Волки

– У тебя больше нет причин беспокоиться о деньгах, душа моя. Единственное, о чем тебе нужно думать, – какое платье надеть.

Он указал на стоящую рядом со столом вешалку-штангу, на которой висело несколько платьев разного фасона и цвета. Анна-Мария равнодушно глянула на них.

– На операции тебе нужно выглядеть дорого. Так что выбирай, кисуля: Dior, Prada, Alexander McQueen – на любой вкус. А вон и купленные в том ювелирном магазине побрякушки.

И Сантана кивнул на коробки, лежащие возле вешалки с одеждой. Валевская встала и медленно прошлась, рассматривая платья. Она остановила выбор на очень простом приталенном черном платье на бретельках. Взяв его в руки, чтобы рассмотреть, Анна-Мария увидела бирку с надписью: «Made in Heaven».

Ее спины коснулась горячая ладонь Маэля, который наблюдал за процессом.

– Райское платье, – прокомментировал он. – Скоро ты и сама окажешься в раю.

Она обернулась и посмотрела на Маэля.

– Ничто так не оттеняет вкус жизни и ничто так не заставляет чувствовать себя живым, как ощущение опасности.

Сантана коснулся пальцами подбородка Валевской, подмигнул ей и пошел к Наю и Кайле, которые что-то живо обсуждали за столом. Девушка опустила взгляд на платье. «Сделано в Раю» – перевела она надпись с английского и удивилась. Ни лейбла, ни размера.

– Почему такое простое? – спросил Най, отвлекшись от компьютера. – Слишком обычное. Там есть и покрасивее.

– Я буду вся увешана украшениями, – ответила Анна-Мария. – Они будут привлекать внимание. Платье должно быть простым и подчеркивать аксессуары.

Маэль ухмыльнулся:

– Просто у этой девочки есть вкус, а у тебя, Най, нет. Спорю, будь ты трансвеститом, ты был бы тем самым уродливым и чересчур накрашенным громилой в колготках и парике. Ты не знаешь меры.

Леманн едва не поперхнулся чаем, который пил.

– Еще чего! А ты тогда кем бы был?

– А я был бы симпатичной тайской девочкой, – самодовольно улыбнулся Сантана. – Трансвеститы в Таиланде хорошо чувствуют девушек и прекрасно знают, что те не любят много косметики и побрякушек.

Анна-Мария, слушая эти разговоры, удивлялась про себя. Она не понимала, как этот беспечный и несерьезный на первый взгляд парень может быть главой группировки, знаменитым и неуловимым, гениальным и изобретательным. Куда он все это прячет? Маэль выглядел как плейбой, вел себя как радостный дурак, а на деле был высококвалифицированным профессионалом и международным преступником. Что за смесь такая?

А возможно, это как раз подходит под ту его теорию, что смешивать ночную и дневную жизнь нельзя, а, следовательно, и образы тоже. Днем Маэль – работник галереи и искусствовед, богатый чудак, а ночью – безжалостный и дьявольски умный глава «Лобоса». Анне-Марии тоже придется менять свое поведение или она так и останется куском льда? «Но чертовски красивым и изящным куском льда», – мысленно добавила она.

– Пора ознакомиться с планом, – сказал Леманн.

– Давай, моя принцесса, – обратился к Валевской Маэль, при этом изучая план на планшете. – Я посвящу тебя в подробности твоей роли. Ты же привыкла играть на публику? Это почти то же самое. Только тут тебе позволено чуточку больше. Например, убивать.





* * *


День шел к завершению. Большое красное солнце меркло, скатываясь за горизонт и угасая. На смену ему на розово-фиолетовом небосклоне, усыпанном крупицами звезд, пришла желтая луна.

Анна-Мария сидела на улице за столиком кафе, держа в руках чашку кофе и разглядывая небо. Ее тарелка была пустая и чистая. Но на столе стояла еще одна – с огромным куском шоколадного торта, украшенным большими сочными ягодами клубники и малины. Это был торт Маэля. Он еще десять минут назад отлучился поговорить по телефону. Валевская, согласившаяся с ним поужинать, давно перестала ждать. Она сидела и думала.

Еще днем она все решила. В ходе операции в удобный момент она подставит Маэля и команду – заявит на них в Интерпол. Так она отомстит им, отделается от проблем и вернется в балет. А потом уже разберется с Софи и получит главную роль. Валевская привыкла ставить четкие цели, поэтапно достигать их и получать то, что хотела. Ее место в балете. Оно ведь есть там для нее?

