Вопрос и ответ

Дверь распахнулась так внезапно и громко, что я подскочила и поскорее высунула голову из-за ширмы. К нам ворвалась Мэдди.

– Там посланник, – едва переводя дух, выдала она. – Женщинам можно начинать выходить.



– Тут так громко, – сказала я, морщась от РЕВА, который стоял на улице.

Все Шумы Нового Прентисстауна звучали вместе, перекрикивая друг друга.

– Ты привыкнешь, – пообещала Мэдди.

Мы с ней сидели на скамейке перед магазином, пока Коринн и еще одна ученица, Теа, покупали припасы для дома исцеления, готовясь к возможному притоку новых пациентов.

Я глазела по сторонам. Магазины открыты, кругом люди: в основном пешком, но местами на лошадях и на делебайках. Если не слишком приглядываться, даже и не заподозришь, будто здесь что-то не так.

Но потом ты видишь, что мужчины на дороге никогда между собой не разговаривают. А женщинам можно выходить только группами по четыре и только днем, и только на один час зараз. И группы по четыре, тоже между собой не общаются. А мужчины Убежища к нам на пушечный выстрел не подходят.

И еще солдаты на каждом углу. С ружьями, да.

Зазвонил колокольчик – это дверь магазина открылась. Наружу вылетела Коринн: по уши в пакетах, лицо – туча тучей. Следом трусила Теа.

– Магазинщик говорит, с тех пор как забрали спаклов, никто о них больше не слышал. – Коринн почти швырнула пакет мне на колени.

– Коринн и ее ушлепки. – Теа закатила глаза и выдала мне еще один.

– Не смей их так называть, – взвилась с разворота Коринн. – Если даже мы не могли по-человечески с ними обращаться, что, по-твоему, он с ними сделает? А? Головой подумала?

– Ты меня извини, Коринн, – вставила Мэдди, не успела я полюбопытствовать, что та имела в виду. – Но тебе не кажется, что это о нас сейчас надо беспокоиться?

Мэдди прищурилась на каких-то солдат, которые услышали вопли Коринн. Солдаты не двигались с места, даже с веранды продуктовой лавки не сошли – но они смотрели.

– Это было бесчеловечно – то, что мы с ними делали, – не унималась Коринн.

– Но они и не люди, – вполголоса сказала Теа, тоже глядя на солдат.

– Теа Риз! – У Коринн аж вена на лбу вздулась. – Как ты смеешь называть себя целительницей и говорить такие…

– Да, да, хорошо, – попыталась утихомирить ее Мэдди. – Это было ужасно. Согласна. Ты знаешь, мы все с тобой согласны, но давайте уже закончим этот разговор.

– Ты вообще о чем? – вмешалась, наконец, я. – Что вы с ними делали?

– Лекарство! – Коринн сказала это, будто выругалась.

– Они определили, что лекарство работает, на спаклах. – Мэдди повернулась ко мне и устало вздохнула.

– Делая опыты на спаклах, – подчеркнула Коринн.

– Там все сложно, – пояснила Мэдди. – Спаклы, понимаешь ли, не говорят. Ну, они эдак щелкают ртом, немного, но это примерно как мы пальцами щелкаем.

– Шум для них был единственным средством общения, – сказала Теа.

– Оказалось, что с ними на самом деле необязательно разговаривать, чтобы дать понять, что нам от них надо, – сказала Коринн (еще громче прежнего). – Так что зачем им друг с другом-то общаться? А?

До меня, наконец, начало доходить.

– И лекарство?..

– Оно делает их послушными, – кивнула Теа.

– Те же рабы, но лучше, – горько вставила Коринн.

Тут у меня отвалилась челюсть.

– Так они были рабами?

– Тсссс! – резко шикнула Мэдди и дернула головой в сторону наблюдающих за нами солдат.

Из-за отсутствия Шума те казались странно и зловеще пустыми, особенно на фоне РЕВА прочих мужчин.

– Мы им как будто языки вырезали. – Голос Коринн понизила, но кипеть продолжала.

Но Мэдди уже тащила нас прочь, то и дело оглядываясь через плечо на солдат.

Которые провожали нас взглядами.




Мы вернулись в дом исцеления молча и короткой дорогой. Вошли внутрь под синей протянутой ладонью, нарисованной над притолокой. Вернее, это Коринн и Теа вошли, а меня Мэдди удержала, легонько прихватив за руку.

Поозиравшись некоторое время по сторонам, она повернулась ко мне: между бровями залегла отчетливая складка.

– То, как эти солдаты на нас смотрели… – начала она.

– Да?

Она обняла себя руками и поежилась.

– Не уверена, что эта версия мира мне нравится.

– Знаю, – тихо ответила я.

Она помолчала, потом решительно посмотрела в глаза.

– Твои люди смогут нам помочь? Смогут это остановить?

– Не знаю, – честно сказала я. – Но лучше попробовать это выяснить, чем просто сидеть и ждать, пока случится самое худшее.

Она еще раз оглянулась – не подслушивает ли кто?

– Мистрис Койл – блестящий целитель, – сказала Мэдди. – Но иногда она слышит только себя.

Она еще помолчала, кусая губу.

– Мэдди?

– Мы подумаем над этим.

– Над чем подумаем?

– Если выдастся шанс… и только если он выдастся, – она снова огляделась, – мы посмотрим, как бы так выйти на связь с твоими кораблями.





8

Самая новая ученица





[Виола]


– Но рабство – это неправильно, – заявила я, скатывая еще один бинт.

– Целители всегда были против него. – Мистрис Койл внесла в опись еще одну коробку. – Даже после войны со спаклами мы считали этот институт бесчеловечным.

– Тогда почему вы это не прекратили?

– Если ты когда-нибудь увидишь настоящую войну, – она не поднимала глаз от планшета, – то поймешь: война умеет только разрушать. От войны никому не убежать. Не спастись. Даже тем, кто выжил. Ты просто принимаешь те вещи, которые в любое другое время привели бы тебя в ужас, – потому что на какое-то время жизнь утратила всякий смысл.

– Война превращает мужчин в чудовищ, – так сказал Бен той ночью в странном месте, где люди Нового света закапывают своих мертвых.

– И женщин тоже, – кивнула мистрис Койл и простучала пальцем по коробкам со шприцами, считая их.

– Но война со спаклами закончилась уже очень давно, разве нет?

– Тринадцать лет назад.

– Тринадцать лет, за которые вполне можно было успеть исправить неправильное.

Она наконец подняла на меня глаза.

– В юности жизнь выглядит такой простой, моя девочка.

– Но вы же могли что-то сделать! – воскликнула я. – У вас была власть!