Вопрос и ответ
Часть 14 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ее губы изобразили улыбку, маленькую, тайную, будто я попала в какую-то важную точку. Но совсем не жестокую, и я как-то стала меньше ее бояться… и того, что могла означать эта комната… и за себя в целом тоже. Зато куда больше – за него.
– Нет, моя девочка. – Она склонила голову набок. – Как ты, уверена, знаешь, в Новом свете женщин-докторов нет. Я – целитель.
– А какая разница?
Она снова пробежала пальцами по лбу.
– И в самом деле, какая разница? – Уронила руки на колени и уставилась на них. – Хоть мы тут и заперты, слухи добираются и до нас. Слухи о том, что мужчин по всему городу отделили от женщин. Об армии, которая прибудет, возможно, прямо сегодня. О резне, которая придет с холмов и заберет наши жизни. Все, без разбору, невзирая на то, как хорошо мы сдались.
Она подняла на меня ставший твердым взгляд.
– И тут появляешься ты.
Я отвела глаза.
– Я ничего особенного собой не представляю.
– Да неужто? – Кажется, я не слишком ее убедила. – Девочка, ради которой пришлось расчистить целый город? Чью жизнь мне велено спасать даже ценой моей собственной? Девочка, – тут она наклонилась ко мне, словно желая заставить меня слушать, – только-только из великого черного ничто?
Я аж дышать на мгновение перестала и только понадеялась, что она не заметила.
– С чего вы это взяли?
Она улыбнулась, совсем не зло.
– Я – целитель. Первым делом я вижу кожу – и, поверь, знаю ее хорошо. Кожа рассказывает историю человека: где он был, что он ел, кто он такой. На твоей есть поверхностные следы погоды – там, где она была открыта миру, но вся остальная – нежнейшая и белейшая, какую я только видела за двадцать лет работы. Хорошей работы. Слишком нежная и белая для планеты, населенной фермерами.
Я все еще на нее не смотрела.
– Ну, и слухи, опять же. Их приносили беженцы… о том, что грядут новые поселенцы и их будет еще больше. Тысячи.
– Пожалуйста… – В глазах опять поднялась вода, которую я тщетно пыталась остановить.
– И ни одна девочка из Нового света не спросила бы женщину, доктор ли она.
Я сглотнула. Закрыла рот рукой. Где же он? Плевать мне на все это, потому что… где же он?
– Я знаю, что тебе страшно, – сказала мистрис Койл. – Но сейчас мы все в этом городе страдаем от слишком большого, небывалого страха, и с этим я ничего не могу поделать. – Она протянула загрубелую руку и коснулась моей. – Но, возможно, с этим что-то сумеешь поделать ты. Чтобы помочь нам.
Я еще раз сглотнула, но ничего не сказала.
Есть только один человек на свете, которому я могу доверять.
И он не здесь.
Мистрис Койл откинулась в кресле.
– Но, по крайней мере, мы спасли тебе жизнь. Маленькое знание подчас несет большое утешение.
Я глубоко вздохнула, обвела глазами комнату. В окно лился солнечный свет, а само оно глядело на деревья, на реку, ту самую реку, вдоль которой мы бежали к… к тому, что обещало безопасность. Казалось немыслимым, что в такой сияющий день где-то могло твориться что-то плохое… что на пороге может поджидать опасность, что идет какая-то армия.
Но армия и правда шла.
Армия есть!
И с мистрис Койл она дружить не станет, что бы там ни случилось с…
Мне стало больно.
Но я все равно набрала воздуху…
…и начала говорить.
– Меня зовут Виола Ид.
– Новые поселенцы, говоришь? – с улыбкой проговорила Мэдди.
Я лежала на боку; она разматывала длинные бинты у меня вокруг туловища. Снизу они оказались пропитаны кровью; кожа пыльная и цвета ржавчины там, где кровь высохла. В животе дырка, затянутая тонкой ниткой.
