Вор с черным языком

Юрмейен выкатил специальный стол. Это был чурбак, вырезанный из огромного дерева, каким-то чудом выросшего вокруг человеческого скелета. Верхний край проходил прямо над полостью, внутри которой лежал человек в позе зародыша, словно это был разрез матки какой-нибудь великанши. Стол был покрыт толстым слоем зеленоватого пигденейского стекла с пузырьками и всем прочим.

В бронзовом кубке мы устроили банк для ставок, а в медной чаше – сундук для боевого круга. По этому двойному звону в любой таверне, борделе или монастыре от Испантии до Хравы можно узнать игру в «Башни». Сделав ставку в турнирном круге, нужно столько же положить и в сундук – именно там копится главный выигрыш. Дзинь-дзинь. Вот тебе медяк, дзинь-дзинь, спи спокойно, увидимся в боевом круге. Я поставил десять, дзинь-дзинь, и десять сверху, дзинь-дзинь. Удачливый или умный человек может выиграть в турнирном круге столько, сколько другой не наберет и в боевом, но главное не в этом. Когда ты выигрываешь, то сохраняешь хорошие карты для последнего круга. Из-за этого мне частенько приходилось спасаться бегством из таверны. Мое везение притягивает сильные карты.

Хотя и не всегда сразу ясно, что они сильные.

Юрмейен раздал карты, ухмыляясь из-под шкуры дикой кошки, глумливо выгнув брови и взъерошив черные, как тушь, волосы. Теперь я ощущал магию, идущую от его кольца, серебряного кольца в форме кошки, обернувшейся вокруг пальца и кусающей собственный хвост. Что-то всколыхнулось в моей памяти, но я так сосредоточился на игре, что не смог уловить связь. Вот и мои первые шесть карт! Я получил «монету», двух «пчел», двух «воров» и «сапера». Юрмейен выиграл неплохой прикуп, и я не стал мешать ему, потому что любая сброшенная карта выходит из игры.

У него были четыре «пчелы» и две «башни». Я мог разрушить «башню» «сапером» и оставить его без обеих «пчел», но при этом потратил бы все хорошие карты, тогда как он сохранил бы вторую «башню», а у меня не было ни одного «хозяина», чтобы побить ее. У «монет» и «пчел» короткая жизнь, их нельзя прикупить снова. Но я придержал «воров» и «сапера», разрушающего «башни». Юрмейен оставил при себе «башни», потому что у него были «пчелы», чтобы их кормить. Самих «слуг» кормить не нужно. Простой люд умеет выживать. Воры крадут пищу, саперы со своими лопатами могут выращивать сады, лучники охотятся. Войска, замки и монархи? Они только едят и тратят, ни на что не годны без золота и меда.

Второй круг я зашел с «солдата» и «сапера», потом сбросил еще одного «солдата» и «башню». «Средств» не было совсем! Насколько я понимал, это дохлый номер, у меня на руках оказалась, что называется, «голодная раздача». Совершенно бесполезная, хоть умри. Юрмейен начал с «пчел» и «солдат», ничего особенного, но все накормлены и готовы к бою. Он продолжил игру, и стало ясно, что у него сбережена сильная карта. Я надеялся, что это не «предатель», иначе я бы ощутил холодок уходящего везения. Чутье подсказывало мне, что это «королева».

Я сбросил «короля» предпоследним и сделал крупную ставку. Юрмейен поднял еще выше, рассчитывая, что я поднял «смерть» и собираюсь блефовать. Дело в том, что «смерть» убивает самую сильную вашу карту и вы не можете ничего сбросить, пока «смерть» не сыграет. Вы обязаны продолжать игру с тем, что имеете на руках, и противник может выдоить вас досуха. Но если вдруг – просто вдруг – вы заставите его самого сбросить карты, то сможете сохранить «смерть» для боевого круга. И там уже она становится вашим другом. Вы можете пустить ее, как стрелу, в сердце любой карте вашего противника. А самое главное то, что он этого не заметит. В «башнях» обязательно нужно считать карты, но всегда есть вероятность, что вы что-нибудь упустите.

