Волшебство обмана
Часть 41 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Выскочив за дверь, я уперлась носом прямо в рубаху Леля. Похоже, «мальчик» и не думал идти на попятный — зря я назвала его трусом, дело было не в трусости или не совсем в ней.
— Довольна? — попытался пристыдить меня он.
— Очень, — призналась я, хотя в душе волновалась так, будто раскрываться перед всеми предстояло вовсе не ему.
— В их жалости будешь виновата ты.
Хитрый ход и попытка сыграть на чувстве вины.
— Это твое решение, я только подтолкнула…
Лель сердито отодвинул меня и вошел в столовую. Я поспешила следом.
То, что я была за спиной юноши, дало мне возможность увидеть остальных волшебников его глазами: повернутые вопросительные лица, недоверчивые глаза, любопытство, сомнение и прочие эмоции, в которых уже не было времени разбираться.
Я не знала, как начнет говорить Лель, какие слова подберет. Поведает ли ту же сказку или она предназначалась только для меня? Но он с мальчишеской категоричностью и поспешностью вовсе не стал ничего говорить: прикоснулся к своему лицу, убирая иллюзию, и стал ждать реакции остальных.
Глава 21
ВМЕСТЕ СИЛЬНЕЕ
По гладкой смуглой щеке Надиры катилась слезинка, ее маленькие прозрачные товарки уже давно проторили перед ней дорожки за то время, пока Лель кратко и сухо, совсем не так, как давеча, рассказывал свою историю. Юноша не смотрел куда-то вдаль, на стену или в пол, он переводил глаза, в которых читался упрямый вызов, на лица молодых волшебников.
«Ну вот — настоящий княжич! — подумала я. — Как бы не пожалел потом его отец о выборе наследника».
Не знаю, к какой реакции готовился Лель, но наверняка подготовка была впустую.
Ждан и Буреслав пораскрывали рты. В глазах всех девочек, кроме, пожалуй, Нины, стояли слезы. На лице Белоники читалась жалость. Надира замерла в безмолвном потрясении. Морошка сопереживала всей душой. Она пошевелилась первой из ребят, едва Лель закончил свой рассказ, в три прыжка оказалась рядом с ним и обхватила своими маленькими ручками.
От неожиданности парень смутился. Вся защитная надменность сбежала с него в мгновение ока, он растерянно оглянулся на меня, затем неуверенно улыбнулся и положил ладонь на голову девочки.
— А ну-ка, Ягодка, подвинься, — угрожающе пробасил Ратко. Стоило Морошке отойти в сторону, как ручищи богатыря вцепились в ворот рубахи Леля. — Это так ты с нами дружишь? Так нам доверяешь?!
При каждом слове великан все выше и выше поднимал за грудки Леля и скоро поравнялся с ним нос к носу; казалось, гнев его был много сильнее, чем потрясение от вида отталкивающей внешности друга.
— Отойди, — вмешался Весень, каким-то чудом умудряясь подвинуть внушительного Ратко своим худосочным плечом. — Дай мне его сначала осмотреть, душу вытрясем позже.
— Я думала, ты что-то интереснее скажешь, — протянула Нина, поигрывая хвостом фиолетового тигра.
Лелю неожиданно стало некогда переживать о реакции товарищей, так как от этой реакции уже надо было отбиваться.
— Подожди, не надо меня осматривать, я не вчера лицом об лед приложился, — отбивался от целителя скрытный отпрыск княжеского рода.
— Держите его! — приказал Весень, и Ратко, не скрывая удовольствия, скрутил руки друга за спиной. Морошка с хитрой миной обхватила Лелю колени — не будет же он лягать ребенка?
— Да что вы все, с ума посходили, что ли? — взывал к снисхождению невольный пациент.
Я, чтобы не затоптали, отошла от ребят подальше, уселась на скамейку и стала наблюдать, как Весень длинными пальцами задумчиво ощупывает лицо друга.
