Вор с черным языком
Часть 35 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Обычно это удача для средиморских огнеметных кораблей, – сказал Малк. – Если бы мы шли под холтийским флагом, тогда бы и нам свезло. Но они принимают нас за гоблинов.
– Разве они не соблюдают договор?
– Конечно соблюдают. Как те уроды, которые схватили нас на острове. Знаешь поговорку: «У волн нет ни ушей, ни языка»?
– Если честно, то не знаю.
– То, что случилось в море, останется в море, – объяснил он. – Ох, срань!
– Не говори так, пожалуйста! Что значит «срань»?
– Видишь этот дым?
– Вообще-то, труба есть только у тебя. Но я вижу, да. Ты хочешь сказать…
– Да.
Они готовили зажигательные дротики.
По хрену все договоры!
Мы плыли на гоблинском корабле.
И наши добрые средиморские друзья собирались поджечь нас.
37
«Четвертая женщина»
Огнеметный корабль приближался к нам в белой пене на всех парусах. Средиморские драконы, тоже белые, казались бледными призраками на выцветшей голубой парусине. Этот старый добрый корабль наверняка застал войну в Жарком море. Одна из его баллист могла стрелять прямо по ходу судна. Так они и поступили. Первый дротик взлетел по широкой дуге, оставляя за собой дрожащий спиральный след черного дыма. С маленьким горшочком зажигательной смеси, горящим фитилем и чаячьим оперением он смотрелся бы очень мило, если бы не нес с собой смерть. К счастью, снаряд плюхнулся в воду, не причинив никакого вреда.
Наши сбитые с толку союзники зарядили второй дротик, снова пытаясь лишить нас жизни. Одетые в белые средиморские рубахи и шапки из лисьего меха, они суетливо бегали по палубе. Я отчаянно замахал им рукой, но они остались безразличны – мы могли оказаться молровянами, служившими живым запасом мяса для кусачих. Одежда молровского моряка на Малке тоже намекала на это. Я попытался докричаться до средиморского корабля, но он был еще далеко.
Второй дротик также просвистел мимо, но они тут же метнули третий, и теперь он летел прямо на нас. Сейчас он воткнется в деревянный настил, глиняный горшок треснет, выплескивая зажигательную смесь на горящий фитиль, и лужицы неугасимого огня расплывутся по всей палубе. Именно так наш флот едва не выиграл битву в Молотоглавой бухте, открывавшую нам дорогу к берегам Земель Орды. Говорят, мы сожгли тогда столько гоблинских кораблей, что три вечера подряд солнце на закате было красным от густого дыма. Мне всегда хотелось узнать, как выглядит морское сражение, и вот наконец мое желание осуществилось.
Я не горел желанием умирать, пусть даже героически, и поэтому очень обрадовался, когда Норригаль бросила свой посох в новый, точно направленный дротик. Хвала этому посоху и хвала Мертвоножке, создавшей его, если, конечно, это сделала она. Посох летел ровно, но в последний момент развернулся и отбросил дротик от правого борта. А потом завис в ожидании следующего выстрела. Норригаль было непросто удерживать посох в воздухе, когда корабль швыряло на волнах, а наши враги-союзники подплывали все ближе. Над губой у нее выступили очаровательные усики пота, не пропавшие даже после того, как посох обрызгал ее холодной водой, отбивая следующий дротик.
Удар угодил в самое неудачное место, расколов горшочек, и аксианская зажигательная смесь, вспыхнув, подожгла сам посох. Должно быть, он обладал крупинкой собственного разума, но обезумел, когда пламя охватило его. Яростно закрутился, пытаясь стряхнуть с себя ужасное огненное зелье, но все напрасно. Тогда посох нырнул в море, однако я был наслышан об аксианской смеси и знал, что это не поможет. Она горела под водой так же жарко, как и в воздухе. Не успел я пожалеть о колдовском посохе, как он окатил нас струей горящей жидкости. Она зацепила руку Малка и раскидала по палубе множество язычков пламени, величиной со свечу, которые, к счастью, быстро погасли.
Пылающий посох выскочил из воды и раскололся на части. С ним было покончено. И с нами, судя по всему, тоже. Средиморский корабль начал разворачиваться к нам бортом, выставляя напоказ дожидавшиеся своей очереди другие баллисты.