И вот Юрмейен – Железные Яйца, больше всего боявшийся именно «смерти», приглашал меня зайти с нее. Он сделал крупную ставку и, когда я дважды звякнул в ответ, открыл свою «королеву». Я показал ему «монету», которая оживляла моего «короля» с одной из «башен» и выигрывала круг.

Юрмейен встал и отошел в сторону, разразившись цепочкой ганнских проклятий, от которых покраснел бы даже старина Волтан. Наконец он успокоился, сел на место и даже предложил мне пива. Он должен был сохранить «королеву» для боевого круга. Игра все еще была ничейной. Так обычно и происходит, пока не упадет на стол последняя карта.

Третий круг остался за ним. Он поставил «луну», и я ответил, потому что имел на руках двух «лучников» и двух «саперов», которыми должен был сыграть, чтобы сохранить их. Он почти обчистил меня, а потом прикупил «короля», чтобы уравновесить моего, вторую «королеву» и еще одну, третью «башню». К боевому кругу он подходил богатым, как Древний Кеш, но я чувствовал, что везение все еще со мной.

И вот пришло время боевого круга. Но сначала Юрмейен захотел передохнуть. Откуда-то появилась скрипачка, пожилая женщина с длинной, тощей косой, обернутой вокруг пояса, и затянула нежную мелодию. Когда она закончила, я бросил ей медяк и попросил разрешения поиграть на ее исцарапанной, старой теплой ганнской скрипке. Женщина протянула мне свой инструмент, и я сказал:

– Эту песню поют у меня на родине, в Гальтии, и она называется «Я проиграл свою задницу в карты, и теперь мне трудно скакать на лошади, но лошади у меня тоже нет, так что можете скакать на моей заднице».

Те, кто говорил по-холтийски, засмеялись. Юрмейен перевел для остальных, и они тоже расхохотались. Я сыграл веселый быстрый танец. Гостеприимный хозяин принес выпивку покрепче, и мы допили его водку. Этот подонок начинал мне нравиться. И мы снова сели за игру.

В «Башнях» исключительно важно, как вы слепили свою колоду для боевого круга. Вы получаете ровно десять карт, но не можете сохранить «монеты» и «пчел» и надеетесь только на то, что поднимете хотя бы одну-другую. Если слишком налегать на «хозяев», то у вас может не хватить «средств», чтобы их накормить, особенно если у противника есть «воры». А Юрмейен прекрасно знал, что они у меня есть. Он имел сокрушающий перевес, но не решился пустить его в дело полностью. Как я потом понял, он пожертвовал «солдатами», чтобы вытянуть у меня побольше «средств», а потом добить меня. Вышло так, что он поднял хорошие карты.

Я тоже пошел на жертвы. Я знал, что у него есть «король», который свяжет моего «короля», и мне ни за что не переиграть его «хозяевами», и одна «башня» здесь ничем не поможет. Но у меня было множество слуг, и надеяться оставалось только на них. Я вывел «короля» и «башню» из игры, как это называется, «опустился» – очень рискованный трюк.

Раздавал я, и это обещало мне небольшое преимущество. Но, боги свидетели, карта не пошла. Мне выпали только «слуги», почти все, что были в колоде: четыре «вора», три «сапера» и три «лучника». Какое счастье, что я не вытащил ни одной «пчелы» или «монеты» – от них не было бы никакой пользы. Этот мудрила начинал с двумя «королевами» и «королем», двумя «башнями», двумя «пчелами» и одной «монетой». Как будто этого было недостаточно, он поднял обоих «предателей» и «смерть».

Он мог выиграть с такой раздачей, если бы знал, что́ у меня на руках, но в том-то вся загвоздка. Юрмейен сбросил двух своих «пчел», чтобы посмотреть, как мои «воры» их схватят. Потом сыграл «королевой», которую я тут же пристрелил «лучником». Попробовал зайти с «башен» и недовольно хмыкнул, когда мои «саперы» опрокинули их одну за другой. Но все равно продолжал надеяться, что измотает меня.

В ход пошла другая «королева», вытянув второго моего «лучника», но Юрмейен бросил против него карту «смерти» и спас эту добрую женщину. «Королева» осталась лежать на столе, а у меня не было ничего, кроме двух украденных «пчел». Он сыграл «королем». Я послал в бой еще одного «лучника», но Юрмейен с большой неохотой выпустил своего могущественного «предателя» и забрал моего «слугу» себе. Уверен, что он хотел сохранить «предателя» для «короля», который, как ему было прекрасно известно, все еще оставался у меня на руках.