— Вот здесь надо ломать кость и хрящ, и тогда можно все обратно срастить, но что делать с мышцами и кожей — ума не приложу. Как вернуть их на место? Столько времени прошло…
Целитель отошел и задумчиво уставился на Леля так, будто тот был неодушевленным объектом.
— Дай мне посмотреть, — подошла сзади Белоника. Впервые я услышала неуверенность, прозвучавшую в ее голосе.
— Белка, и ты туда же… — простонал Лель, его едва ли не до слез смущало такое пристальное внимание, сопровождающееся вдобавок придирчивым осматриванием и ощупыванием.
— Молчи и терпи, — безжалостно ответила девушка, у нее-то слезы уже давно высохли. — Сам виноват, нечего скрытничать.
В отличие от Весеня Белоника положила одну руку на правую, целую сторону лица волшебника, а другую на левую и прикрыла глаза — не поймешь, то ли чтобы лучше чувствовать, то ли чтобы не смущать бедолагу.
— Белочка, — прошептала Морошка, отпустив колени Леля, — ты же не занимаешься волшебством живого.
— Зато Весень занимается… — Белоника открыла глаза. — Единственная вещь, которой нас когда-либо учил Олег, — что на стыке два волшебства могут гораздо больше, чем одно. Мне подчиняется материя и форма, я могу сделать так, чтобы одна сторона лица стала точной копией другой. Целительная сила Весеня сохранит ткани живыми и поможет им срастись, но…
— …но это будет непереносимая боль. — Целитель сказал то, на что девушка не решилась. — Которую вряд ли можно выдержать, находясь в сознании.
Лель сглотнул.
— Я попробую.
— А мы не станем, — покачала головой Белоника.
— Ребята! — вклинилась я, наступая на горло внутреннему рассудительному голосу баронессы. Все лица повернулись ко мне. — Если два волшебства сильнее одного, то три должны быть сильнее двух. Морошка или Надира, наверное, могут справиться с болью.
— Ой, — пискнула Ягодка и спряталась за широкую спину Ратко. — Я такого никогда не волшбовала!
— А я сделаю, — твердо ответила Надира, выдвигаясь вперед.
Весень с Белоникой переглянулись и кивнули друг другу.
— Это опасно, вы не сможете это сделать. Я сейчас позову Олега и проверяющего! — вдруг подал голос испуганный Буреслав.
Белка отреагировала раньше прочих, резанула по предателю взглядом.
— Не сейчас! Сиди и молчи!
Мальчишка захлебнулся на полуслове, да еще вдобавок получил тумака от Ждана.
Может, он был прав? Не наделают ли глупостей по моей подсказке эти волшебники-недоучки? Я крепко зажала в руках подол собственного платья и приготовилась в случае малейшего подозрения звать Вольгу. Если с Лелем произойдет что-то нехорошее, это будет и моей виной тоже.
В оставшуюся слегка приоткрытой дверь столовой протиснулось длинное гибкое тело куницы. Зверек торжествующе оглядел присутствующих, звонко запищал и юркнул к ногам Леля.
— Если решились, то делайте сейчас, — сказал Ратко и плотнее притворил дверь, затем оглянулся в поисках чего-то, чем можно было бы ее припереть.
— Ой, не смеши, тоже мне волшебник, — отодвинула его Белоника и просто провела рукой по косяку. — Пока я здесь хозяйка, никто без моего ведома не войдет.
Вот и зови теперь Вольгу. Что же я наделала?!
Я вцепилась в руку Ратко и вместе с Морошкой напряженно наблюдала за происходящим из-за его спины. Смотреть было страшно, а не смотреть невозможно. Леля уложили на лавку, над ним склонилась Надира, ласково провела рукой по щеке… но не по той, что с безупречной кожей.
«Молодец, девочка, — мысленно подбодрила я. — У всякой ли достанет столько смелости и столько нежности?»
— В глаза мне смотри и не отворачивайся, — сказала волшебница.