Но, если честно, Анне-Марии теперь казалось, что места ей нет нигде – ни с «Лобосом», ни у станка. Она чужая везде. И это отчего-то убивало. Она привыкла быть одна, но начинала чувствовать, что это съедает ее. Маэля ей было вообще не жаль. Он лишь изображал дружелюбие, а на деле, хладнокровный и самодостаточный, был готов убить Анну-Марию. И он прекрасно знает, что она сама за себя. Стоит ли удивляться, что она захотела подставить Маэля? Да она грезила о мести с того дня сорванной премьеры. С другой стороны, кажется, он отчего-то проникся к ней симпатией и обещал помочь. И что должна делать Валевская?

– Извини, я болтун, – сказал Маэль, неожиданно появившись и усаживаясь за столик напротив Валевской. – А с родственниками особенно. Не заметил, что прошло много времени.

– Безумно счастлива, – равнодушно ответила Анна-Мария.

– Хочешь тортик? – спросил Сантана, протянув вилку. – Мне для тебя ничего не жалко.

– Нет, – помотала головой Анна-Мария, – не хочу.

– Тебе нельзя? Вечером не ешь сладкое?

Валевская тяжело вздохнула.

– Если бы я ела вечерами сладкое, я бы не была балериной.

Маэль, между тем, уже съел ягоды с торта. Уж кто-кто, а он точно не отказывал себе ни в чем.

– Забудь, ты же такая красивая, – улыбнулся Маэльен. – Разожми эти железные тиски, которые тебя держат. Расслабься немного. Это же не жизнь – вечно отказывать себе во всем. А как же удовольствия?

– Иногда без них можно обойтись.


– Но не постоянно же? Всего один, малышка. Ты не погибнешь от этого.

И Сантана протянул ей вилку с кусочком торта. Анна-Мария нехотя взяла ее, с сомнением рассматривая шоколад, и попробовала. Вкус был великолепен. Валевская и забыла, что это такое – вкусная еда. Маэль довольно кивнул, заметив реакцию девушки.

– Я же говорил, что понравится. Послушай, я не желаю тебе зла. Просто хочу показать, как много ты упускаешь. Ты столького лишаешь себя! Как можно быть такой несчастной? Ты невероятно сильная, и это прекрасно. Но баловать себя – одно из правил счастливой жизни. Кусочек торта, вкусный чай и любимая книга, весь день дома в мягкой пижаме… Ты иногда должна делать то, что нравится, чтобы расслабиться.

Анна-Мария посмотрела на Маэля с сомнением.

– Зачем ты это говоришь? Почему ты думаешь, что я стану счастлива и освобожусь, работая с вами?

Сантана точно ждал этого вопроса. Он подался вперед, пристально посмотрел девушке в глаза. На губах появилась ухмылка.

– Потому что ты такая же, как и я: сильная, обладаешь высоким интеллектом. Тебе необходимо ставить цели и достигать их. Тебе необходимо думать, действовать. Ты любишь ощущение превосходства и накал. Это есть в нашей работе. Все мои потребности реализуются там. И ты тоже раскроешься и ощутишь эту безумную энергию.

Валевская мысленно согласилась с его словами. Во многом он был прав.

– Тогда, если мы такие похожие, почему все равно различаемся?

– Потому что я счастлив и делаю то, что хочу. Я спокоен и самодостаточен. А ты в вечном напряжении и ждешь удара в спину, обозлена, тебя затравили и медленно убивают. Я сильнее тебя. Я могу выбраться из болота сам, а ты сама не сможешь. Поэтому я помогаю тебе, хочу показать, что ты можешь жить лучше. Как это делаю я.

Анна-Мария почувствовала досаду. Все было правдой. Но она вздернула подбородок и с улыбкой спросила:

– Ты? Сильнее меня?

– И сильнее, и умнее, – спокойно ответил Маэль. – Как ни старайся, я тебя все равно обыграю. Но соперничать с тобой я не хочу. Только помочь.

Анна-Мария видела, что Маэль говорил абсолютно серьезно. Ей стало не по себе. Стоит ли мстить за старые обиды? Действительно ли надо отвечать на доброту Маэля такой подлостью, как предательство? А доброта ли это? Он угрожал ей, он постоянно говорит, что она делает все неправильно. С другой стороны, Валевскую никто не заставлял звонить Маэлю. А он, зная, что ей плохо и она в тупике, приехал и забрал ее.