Тогда он сыграл «монетой», чтобы накормить «королеву», но тут появился мой злобный «вор», которого незамедлительно срезал украденный у меня «лучник». Нельзя убить «вора» каким-то драным «лучником», если только у ганнов нет какого-нибудь особого странного правила. А так оно, похоже, и было, потому что никто из зрителей и бровью не повел. Я захлопнул рот, не успев даже открыть его, как говорят у нас в Гальтии, и глубоко вздохнул.

А потом усмехнулся.

Он все равно проигрывал.

На столе лежали его «король» с «королевой», а еще «монета», чтобы накормить их. Но больше карт у него не было, правильно? И тут появился последний щурящийся «вор», мой «вор», и украл эту «монету». А он остался без карт на руках. Я сыграл третьим «сапером», покрытым землей и дерьмом, только что из шахты. А «пчелы» с ведрами меда Юрмейену даже не понадобились, потому что его «король» и «королева» умерли от голода на поле боя. Если бы он знал, что у меня все четыре «вора», то мог бы сыграть против них «смертью» и «предателем», чтобы спасти «монету». Но он приберег силы для моего «короля», которого я уже закопал в землю.

Игра настолько захватила меня, что я почти позабыл об опасности, о том, что все еще остаюсь во власти человека, которого только что уделал. Хотелось бы надеяться, что он покажет себя благородным неудачником, но я прекрасно понимал, что неудачники, благородные или нет, долго наверху не удержатся. Он подтолкнул ко мне медную чашу с выигрышем за боевой круг, куда бо`льшим, чем тот, что достался ему самому за победу в турнирном.

Когда все, кто был в этом логове, посмотрели на Юрмейена, а я покрылся потом в холодном подземелье, он заявил:

– А теперь сыграем еще раз. Повторим, или ты ничего не получишь.

Я огляделся. Три десятка злобных юнцов наблюдали за ним, а кое-кто и выискивал в вожаке признаки слабости, готовый ими воспользоваться, так что я и возражать не стал.

– Все по-честному! – с притворным воодушевлением сказал я, перемешивая колоду.

На этот раз первая раздача была моей.

И разумеется, вторую игру я слил.



Юрмейен устроил себе спальню в маленькой природной пещерке в стороне от канализации. Мерзостный запашок здесь почти не ощущался, или я просто свыкся с ним. В спальне стояла настоящая кровать с деревянной рамой, соломенным матрасом и шкурами. В стеклянном кубе светился обмазанный ведьминым мхом медвежий череп. Книжная полка провисла посередине, а на стойке поблескивало странное оружие. На стене висел голубоватый шелковый гобелен с изображением толстого богатого мужчины в белом одеянии, украшенном золотыми полумесяцами. В руке он держал клетку с прекрасной белой птицей – судя по виду, молровской снежной курицей. Юрмейен жил в потрепанной роскоши.

Стражники с копьями остались за запертой дверью, ожидая приказа. Юрмейен жестом велел мне сесть на кровать.

– Давай скорее покончим с этим, – сказал я. – Ты ведь знаешь, что мне это не по душе.

– Я сам скажу, что тебе по душе! – выкрикнул он и тихо добавил: – Заткнись, гальт! Сказано тебе, я человек слова.

Он подождал немного, наблюдая за мной, потом посмотрел на дверь.

– А теперь пошуми немного, как будто я деру тебя в зад.

Я запыхтел.

– Да, хорошо. Я сам почти поверил. Еще раз.


Я застонал и закончил криком.

– Да! Настоящий артист! – прошипел он. – Мог бы зарабатывать на жизнь в бродячем театре или на карнавалах.

Он ухватился за раму кровати и потряс ее.

– Уфф! – проговорил я.

Он подождал мгновение и повторил.

Я сдавленно охнул.

– Хорошо! Как будто я правда тебя отодрал! – выдохнул он мне прямо в лицо терпким запахом водки и пива.

– Смотри не перевозбудись, – прошептал я.