– Ложись! – крикнул Малк и упал на палубу, а вслед за ним Норригаль и Гальва.
Только я остался стоять. Чутье подсказывало мне, что это все равно не поможет. Корабль закончил разворот, и я увидел батарею из шести баллист, с уже подожженными и дымящимися фитилями. Помощник капитана поднял руку с дубинкой, и стоило ему опустить ее, как наш корабль запылал бы ярче закатного солнца. И тут я закричал, сам еще не зная, что нужно сказать. Хотелось бы, чтобы это было нечто вроде: «Мы, сыновья Холта, приветствуем трех королей Средиморья, долгих лет им и нашим странам, растоптавшим гоблинскую Орду! Посмотрите, какой подарок мы приготовили для нашего доброго и благородного короля Конмарра!»
Но на самом деле я прокричал:
– Срань! Не надо! Я холтиец! Не стреляйте, во имя драной любви! Я друг! Да хранят боги Средиморье, мы ваши друзья! Друзья, вашу мать! Не надо!
Так уж вышло, что это помогло. Почти. Рука первого помощника начала опускаться, но вдруг остановилась, как выпрямляется уснувший на посту часовой. Только один нетерпеливый стрелок уже выдернул затвор баллисты. Я смотрел, как дротик летит ко мне, увеличиваясь в размерах, словно бы замедляясь, как бывает, когда снаряд направлен точно в тебя, а твое сердце бьется так часто, что кажется, будто время остановилась. Мой мозг лихорадочно заработал, раздумывая, как поступить – нагнуться или подпрыгнуть. Но тело уже само начало действовать, и я подпрыгнул, высоко и резко. Руки вцепились в странно изогнутую рею над головой, а ноги разошлись в стороны. Казалось, шестифутовый дротик просвистел подо мной настолько медленно, что можно было разглядеть, как он дрожит. Хотя на самом деле он летел так же быстро, как и любой другой дротик.
Норригаль ахнула, Малк сказал: «Ух ты!» – а Гальва: «Ого!» Потом мои ноги соединились снова. Я висел на рее, закашлявшись от дымного следа, разъедающего глаза. И наверное, заплакал бы, если бы во мне оставалась хоть капля жидкости.
На мгновение все потрясенно замерли, а потом со средиморского корабля послышались одобрительные крики. Не успел я прийти в себя, как средиморские моряки запрыгнули к нам на палубу и подняли меня над головами, передавая с рук на руки, как любимого домашнего зверька. Я был счастлив уже тем, что не потонул, не сгорел и не был съеден, и потому вытерпел все это со смехом. И сами они тоже смеялись. Но потом смех сменился кашлем, меня опустили на палубу и дали воды, а я спросил:
– Сколько раз нужно подпрыгнуть, чтобы получить виски?
Средиморцы едва не обоссались от хохота, и должен признать, что день в итоге выдался неплохим.
38
Первая дочь
Третья по влиятельности женщина портового города Эдт сидела перед нами в очень большом кресле в очень большой комнате на третьем уровне башни, чуть нависавшей над гаванью, словно прислушиваясь. В открытое окно задувал холодный ветер, показывая, что потрескивающий в очаге посреди комнаты огонь разожгли не напрасно. Сидя на обитых воловьей кожей табуретах, мы вчетвером попивали славное средиморское пиво и слушали хозяйку. Начальница порта объясняла нам наше положение, и время от времени у меня возникало чувство, будто мы не первые, кому она рассказывает нечто похожее.
– Я слышала, что` вы сказали капитану «Четвертой женщины», того корабля, что чуть не поджарил вас. Подозреваю, что вы говорили все это в бреду.
Средиморский холтийский язык несколько отличается от просто холтийского, но все же довольно понятный. Женщина говорила на нашем варианте, иначе ее слова звучали бы примерно так: «Я слошшала, чту фи скусали капитуну». Хитрая, толстая старая сучка знала, чего добивается.
Она была в дорогой одежде из галлардийского бархата. На шее висела положенная по рангу золотая цепочка с изображением драконов, ловивших звезды, роль которых исполняли бриллианты. Видимо, до настоящих звезд средиморским толстосумам было не дотянуться.