Глаза у девушки стали черные и бездонные, как два колодца, от таких и захочешь — взгляд не отведешь. Лель едва заметно кивнул, подчиняясь ее воле, и по столовой, срываясь с губ Надиры, поплыла незнакомая протяжная мелодия, слов в которой вроде бы и не разобрать, но я уверена, каждый понимал, о чем эта песня. Звук распространялся странно — свободно и в то же время приглушенно, будто не было вокруг тяжелых деревянных стен, а простиралась от края до края, покуда хватит глаз, широкая равнина. Слышался в напеве и шорох сухой травы, и прохладный ветер, уносивший искры от костра. Где-то между строчками фыркали кони, тихонько переговаривались люди, а над всем мотивом свободно раскинулось полуночно-синее небо с бисерной россыпью звезд.
Тело Леля расслабилось, обмякло на скамье. Да что там, я сама разжала крепко стиснутые пальцы и впервые за долгое время обнаружила, что в голове не пролетает ни одной мысли, что мозг чист и ясен, как бескрайнее небо, о котором пела Надира. У многих ребят лица разгладились, Нина, сидя перед камином, закрыла глаза и легонько покачивалась в такт убаюкивающему мотиву, фиолетовый тигр, в пушистый загривок которого она еще секунду назад зарывалась пальцами, медленно и неотвратимо таял в воздухе.
Не прерывая песни, Надира дотронулась до Весеня и Белоники, подавая сигнал, что они могут начинать. Белка как раньше приложила обе свои ладони к лицу Леля, целитель накрыл рукой только одну, поврежденную, сторону. Стоявшая рядом со мной Морошка зажмурилась и уткнулась мне в плечо. Я бы с удовольствием сделала то же самое, но не могла себе этого позволить. Что-то внутри подсказывало: надо смотреть, даже если ничем не можешь помочь и ничего не можешь предотвратить.
Спустя некоторое время концентрация волшебства в комнате достигла такого невероятного предела, что у меня не просто волосы встали дыбом, а начала зудеть и болеть кожа. Неужели то, что здесь происходило, можно было не заметить?
Словно в ответ на мой вопрос в дверь столовой заколотили.
— Кто там? Открывайте немедленно! — Голос Вольги был серьезно обеспокоенным.
— Взламывай, — посоветовал не склонный к переговорам Чингис.
Снаружи раздался шепот быстрых, идущих внахлест слов, затем очередной рывок двери.
— Белоника! Сейчас же открывай! — Воспитатель наконец сообразил, чьему авторству принадлежит непреодолимое препятствие перед ним.
Я обеспокоенно глянула на Белку — как бы не отвлеклась ненароком от важного дела, — затем на Леля, опасаясь, что шум пробудит его от спасительного сна. Брови Надиры тревожно сошлись на переносице. Весень пару раз оглянулся через плечо на дверь.
Нет, так точно не пойдет!
Я подскочила к двери и зашептала в ответ:
— Олег, не горячись. Ничего страшного не происходит. Сейчас закончат и откроют.
— Я тебя не для этого сюда привел! Открой, пока они беды не натворили!
— Ты не хуже меня знаешь, что она не может открыть дверь, запертую волшебством, — встрял невидимый Чингис. — Давай лучше через окна или кухню.
Я приготовилась их останавливать, но тут моего плеча коснулась мягкая ткань — это неслышно подошла Белоника. Девушка вновь провела рукой по косяку, и дверь с размаху отворилась. Я лишь чудом успела отпрянуть, иначе бы обзавелась еще одним синяком на лбу, и вряд ли бы у Весеня достало сегодня сил на очередного пациента. Взрослые волшебники ворвались в комнату так, будто спешили как минимум предотвратить смертоубийство. Все ребята, немного одурманенные мелодией Надиры, повернули к ним спокойные и слегка удивленные лица. Пользуясь тем, что внимание присутствующих отвлечено, я поскорее выскользнула вон из столовой, скрылась в сенях и достала из кармана зеркальце и брошь.
— Что здесь происходит? Почему никто не спит? — строго произнесла баронесса, столь же величественная в своем будуарном платье, сколь и в повседневном. Она обвела комнату холодным взглядом и остановилась на Вольге, который пристально смотрел на опухшее, в разводах каких-то непонятных синяков лицо Леля. — Мальчики подрались?