Анна-Мария чувствовала себя беспомощной. Тяжело вздохнув, она согласилась еще на пару кусочков шоколадного торта. Предстоящая операция решит, где же ее место: с дикими волками или в душной балетной сфере, к которой она привыкла.

– Ну вот, пара кусочков съедена. Скоро ты научишься и другим радостям жизни. Я помогу.

И Сантана, усмехаясь, протянул руку и смахнул пальцами крошки шоколада с уголка губ девушки. На душе у нее стало еще тяжелее.





Глава 6. Добро пожаловать на сцену




– Маленькая моя, любимая моя девочка…

Маэль наклоняется и целует ее в шею, в щеку, обнимает, зарывается лицом в ее темные волосы. Анна-Мария резко отталкивает парня, потом хватает за ворот пиджака и бьет коленом ему между ног. Маэль ахает и сгибается пополам.

– Мы еще даже не зашли в магазин! – рявкнула она, вытирая щеку после поцелуя. – Поэтому убери руки.

Сантана нахмурился и поправил пиджак. У него сегодня были идеально уложенные волосы, черный пиджак и брюки и черная же футболка, на руке – золотые часы Versace. Он выглядел как хорошо обеспеченный мужчина, который совершенно точно отвел бы свою девушку в ювелирный магазин Amoir в престижном районе Марселя. Они стояли у входа, рядом с ярко освещенными витринами, украшенными античными узорами и зелеными цветами, готовились войти. Анна-Мария незаметно поправила провод оборудования, который прикрепили к ее нижнему белью, расправила платье и откинула блестящие распущенные волосы за спину. Ее образ дополняли красные рубины, бриллианты, ониксы и черное серебро. Она была вся в побрякушках из этого самого магазина и выставляла их напоказ. Губы она накрасила ярко-красной помадой. Валевская сегодня походила на пантеру.

– Я репетирую, детка, – подмигнул Маэльен. – А еще раз ударишь меня – накажу.

– Идите уже, – вздохнул Най, стоящий рядом. – Буду ждать снаружи. Кристиан уже за компьютером.

Анна-Мария кивнула, взяла под руку Маэля и изобразила радостную улыбку. Они двинулись к магазину. Сердце девушки трепетало, предвкушая что-то невероятное и неизвестное. Это был ее первый шаг к тому, чтобы оставить прошлую жизнь. Или же красиво отомстить, а потом вернуться в балет.

– Добро пожаловать на сцену, Риюшка. Тебе предстоит много играть.





* * *


– Вы действительно эффектная пара, мсье и мадам Келле, – произнес консультант.

Он улыбался, глядя в глаза то мужчине, то девушке, готовый продать этим состоятельным молодоженам самое лучшее и самое дорогое украшение, предвкушал успешную сделку и предстоящую премию. У него были светлые волосы, блестевшие от лака, очки, острые скулы и услужливый вид. В помещении, где они находились, разливался приглушенный свет, стояла роскошная мягкая мебель и дубовый стол, на котором избранным клиентам показывали товар. У консультанта билась жилка на лбу от легкого напряжения. Он волновался и беспокоился: как лучше услужить этим людям? Будучи в подобном суетливом состоянии, он даже не заметил, как эта прекрасная девушка, увешанная брендовыми ювелирными изделиями из их магазина, как будто поправляя верх платья, незаметно выудила из-за лифа портативный датчик и спрятала за бархатную подушку на софе, делая вид, что оперлась на нее.

Да и можно ли его винить за эту упущенную деталь? Внимание консультанта отвлекал Маэль, который выдавал один за другим вызубренные факты об украшениях и ассортименте разных магазинов. Он как знаток рассуждал о каратах в бриллианте и чистоте алмазов. Сантана действительно знал толк в прекрасном, но в основном в искусстве: картинах или скульптурах. С украшениями он имел дело нечасто. Но консультант впечатлялся знаниями клиента все больше, улыбаясь все шире, волнуясь все сильнее. В блокнот он записывал некоторые артикулы из каталога, чтобы потом показать новым ВИП-клиентам то, что им точно придется по вкусу. Беседа шла хорошо, всплыло даже несколько фраз о личной жизни. Бдительность консультанта была настолько усыплена, что Анна-Мария могла спокойно высматривать местонахождение камер наблюдения.

– Дело было в Доминикане, – мечтательно рассказывал Маэль. – Там я подарил моей Ариадне вот это ваше колечко.