– Перед нами встают несколько «если», и эти «если» можно представить в виде осей, вокруг которых вертятся огромные колеса.
Слово «огромные» она произнесла одновременно с восхищением и угрозой, растягивая его, словно вытаскивала нож из жаркого.
– Если гоблины напали на вас на этом острове, согласно вашему, возможно ошибочному, заявлению, значит они нарушили договор. Началось бы очень серьезное и важное разбирательство. Вам пришлось бы доказывать, что команда корабля захватила вас в плен и ела человеческое мясо. Потребовалось бы подтвердить свои слова перед повелителями по меньшей мере трех стран и убедить их в том, что это правда. Убедить вопреки их горячему стремлению сохранить мир. И вам нужно будет остаться в живых на дорогах между королевствами, пережить дорогу между королевствами, надеясь только на то, что никто из владык мира людей не сочтет вашу историю слишком неудобной для себя и не пошлет за вами наемных ночных убийц. Следует отметить, что в этом году уже были посланы две экспедиции с целью доказать враждебное поведение гоблинов в северных морях. Одна из них направлялась в Брайс и как раз переходила по мосту через реку, когда мост обрушился, и все утонули. Вторая пропала в Галлардии много месяцев назад, и мы уже потеряли надежду их отыскать.
Она остановилась, чтобы мы могли осмыслить сказанное, а ее второй подбородок перестал раскачиваться. Потом пригубила из кубка. Она пила мед, а нам дала пиво. Ну и пошла бы она в задницу, все равно пиво я люблю больше.
– Если вы сумеете дать показания в трех судах, то гоблинские послы смогут доказать, что гоблины просто хотели осмотреть остров, а вы сами на них напали.
– Они хотели… – начал Малк, но начальница порта перебила его, напрягая мышцы живота, как делают лицедеи и глашатаи, когда хотят сказать что-то громче, не переходя на крик:
– Пожалуйста, не говорите ничего такого, чего я не желаю слышать или вы сами не хотели бы, чтобы я услышала. Могу я продолжить?
Малк кивнул.
– Некоторые коронованные особы в мире людей стремятся сохранить с нашим врагом мир, каким бы хрупким он ни был. И вероятность того, что они примут объяснения гоблинов, не так уж мала. В этом случае вас объявят предателями и прилюдно повесят прямо здесь, в Средиморье, по моему приказу. Или того хуже. Поскольку с вами спантийка, вас могут отправить к недавно прошедшему мимо спантийскому войску и замучить там до смерти как лжесвидетелей, чьи слова едва не привели к войне.
Она посмотрела в глаза каждому из нас по очереди.
– Если вам удастся вынести все тяготы дороги и убедить незаинтересованных монархов в правдивости вашей истории, у Лиги не останется иного выбора, кроме как обвинить Орду в нарушении договора. Но если цари Орды заявят, что пропавший корабль нарушил соглашение на свой страх и риск, вопрос будет закрыт. Гоблины не умеют признавать ошибок, в их языке слов извинений меньше даже, чем в спантийском. Правда в том, что они знают, как мы уничтожаем их корабли на севере, и мы знаем, как они расправляются с нашими на юге. Гоблины могут оскорбиться из-за того, что мы не просто сожгли и потопили их судно, не оставив никаких следов. Это было бы, по их мнению, только справедливо. И капитан «Четвертой женщины» именно так и собиралась сделать, пока не увидела вас, честных жителей мира людей. Она должна была так сделать. А публичное обвинение вместо тайного уничтожения может привести к возобновлению войны, которой двое из вас, как мне кажется, не успели насладиться, но двое других наверняка им обо всем расскажут.
Она скрестила руки на столе, и мы увидели, что на левой не хватает двух пальцев. Пальцы правой украшали тяжелые золотые кольца.
– Есть еще вопрос с самим кораблем, – продолжила она.
Начальница порта правильно говорила по-холтийски, но не могла скрыть свой акцент. Поговорите со средиморцем – и услышите, как он растягивает слова, как будто пытается запихнуть в каждое по лишнему гласному звуку: «Вопроос с самиим кораблеом».
– Если вы заявите, что гоблины на вас напали и вы их убили, защищаясь, то корабль конфискуют как доказательство.
– А если все было иначе? – спросил я.