— Довольна? — попытался пристыдить меня он.
— Очень, — призналась я, хотя в душе волновалась так, будто раскрываться перед всеми предстояло вовсе не ему.
— В их жалости будешь виновата ты.
Хитрый ход и попытка сыграть на чувстве вины.
— Это твое решение, я только подтолкнула…
Лель сердито отодвинул меня и вошел в столовую. Я поспешила следом.
То, что я была за спиной юноши, дало мне возможность увидеть остальных волшебников его глазами: повернутые вопросительные лица, недоверчивые глаза, любопытство, сомнение и прочие эмоции, в которых уже не было времени разбираться.
Я не знала, как начнет говорить Лель, какие слова подберет. Поведает ли ту же сказку или она предназначалась только для меня? Но он с мальчишеской категоричностью и поспешностью вовсе не стал ничего говорить: прикоснулся к своему лицу, убирая иллюзию, и стал ждать реакции остальных.
Глава 21
ВМЕСТЕ СИЛЬНЕЕ
По гладкой смуглой щеке Надиры катилась слезинка, ее маленькие прозрачные товарки уже давно проторили перед ней дорожки за то время, пока Лель кратко и сухо, совсем не так, как давеча, рассказывал свою историю. Юноша не смотрел куда-то вдаль, на стену или в пол, он переводил глаза, в которых читался упрямый вызов, на лица молодых волшебников.
«Ну вот — настоящий княжич! — подумала я. — Как бы не пожалел потом его отец о выборе наследника».
Не знаю, к какой реакции готовился Лель, но наверняка подготовка была впустую.
Ждан и Буреслав пораскрывали рты. В глазах всех девочек, кроме, пожалуй, Нины, стояли слезы. На лице Белоники читалась жалость. Надира замерла в безмолвном потрясении. Морошка сопереживала всей душой. Она пошевелилась первой из ребят, едва Лель закончил свой рассказ, в три прыжка оказалась рядом с ним и обхватила своими маленькими ручками.
От неожиданности парень смутился. Вся защитная надменность сбежала с него в мгновение ока, он растерянно оглянулся на меня, затем неуверенно улыбнулся и положил ладонь на голову девочки.
— А ну-ка, Ягодка, подвинься, — угрожающе пробасил Ратко. Стоило Морошке отойти в сторону, как ручищи богатыря вцепились в ворот рубахи Леля. — Это так ты с нами дружишь? Так нам доверяешь?!
При каждом слове великан все выше и выше поднимал за грудки Леля и скоро поравнялся с ним нос к носу; казалось, гнев его был много сильнее, чем потрясение от вида отталкивающей внешности друга.
— Отойди, — вмешался Весень, каким-то чудом умудряясь подвинуть внушительного Ратко своим худосочным плечом. — Дай мне его сначала осмотреть, душу вытрясем позже.
— Я думала, ты что-то интереснее скажешь, — протянула Нина, поигрывая хвостом фиолетового тигра.
Лелю неожиданно стало некогда переживать о реакции товарищей, так как от этой реакции уже надо было отбиваться.
— Подожди, не надо меня осматривать, я не вчера лицом об лед приложился, — отбивался от целителя скрытный отпрыск княжеского рода.
— Держите его! — приказал Весень, и Ратко, не скрывая удовольствия, скрутил руки друга за спиной. Морошка с хитрой миной обхватила Лелю колени — не будет же он лягать ребенка?
— Да что вы все, с ума посходили, что ли? — взывал к снисхождению невольный пациент.
Я, чтобы не затоптали, отошла от ребят подальше, уселась на скамейку и стала наблюдать, как Весень длинными пальцами задумчиво ощупывает лицо друга.
— Вот здесь надо ломать кость и хрящ, и тогда можно все обратно срастить, но что делать с мышцами и кожей — ума не приложу. Как вернуть их на место? Столько времени прошло…
Целитель отошел и задумчиво уставился на Леля так, будто тот был неодушевленным объектом.