– Почему не болит? – пробормотала я.
– Потому что джефферов корень на повязке, – объяснила она. – Природный опиат. Боли не будет, но и в туалет ты месяц ходить не сможешь. Зато уже через пять минут будешь дрыхнуть.
Я очень-очень осторожно потрогала кожу вокруг огнестрельной раны. На спине должна быть еще одна – там, где пуля вошла.
– Почему я не умерла?
– А ты бы предпочла умереть? – Она снова улыбнулась, потом нахмурилась, но это была самая улыбчивая хмурь, какую я в жизни видела. – Не стоит мне шутковать. Мистрис Койл всегда говорит, для правильного целителя мне не хватает серьезности.
Она намочила тряпку в миске горячей воды и принялась обмывать раны.
– Ты не умерла, потому что мистрис Койл – лучший целитель во всем Убежище. Лучше любых так называемых докторов, какие есть в этом городе. Даже плохие парни это знают. Почему, думаешь, они тебя сюда принесли, а не в клинику?
На ней был такой же длинный белый халат, как на мистрис Койл, но еще – короткий белый чепец с синей протянутой ладонью: она сказала, такой носят ученицы. Вряд ли ей было намного больше моего – ну, год или два, как бы они там ни меряли возраст на этой планете, но руки у нее были уверенные, ласковые и твердые.
– Ну, – голос прозвучал обманчиво легко, – и насколько же плохи эти плохие парни?
Дверь отворилась. Низенькая девочка, тоже в ученическом чепце, молоденькая, как Мэдди, но с темно-коричневой кожей и тучей на челе, просунулась внутрь.
– Мистрис Койл говорит, заканчивай тут.
Мэдди даже глаз от моих новых пластырей не подняла.
– Мистрис Койл знает, что у меня было время только на половину процедуры.
– Нас вызывают, – пискнула девочка.
– У тебя нас все время куда-то вызывают, Коринн.
Пластыри были почти такие же хорошие, как у меня на корабле: у меня от них уже холодило живот, а веки тяжелели и опускались. Мэдди закончила спереди и пошла отрезать еще, для спины.
– Не видишь – я занята?
– Там мужчина пришел, с ружьем, – выдала Коринн.
Руки Мэдди замерли в воздухе.
– Всем велели прийти на городскую площадь. И тебе, Мэдди Пул, чем бы ты там ни занималась. – Коринн вызывающе скрестила руки на груди. – Бьюсь об заклад, это идет армия.
Мэдди посмотрела мне в глаза. Я отвела взгляд.
– И увидим мы конец мира и свой, – провозгласила Коринн.
– Веселая ты у нас. – Мэдди закатила глаза. – Скажешь мистрис Койл, я буду через две секунды.
Коринн кисло посмотрела на нее, но убралась. Мэдди доделала повязку на спине. Я к этому времени уже почти уплыла.
– Теперь давай спи, – сказала Мэдди. – Все будет хорошо, вот увидишь. С чего бы им тебя спасать, если они все равно хотят…
Она не договорила. Только поджала губы, но потом все равно улыбнулась.
– Я всегда говорила, у Коринн серьезности хватает на всех нас вместе взятых.
Эта улыбка и была последним, што я увидела, прежде чем провалиться в сон.
– ТОДД!
Я проснулась рывком. Кошмар уже уносило прочь. Тодд ускользал от меня, исчезал…
Что-то стукнуло об пол. Книга свалилась у Мэдди с колен, а сама она терла глаза и зевала в кресле у кровати. Стояла ночь, в комнате было темно: только маленькая лампа горела на столике, за которым Мэдди полагалось читать.
– Кто такой Тодд? – Она снова зевнула, но уже сквозь улыбку. – Твой парень?
Но увидав выражение на моей физиономии, она живо перестала дразниться.
– Он кто-то важный?
Я кивнула, все еще тяжело дыша после кошмара; волосы прилепило ко лбу от пота.