Она улыбнулась в первый раз с начала разговора:
– Если, допустим, вы просто плыли на своей маленькой шлюпке и увидели дрейфующий корабль с уже мертвыми гоблинами, а задержали вас в то время, когда вы направлялись в Эдт, чтобы вручить судно в дар королям Средиморья, то можете рассчитывать на скромный знак признательности. По нескольку золотых «герцогинь» каждому или, может быть, по четвертному «разгрому». Если, конечно, кто-нибудь из вас не окажется дворянином, – рассмеялась она. – Тогда он имеет право на десятую часть стоимости гоблинского корабля. Но…
Начальница порта замолчала, взмахнула искалеченной рукой, словно отбрасывая эту мысль, и отпила еще немного меда.
– Ну так как? Суд, казнь и, возможно, война? Или неделя отдыха на пуховых перинах? – Она посмотрела на Гальву и добавила: – С горячей ванной в придачу.
Я заговорил первым, пока Малк не ввязался в драную перепалку:
– Мы плыли в шлюпке и нашли этих бедных милашек мертвыми. Мы долго оплакивали гибель малюток, а потом решили привести корабль в вашу гостеприимную бухту.
– Замечательно, – сказала начальница порта, жестом приказывая слуге принести еще пива для нас и меда для себя, а заодно чернила, перо и бумагу. – Нужно подписать заявление, если вы обучены грамоте. Если нет, просто поставьте какую-нибудь закорючку. А потом мы все выпьем холодного пива и сохраним мир. И каждый из вас… да, я думаю, его величество одобрит мою щедрость. Каждый из вас получит по четвертному средиморскому «разгрому» вместе с признательностью короля за ваше благоразумие.
Я подписал заявление.
Норригаль фыркнула и тоже подписала.
Малк покачал головой, но все-таки подписал.
Только Гальва не стала. Словно в раздумье, она посмотрела на начальницу порта.
– Нет, – сказала наконец спантийка.
– Что «нет»? – устало спросила начальница порта.
Гальва отпихнула свою чашку:
– Я не буду пить пиво, я буду пить вино. Хорошее вино.
Начальница порта уставилась на нее, потом вздохнула и кивнула слуге, чтобы тот принес еще одну бутылку меда.
– Разве они не соблюдают договор?
– Конечно соблюдают. Как те уроды, которые схватили нас на острове. Знаешь поговорку: «У волн нет ни ушей, ни языка»?
– Если честно, то не знаю.
– То, что случилось в море, останется в море, – объяснил он. – Ох, срань!
– Не говори так, пожалуйста! Что значит «срань»?
– Видишь этот дым?
– Вообще-то, труба есть только у тебя. Но я вижу, да. Ты хочешь сказать…
– Да.
Они готовили зажигательные дротики.
По хрену все договоры!
Мы плыли на гоблинском корабле.
И наши добрые средиморские друзья собирались поджечь нас.
37
«Четвертая женщина»
Огнеметный корабль приближался к нам в белой пене на всех парусах. Средиморские драконы, тоже белые, казались бледными призраками на выцветшей голубой парусине. Этот старый добрый корабль наверняка застал войну в Жарком море. Одна из его баллист могла стрелять прямо по ходу судна. Так они и поступили. Первый дротик взлетел по широкой дуге, оставляя за собой дрожащий спиральный след черного дыма. С маленьким горшочком зажигательной смеси, горящим фитилем и чаячьим оперением он смотрелся бы очень мило, если бы не нес с собой смерть. К счастью, снаряд плюхнулся в воду, не причинив никакого вреда.
Наши сбитые с толку союзники зарядили второй дротик, снова пытаясь лишить нас жизни. Одетые в белые средиморские рубахи и шапки из лисьего меха, они суетливо бегали по палубе. Я отчаянно замахал им рукой, но они остались безразличны – мы могли оказаться молровянами, служившими живым запасом мяса для кусачих. Одежда молровского моряка на Малке тоже намекала на это. Я попытался докричаться до средиморского корабля, но он был еще далеко.