— Дай мне посмотреть, — подошла сзади Белоника. Впервые я услышала неуверенность, прозвучавшую в ее голосе.
— Белка, и ты туда же… — простонал Лель, его едва ли не до слез смущало такое пристальное внимание, сопровождающееся вдобавок придирчивым осматриванием и ощупыванием.
— Молчи и терпи, — безжалостно ответила девушка, у нее-то слезы уже давно высохли. — Сам виноват, нечего скрытничать.
В отличие от Весеня Белоника положила одну руку на правую, целую сторону лица волшебника, а другую на левую и прикрыла глаза — не поймешь, то ли чтобы лучше чувствовать, то ли чтобы не смущать бедолагу.
— Белочка, — прошептала Морошка, отпустив колени Леля, — ты же не занимаешься волшебством живого.
— Зато Весень занимается… — Белоника открыла глаза. — Единственная вещь, которой нас когда-либо учил Олег, — что на стыке два волшебства могут гораздо больше, чем одно. Мне подчиняется материя и форма, я могу сделать так, чтобы одна сторона лица стала точной копией другой. Целительная сила Весеня сохранит ткани живыми и поможет им срастись, но…
— …но это будет непереносимая боль. — Целитель сказал то, на что девушка не решилась. — Которую вряд ли можно выдержать, находясь в сознании.
Лель сглотнул.
— Я попробую.
— А мы не станем, — покачала головой Белоника.
— Ребята! — вклинилась я, наступая на горло внутреннему рассудительному голосу баронессы. Все лица повернулись ко мне. — Если два волшебства сильнее одного, то три должны быть сильнее двух. Морошка или Надира, наверное, могут справиться с болью.
— Ой, — пискнула Ягодка и спряталась за широкую спину Ратко. — Я такого никогда не волшбовала!
— А я сделаю, — твердо ответила Надира, выдвигаясь вперед.
Весень с Белоникой переглянулись и кивнули друг другу.
— Это опасно, вы не сможете это сделать. Я сейчас позову Олега и проверяющего! — вдруг подал голос испуганный Буреслав.
Белка отреагировала раньше прочих, резанула по предателю взглядом.
— Не сейчас! Сиди и молчи!
Мальчишка захлебнулся на полуслове, да еще вдобавок получил тумака от Ждана.
Может, он был прав? Не наделают ли глупостей по моей подсказке эти волшебники-недоучки? Я крепко зажала в руках подол собственного платья и приготовилась в случае малейшего подозрения звать Вольгу. Если с Лелем произойдет что-то нехорошее, это будет и моей виной тоже.
В оставшуюся слегка приоткрытой дверь столовой протиснулось длинное гибкое тело куницы. Зверек торжествующе оглядел присутствующих, звонко запищал и юркнул к ногам Леля.
— Если решились, то делайте сейчас, — сказал Ратко и плотнее притворил дверь, затем оглянулся в поисках чего-то, чем можно было бы ее припереть.
— Ой, не смеши, тоже мне волшебник, — отодвинула его Белоника и просто провела рукой по косяку. — Пока я здесь хозяйка, никто без моего ведома не войдет.
Вот и зови теперь Вольгу. Что же я наделала?!
Я вцепилась в руку Ратко и вместе с Морошкой напряженно наблюдала за происходящим из-за его спины. Смотреть было страшно, а не смотреть невозможно. Леля уложили на лавку, над ним склонилась Надира, ласково провела рукой по щеке… но не по той, что с безупречной кожей.
«Молодец, девочка, — мысленно подбодрила я. — У всякой ли достанет столько смелости и столько нежности?»
— В глаза мне смотри и не отворачивайся, — сказала волшебница.