– Кто-то важный.
Она налила мне воды из кувшина.
– Что случилось? – Я отпила глоток. – Вас куда-то вызывали?
– Нет, моя девочка. – Она склонила голову набок. – Как ты, уверена, знаешь, в Новом свете женщин-докторов нет. Я – целитель.
– А какая разница?
Она снова пробежала пальцами по лбу.
– И в самом деле, какая разница? – Уронила руки на колени и уставилась на них. – Хоть мы тут и заперты, слухи добираются и до нас. Слухи о том, что мужчин по всему городу отделили от женщин. Об армии, которая прибудет, возможно, прямо сегодня. О резне, которая придет с холмов и заберет наши жизни. Все, без разбору, невзирая на то, как хорошо мы сдались.
Она подняла на меня ставший твердым взгляд.
– И тут появляешься ты.
Я отвела глаза.
– Я ничего особенного собой не представляю.
– Да неужто? – Кажется, я не слишком ее убедила. – Девочка, ради которой пришлось расчистить целый город? Чью жизнь мне велено спасать даже ценой моей собственной? Девочка, – тут она наклонилась ко мне, словно желая заставить меня слушать, – только-только из великого черного ничто?
Я аж дышать на мгновение перестала и только понадеялась, что она не заметила.
– С чего вы это взяли?
Она улыбнулась, совсем не зло.
– Я – целитель. Первым делом я вижу кожу – и, поверь, знаю ее хорошо. Кожа рассказывает историю человека: где он был, что он ел, кто он такой. На твоей есть поверхностные следы погоды – там, где она была открыта миру, но вся остальная – нежнейшая и белейшая, какую я только видела за двадцать лет работы. Хорошей работы. Слишком нежная и белая для планеты, населенной фермерами.
Я все еще на нее не смотрела.
– Ну, и слухи, опять же. Их приносили беженцы… о том, что грядут новые поселенцы и их будет еще больше. Тысячи.
– Пожалуйста… – В глазах опять поднялась вода, которую я тщетно пыталась остановить.
– И ни одна девочка из Нового света не спросила бы женщину, доктор ли она.
Я сглотнула. Закрыла рот рукой. Где же он? Плевать мне на все это, потому что… где же он?
– Я знаю, что тебе страшно, – сказала мистрис Койл. – Но сейчас мы все в этом городе страдаем от слишком большого, небывалого страха, и с этим я ничего не могу поделать. – Она протянула загрубелую руку и коснулась моей. – Но, возможно, с этим что-то сумеешь поделать ты. Чтобы помочь нам.
Я еще раз сглотнула, но ничего не сказала.
Есть только один человек на свете, которому я могу доверять.
И он не здесь.
Мистрис Койл откинулась в кресле.
– Но, по крайней мере, мы спасли тебе жизнь. Маленькое знание подчас несет большое утешение.
Я глубоко вздохнула, обвела глазами комнату. В окно лился солнечный свет, а само оно глядело на деревья, на реку, ту самую реку, вдоль которой мы бежали к… к тому, что обещало безопасность. Казалось немыслимым, что в такой сияющий день где-то могло твориться что-то плохое… что на пороге может поджидать опасность, что идет какая-то армия.
Но армия и правда шла.
Армия есть!
И с мистрис Койл она дружить не станет, что бы там ни случилось с…
Мне стало больно.
Но я все равно набрала воздуху…
…и начала говорить.
– Меня зовут Виола Ид.
– Новые поселенцы, говоришь? – с улыбкой проговорила Мэдди.
Я лежала на боку; она разматывала длинные бинты у меня вокруг туловища. Снизу они оказались пропитаны кровью; кожа пыльная и цвета ржавчины там, где кровь высохла. В животе дырка, затянутая тонкой ниткой.
– Почему не болит? – пробормотала я.
– Потому что джефферов корень на повязке, – объяснила она. – Природный опиат. Боли не будет, но и в туалет ты месяц ходить не сможешь. Зато уже через пять минут будешь дрыхнуть.