Второй дротик также просвистел мимо, но они тут же метнули третий, и теперь он летел прямо на нас. Сейчас он воткнется в деревянный настил, глиняный горшок треснет, выплескивая зажигательную смесь на горящий фитиль, и лужицы неугасимого огня расплывутся по всей палубе. Именно так наш флот едва не выиграл битву в Молотоглавой бухте, открывавшую нам дорогу к берегам Земель Орды. Говорят, мы сожгли тогда столько гоблинских кораблей, что три вечера подряд солнце на закате было красным от густого дыма. Мне всегда хотелось узнать, как выглядит морское сражение, и вот наконец мое желание осуществилось.
Я не горел желанием умирать, пусть даже героически, и поэтому очень обрадовался, когда Норригаль бросила свой посох в новый, точно направленный дротик. Хвала этому посоху и хвала Мертвоножке, создавшей его, если, конечно, это сделала она. Посох летел ровно, но в последний момент развернулся и отбросил дротик от правого борта. А потом завис в ожидании следующего выстрела. Норригаль было непросто удерживать посох в воздухе, когда корабль швыряло на волнах, а наши враги-союзники подплывали все ближе. Над губой у нее выступили очаровательные усики пота, не пропавшие даже после того, как посох обрызгал ее холодной водой, отбивая следующий дротик.
Удар угодил в самое неудачное место, расколов горшочек, и аксианская зажигательная смесь, вспыхнув, подожгла сам посох. Должно быть, он обладал крупинкой собственного разума, но обезумел, когда пламя охватило его. Яростно закрутился, пытаясь стряхнуть с себя ужасное огненное зелье, но все напрасно. Тогда посох нырнул в море, однако я был наслышан об аксианской смеси и знал, что это не поможет. Она горела под водой так же жарко, как и в воздухе. Не успел я пожалеть о колдовском посохе, как он окатил нас струей горящей жидкости. Она зацепила руку Малка и раскидала по палубе множество язычков пламени, величиной со свечу, которые, к счастью, быстро погасли.
Пылающий посох выскочил из воды и раскололся на части. С ним было покончено. И с нами, судя по всему, тоже. Средиморский корабль начал разворачиваться к нам бортом, выставляя напоказ дожидавшиеся своей очереди другие баллисты.
– Ложись! – крикнул Малк и упал на палубу, а вслед за ним Норригаль и Гальва.
Только я остался стоять. Чутье подсказывало мне, что это все равно не поможет. Корабль закончил разворот, и я увидел батарею из шести баллист, с уже подожженными и дымящимися фитилями. Помощник капитана поднял руку с дубинкой, и стоило ему опустить ее, как наш корабль запылал бы ярче закатного солнца. И тут я закричал, сам еще не зная, что нужно сказать. Хотелось бы, чтобы это было нечто вроде: «Мы, сыновья Холта, приветствуем трех королей Средиморья, долгих лет им и нашим странам, растоптавшим гоблинскую Орду! Посмотрите, какой подарок мы приготовили для нашего доброго и благородного короля Конмарра!»
Но на самом деле я прокричал:
– Срань! Не надо! Я холтиец! Не стреляйте, во имя драной любви! Я друг! Да хранят боги Средиморье, мы ваши друзья! Друзья, вашу мать! Не надо!
Так уж вышло, что это помогло. Почти. Рука первого помощника начала опускаться, но вдруг остановилась, как выпрямляется уснувший на посту часовой. Только один нетерпеливый стрелок уже выдернул затвор баллисты. Я смотрел, как дротик летит ко мне, увеличиваясь в размерах, словно бы замедляясь, как бывает, когда снаряд направлен точно в тебя, а твое сердце бьется так часто, что кажется, будто время остановилась. Мой мозг лихорадочно заработал, раздумывая, как поступить – нагнуться или подпрыгнуть. Но тело уже само начало действовать, и я подпрыгнул, высоко и резко. Руки вцепились в странно изогнутую рею над головой, а ноги разошлись в стороны. Казалось, шестифутовый дротик просвистел подо мной настолько медленно, что можно было разглядеть, как он дрожит. Хотя на самом деле он летел так же быстро, как и любой другой дротик.
Норригаль ахнула, Малк сказал: «Ух ты!» – а Гальва: «Ого!» Потом мои ноги соединились снова. Я висел на рее, закашлявшись от дымного следа, разъедающего глаза. И наверное, заплакал бы, если бы во мне оставалась хоть капля жидкости.
