревожило упоминание о лошадиной чуме. Ясно было, что Гильдия получила огромную выгоду от мора, в котором все мы обвиняли гоблинов. Но кто сказал, что они сами изготовили эту напасть? Очень важный вопрос, правда?
Я снова погрузился в чтение угловатых знаков и заметил, что в верхнем углу каждой страницы нарисованы маленькие глаза, но в это мгновение книга чуть дернулась, как живая. Кажется, глаза тоже сдвинулись.
Теперь я знаю, что книга видела меня и читала точно так же, как я читал ее. Она видела всех в этой пещере, определяла силу, магию и ценность каждого из нас для Гильдии. Книга сама открылась в моей руке, перелистывая страницы к самому началу, где я видел изображение краба. Прежде чем я успел захлопнуть книгу, краб перепрыгнул со страницы на стену.
Книга Глубокой Тени была живой.