И вдруг заметил кулон с лисьей лапой, выпавший из-под его рубахи.

– Фотаннон?

– Да. Мы зовем его Реффра, но это одно и то же. Вождь воров. Мой настоящий бог, а не драный Волтан или еще хуже – этот мешок со смехом Туур, который так нас подставил. Видел, как я разрисовал его членами?

– Да, хорошо получилось, жизненно.

Юрмейен самодовольно хохотнул, как будто лиса протявкала.

– Ты готов? – спросил он.

– Э-э… к чему?

– Мы держали королеву здесь. Держали почти месяц. Похитили ее сразу после смерти короля, надеясь получить выкуп от Испантии. Они послали войско, чтобы забрать ее. Если бы мы могли дождаться войска, они заплатили бы золотом. Но было трудно, очень трудно держать ее здесь, но не думаю, что это кому-то навредит, если я не расскажу тебе почему. Даже твоя Гильдия со всеми своими убийцами с Лысого острова не знала, что она у меня. Но в конце концов Гильдия пронюхала. Даже я не настолько силен, чтобы убежать от ее ассасинов. Поэтому я согласился продать королеву. И продал ее самой Глубокой Тени. Мне заплатили столько монет, сколько я никогда прежде не видел. И дали кольцо, чтобы я мог падать, как кошка. Теперь мне ничего не стоит спрыгнуть с третьего этажа.

Кольцо падающей кошки.

Рассказав мне все, что хотел, Юрмейен по-братски поцеловал меня в лоб и с позором вытолкал за дверь. Как будто только что хорошенько прочистил мой дымоход.

Но он этого не сделал.

Он был человеком слова.

И не посмел это сделать.

Должно быть, он боялся, что я убью его.

Потому и не сделал.

А если вы верите этому, я завидую той жизни, которая была у вас до сих пор.

Я уже далеко отошел от логова моего приятеля, поклонявшегося лисьему богу, когда выплюнул изо рта Кольцо падающей кошки и спрятал его в кошель.





57

За фальшивой стеной




Надо мной в ночном небе мигали звезды. Я прищурился, как крот, в надежде на то, что не угожу прямо под каблук великана, когда приподниму каменную крышку и высунусь по пояс из люка. Выбравшись на поверхность, я все еще напрягался всем телом, опасаясь, как бы меня не раздавили. К счастью, каблуки великанов не поджидали меня, и я спокойно скользнул из темноты канализации в темноту дома, не замеченный никем, кроме звезд.



По словам Юрмейена, именно в этом доме Глубокая Тень держала королеву. Возможная встреча с Глубокой Тенью беспокоила меня теперь куда больше, чем каблуки великанов. По крайней мере, они раздавят мгновенно. Но я и представить не мог, как меня будут истязать, если поймают здесь. Не мог, даже если бы хотел.

К счастью, дом оказался пустым. Это было узкое трехэтажное здание с арками дверей и изящной серовато-белой кирпичной кладкой, увешанной богатыми гобеленами вроде тех, какие обычно предлагают торговцы. Одной из стен больше не было, и дом шатался так, что хороший порыв ветра мог бы повалить его, но продолжал, словно пьяница, цепляться за соседей, сохранившихся чуть лучше. Паркет первого этажа покрывала странная вонючая слизь. Как я позже узнал, это был человеческий жир.

Я осмотрел незапертый подвал. Уловил запах когда-то стоявших здесь мешков с урримадским чаем и нашел легко узнаваемые клочки шерсти такого же южного зверя, как тот, чью шкуру носил на плечах Юрмейен. А потом обнаружил за откидной панелью фальшивой стены потайную дверь. Она была заперта, и крепко, но быстро сдалась перед моим мастерством взломщика. Я понимал, что за дверью должна быть ловушка, и немного расслабился лишь тогда, когда, споткнувшись, ловко избежал первой отравленной железной иглы, яд которой, вероятно, останавливал сердце. Вторая едва не попала в меня.

За фальшивой стеной и запертой Гильдией дверью меня поджидал целый ряд камер, настоящая подземная тюрьма. Обитатели этих сырых, холодных комнат давно покинули их, и пошлите им боги удачу.

«Королева. Королева Мирейя, спантийская инфанта».