На мгновение все потрясенно замерли, а потом со средиморского корабля послышались одобрительные крики. Не успел я прийти в себя, как средиморские моряки запрыгнули к нам на палубу и подняли меня над головами, передавая с рук на руки, как любимого домашнего зверька. Я был счастлив уже тем, что не потонул, не сгорел и не был съеден, и потому вытерпел все это со смехом. И сами они тоже смеялись. Но потом смех сменился кашлем, меня опустили на палубу и дали воды, а я спросил:
– Сколько раз нужно подпрыгнуть, чтобы получить виски?
Средиморцы едва не обоссались от хохота, и должен признать, что день в итоге выдался неплохим.
38
Первая дочь
Третья по влиятельности женщина портового города Эдт сидела перед нами в очень большом кресле в очень большой комнате на третьем уровне башни, чуть нависавшей над гаванью, словно прислушиваясь. В открытое окно задувал холодный ветер, показывая, что потрескивающий в очаге посреди комнаты огонь разожгли не напрасно. Сидя на обитых воловьей кожей табуретах, мы вчетвером попивали славное средиморское пиво и слушали хозяйку. Начальница порта объясняла нам наше положение, и время от времени у меня возникало чувство, будто мы не первые, кому она рассказывает нечто похожее.
– Я слышала, что` вы сказали капитану «Четвертой женщины», того корабля, что чуть не поджарил вас. Подозреваю, что вы говорили все это в бреду.
Средиморский холтийский язык несколько отличается от просто холтийского, но все же довольно понятный. Женщина говорила на нашем варианте, иначе ее слова звучали бы примерно так: «Я слошшала, чту фи скусали капитуну». Хитрая, толстая старая сучка знала, чего добивается.
Она была в дорогой одежде из галлардийского бархата. На шее висела положенная по рангу золотая цепочка с изображением драконов, ловивших звезды, роль которых исполняли бриллианты. Видимо, до настоящих звезд средиморским толстосумам было не дотянуться.
– Перед нами встают несколько «если», и эти «если» можно представить в виде осей, вокруг которых вертятся огромные колеса.
Слово «огромные» она произнесла одновременно с восхищением и угрозой, растягивая его, словно вытаскивала нож из жаркого.
– Если гоблины напали на вас на этом острове, согласно вашему, возможно ошибочному, заявлению, значит они нарушили договор. Началось бы очень серьезное и важное разбирательство. Вам пришлось бы доказывать, что команда корабля захватила вас в плен и ела человеческое мясо. Потребовалось бы подтвердить свои слова перед повелителями по меньшей мере трех стран и убедить их в том, что это правда. Убедить вопреки их горячему стремлению сохранить мир. И вам нужно будет остаться в живых на дорогах между королевствами, пережить дорогу между королевствами, надеясь только на то, что никто из владык мира людей не сочтет вашу историю слишком неудобной для себя и не пошлет за вами наемных ночных убийц. Следует отметить, что в этом году уже были посланы две экспедиции с целью доказать враждебное поведение гоблинов в северных морях. Одна из них направлялась в Брайс и как раз переходила по мосту через реку, когда мост обрушился, и все утонули. Вторая пропала в Галлардии много месяцев назад, и мы уже потеряли надежду их отыскать.
Она остановилась, чтобы мы могли осмыслить сказанное, а ее второй подбородок перестал раскачиваться. Потом пригубила из кубка. Она пила мед, а нам дала пиво. Ну и пошла бы она в задницу, все равно пиво я люблю больше.
– Если вы сумеете дать показания в трех судах, то гоблинские послы смогут доказать, что гоблины просто хотели осмотреть остров, а вы сами на них напали.
– Они хотели… – начал Малк, но начальница порта перебила его, напрягая мышцы живота, как делают лицедеи и глашатаи, когда хотят сказать что-то громче, не переходя на крик:
– Пожалуйста, не говорите ничего такого, чего я не желаю слышать или вы сами не хотели бы, чтобы я услышала. Могу я продолжить?
Малк кивнул.