Я очень-очень осторожно потрогала кожу вокруг огнестрельной раны. На спине должна быть еще одна – там, где пуля вошла.
– Почему я не умерла?
– А ты бы предпочла умереть? – Она снова улыбнулась, потом нахмурилась, но это была самая улыбчивая хмурь, какую я в жизни видела. – Не стоит мне шутковать. Мистрис Койл всегда говорит, для правильного целителя мне не хватает серьезности.
Она намочила тряпку в миске горячей воды и принялась обмывать раны.
– Ты не умерла, потому что мистрис Койл – лучший целитель во всем Убежище. Лучше любых так называемых докторов, какие есть в этом городе. Даже плохие парни это знают. Почему, думаешь, они тебя сюда принесли, а не в клинику?
На ней был такой же длинный белый халат, как на мистрис Койл, но еще – короткий белый чепец с синей протянутой ладонью: она сказала, такой носят ученицы. Вряд ли ей было намного больше моего – ну, год или два, как бы они там ни меряли возраст на этой планете, но руки у нее были уверенные, ласковые и твердые.
– Ну, – голос прозвучал обманчиво легко, – и насколько же плохи эти плохие парни?
Дверь отворилась. Низенькая девочка, тоже в ученическом чепце, молоденькая, как Мэдди, но с темно-коричневой кожей и тучей на челе, просунулась внутрь.
– Мистрис Койл говорит, заканчивай тут.
Мэдди даже глаз от моих новых пластырей не подняла.
– Мистрис Койл знает, что у меня было время только на половину процедуры.
– Нас вызывают, – пискнула девочка.
– У тебя нас все время куда-то вызывают, Коринн.
Пластыри были почти такие же хорошие, как у меня на корабле: у меня от них уже холодило живот, а веки тяжелели и опускались. Мэдди закончила спереди и пошла отрезать еще, для спины.
– Не видишь – я занята?
– Там мужчина пришел, с ружьем, – выдала Коринн.
Руки Мэдди замерли в воздухе.
– Всем велели прийти на городскую площадь. И тебе, Мэдди Пул, чем бы ты там ни занималась. – Коринн вызывающе скрестила руки на груди. – Бьюсь об заклад, это идет армия.
Мэдди посмотрела мне в глаза. Я отвела взгляд.
– И увидим мы конец мира и свой, – провозгласила Коринн.
– Веселая ты у нас. – Мэдди закатила глаза. – Скажешь мистрис Койл, я буду через две секунды.
Коринн кисло посмотрела на нее, но убралась. Мэдди доделала повязку на спине. Я к этому времени уже почти уплыла.
– Теперь давай спи, – сказала Мэдди. – Все будет хорошо, вот увидишь. С чего бы им тебя спасать, если они все равно хотят…
Она не договорила. Только поджала губы, но потом все равно улыбнулась.
– Я всегда говорила, у Коринн серьезности хватает на всех нас вместе взятых.
Эта улыбка и была последним, што я увидела, прежде чем провалиться в сон.
– ТОДД!
Я проснулась рывком. Кошмар уже уносило прочь. Тодд ускользал от меня, исчезал…
Что-то стукнуло об пол. Книга свалилась у Мэдди с колен, а сама она терла глаза и зевала в кресле у кровати. Стояла ночь, в комнате было темно: только маленькая лампа горела на столике, за которым Мэдди полагалось читать.
– Кто такой Тодд? – Она снова зевнула, но уже сквозь улыбку. – Твой парень?
Но увидав выражение на моей физиономии, она живо перестала дразниться.
– Он кто-то важный?
Я кивнула, все еще тяжело дыша после кошмара; волосы прилепило ко лбу от пота.
– Кто-то важный.
Она налила мне воды из кувшина.
– Что случилось? – Я отпила глоток. – Вас куда-то вызывали?