Глаза у девушки стали черные и бездонные, как два колодца, от таких и захочешь — взгляд не отведешь. Лель едва заметно кивнул, подчиняясь ее воле, и по столовой, срываясь с губ Надиры, поплыла незнакомая протяжная мелодия, слов в которой вроде бы и не разобрать, но я уверена, каждый понимал, о чем эта песня. Звук распространялся странно — свободно и в то же время приглушенно, будто не было вокруг тяжелых деревянных стен, а простиралась от края до края, покуда хватит глаз, широкая равнина. Слышался в напеве и шорох сухой травы, и прохладный ветер, уносивший искры от костра. Где-то между строчками фыркали кони, тихонько переговаривались люди, а над всем мотивом свободно раскинулось полуночно-синее небо с бисерной россыпью звезд.
Тело Леля расслабилось, обмякло на скамье. Да что там, я сама разжала крепко стиснутые пальцы и впервые за долгое время обнаружила, что в голове не пролетает ни одной мысли, что мозг чист и ясен, как бескрайнее небо, о котором пела Надира. У многих ребят лица разгладились, Нина, сидя перед камином, закрыла глаза и легонько покачивалась в такт убаюкивающему мотиву, фиолетовый тигр, в пушистый загривок которого она еще секунду назад зарывалась пальцами, медленно и неотвратимо таял в воздухе.
Не прерывая песни, Надира дотронулась до Весеня и Белоники, подавая сигнал, что они могут начинать. Белка как раньше приложила обе свои ладони к лицу Леля, целитель накрыл рукой только одну, поврежденную, сторону. Стоявшая рядом со мной Морошка зажмурилась и уткнулась мне в плечо. Я бы с удовольствием сделала то же самое, но не могла себе этого позволить. Что-то внутри подсказывало: надо смотреть, даже если ничем не можешь помочь и ничего не можешь предотвратить.
Спустя некоторое время концентрация волшебства в комнате достигла такого невероятного предела, что у меня не просто волосы встали дыбом, а начала зудеть и болеть кожа. Неужели то, что здесь происходило, можно было не заметить?
Словно в ответ на мой вопрос в дверь столовой заколотили.
— Кто там? Открывайте немедленно! — Голос Вольги был серьезно обеспокоенным.
— Взламывай, — посоветовал не склонный к переговорам Чингис.
Снаружи раздался шепот быстрых, идущих внахлест слов, затем очередной рывок двери.
— Белоника! Сейчас же открывай! — Воспитатель наконец сообразил, чьему авторству принадлежит непреодолимое препятствие перед ним.
Я обеспокоенно глянула на Белку — как бы не отвлеклась ненароком от важного дела, — затем на Леля, опасаясь, что шум пробудит его от спасительного сна. Брови Надиры тревожно сошлись на переносице. Весень пару раз оглянулся через плечо на дверь.
Нет, так точно не пойдет!
Я подскочила к двери и зашептала в ответ:
— Олег, не горячись. Ничего страшного не происходит. Сейчас закончат и откроют.
— Я тебя не для этого сюда привел! Открой, пока они беды не натворили!
— Ты не хуже меня знаешь, что она не может открыть дверь, запертую волшебством, — встрял невидимый Чингис. — Давай лучше через окна или кухню.
Я приготовилась их останавливать, но тут моего плеча коснулась мягкая ткань — это неслышно подошла Белоника. Девушка вновь провела рукой по косяку, и дверь с размаху отворилась. Я лишь чудом успела отпрянуть, иначе бы обзавелась еще одним синяком на лбу, и вряд ли бы у Весеня достало сегодня сил на очередного пациента. Взрослые волшебники ворвались в комнату так, будто спешили как минимум предотвратить смертоубийство. Все ребята, немного одурманенные мелодией Надиры, повернули к ним спокойные и слегка удивленные лица. Пользуясь тем, что внимание присутствующих отвлечено, я поскорее выскользнула вон из столовой, скрылась в сенях и достала из кармана зеркальце и брошь.
— Что здесь происходит? Почему никто не спит? — строго произнесла баронесса, столь же величественная в своем будуарном платье, сколь и в повседневном. Она обвела комнату холодным взглядом и остановилась на Вольге, который пристально смотрел на опухшее, в разводах каких-то непонятных синяков лицо Леля. — Мальчики подрались?