– Некоторые коронованные особы в мире людей стремятся сохранить с нашим врагом мир, каким бы хрупким он ни был. И вероятность того, что они примут объяснения гоблинов, не так уж мала. В этом случае вас объявят предателями и прилюдно повесят прямо здесь, в Средиморье, по моему приказу. Или того хуже. Поскольку с вами спантийка, вас могут отправить к недавно прошедшему мимо спантийскому войску и замучить там до смерти как лжесвидетелей, чьи слова едва не привели к войне.
Она посмотрела в глаза каждому из нас по очереди.
– Если вам удастся вынести все тяготы дороги и убедить незаинтересованных монархов в правдивости вашей истории, у Лиги не останется иного выбора, кроме как обвинить Орду в нарушении договора. Но если цари Орды заявят, что пропавший корабль нарушил соглашение на свой страх и риск, вопрос будет закрыт. Гоблины не умеют признавать ошибок, в их языке слов извинений меньше даже, чем в спантийском. Правда в том, что они знают, как мы уничтожаем их корабли на севере, и мы знаем, как они расправляются с нашими на юге. Гоблины могут оскорбиться из-за того, что мы не просто сожгли и потопили их судно, не оставив никаких следов. Это было бы, по их мнению, только справедливо. И капитан «Четвертой женщины» именно так и собиралась сделать, пока не увидела вас, честных жителей мира людей. Она должна была так сделать. А публичное обвинение вместо тайного уничтожения может привести к возобновлению войны, которой двое из вас, как мне кажется, не успели насладиться, но двое других наверняка им обо всем расскажут.
Она скрестила руки на столе, и мы увидели, что на левой не хватает двух пальцев. Пальцы правой украшали тяжелые золотые кольца.
– Есть еще вопрос с самим кораблем, – продолжила она.
Начальница порта правильно говорила по-холтийски, но не могла скрыть свой акцент. Поговорите со средиморцем – и услышите, как он растягивает слова, как будто пытается запихнуть в каждое по лишнему гласному звуку: «Вопроос с самиим кораблеом».
– Если вы заявите, что гоблины на вас напали и вы их убили, защищаясь, то корабль конфискуют как доказательство.
– А если все было иначе? – спросил я.
Она улыбнулась в первый раз с начала разговора:
– Если, допустим, вы просто плыли на своей маленькой шлюпке и увидели дрейфующий корабль с уже мертвыми гоблинами, а задержали вас в то время, когда вы направлялись в Эдт, чтобы вручить судно в дар королям Средиморья, то можете рассчитывать на скромный знак признательности. По нескольку золотых «герцогинь» каждому или, может быть, по четвертному «разгрому». Если, конечно, кто-нибудь из вас не окажется дворянином, – рассмеялась она. – Тогда он имеет право на десятую часть стоимости гоблинского корабля. Но…
Начальница порта замолчала, взмахнула искалеченной рукой, словно отбрасывая эту мысль, и отпила еще немного меда.
– Ну так как? Суд, казнь и, возможно, война? Или неделя отдыха на пуховых перинах? – Она посмотрела на Гальву и добавила: – С горячей ванной в придачу.
Я заговорил первым, пока Малк не ввязался в драную перепалку:
– Мы плыли в шлюпке и нашли этих бедных милашек мертвыми. Мы долго оплакивали гибель малюток, а потом решили привести корабль в вашу гостеприимную бухту.
– Замечательно, – сказала начальница порта, жестом приказывая слуге принести еще пива для нас и меда для себя, а заодно чернила, перо и бумагу. – Нужно подписать заявление, если вы обучены грамоте. Если нет, просто поставьте какую-нибудь закорючку. А потом мы все выпьем холодного пива и сохраним мир. И каждый из вас… да, я думаю, его величество одобрит мою щедрость. Каждый из вас получит по четвертному средиморскому «разгрому» вместе с признательностью короля за ваше благоразумие.
Я подписал заявление.
Норригаль фыркнула и тоже подписала.
Малк покачал головой, но все-таки подписал.
Только Гальва не стала. Словно в раздумье, она посмотрела на начальницу порта.
– Нет, – сказала наконец спантийка.
– Что «нет»? – устало спросила начальница порта.
Гальва отпихнула свою чашку:
– Я не буду пить пиво, я буду пить вино. Хорошее вино.
Начальница порта уставилась на нее, потом вздохнула и кивнула слуге, чтобы тот принес еще одну бутылку меда.