Волчье лето

— Что вы собираетесь делать дальше?

Она знала, что она собирается сделать, — уехать отсюда. Как можно скорее. Она поставила фотографию обратно на подоконник, откашлялась и собралась, чтобы снова стать официальным лицом.

— Мы мало что можем сделать. В основном все указывает на то, что они отсутствуют добровольно, а в таком случае мы можем что-то предпринять не раньше чем через сутки.

— С ними что-то случилось. Они никогда не будут просто «отсутствовать». Что-то случилось.

— Я сожалею.

— Вы можете хотя бы поискать автомобиль, объявить его в розыск или что-то такое?

— Да, можем, — сказала Ханна и покинула кухню, дом и растерянного на вид Микаэля Свэрда у подъезда к дому, сдавая назад и направляясь обратно в Хапаранду.



Проехав чуть больше половины пути, она почувствовала, что ей нужно с кем-то поговорить. Ей казалось, что она хочет провести время в одиночестве со своими мыслями, но воспоминание было таким сильным, таким живым, что оно тонкой мутной пленкой покрывало все остальное, пробивалось наружу и накладывало на все отпечаток.

Она думала, не позвонить ли, как обычно, Томасу, как она бы сделала, если бы все было в порядке, но сейчас это для нее слишком. Потом. Не сейчас. Ей нужно продолжать держать дистанцию. Так она всегда делала с чем-то сложным. С сильными эмоциями, например. Но ей необходимо услышать чей-то голос кроме своего собственного, крутившегося в голове.

Она позвонила Гордону. Он моментально ответил, спросил, как все прошло, и она рассказала: о Свэрде, доме, разбитом окне, обо всем кроме дождя и воспоминания.

— Я все равно считаю, что нам нужно отправить туда криминалиста, — закончила она.

— Зачем?

Она на секунду засомневалась. После отъезда из того дома, у нее постепенно возникла теория. Сначала она пыталась ее игнорировать как принятие желаемого за действительное, желание сделать позднюю поездку более важной, более значимой, чем на самом деле, но теория плотно засела в голове и не отпускала ее. Теперь она проверяла, выдержит ли теория, если проговорить ее вслух.

— Нам нужно проверить, не они ли сбили Тарасова.

— Почему ты так считаешь?

— Они живут в нужном районе, оба оттуда родом и они только что сдали в металлолом машину и купили новую. Я нашла ее в реестре — «Мерс» стоимостью почти полмиллиона.

— Большие деньги.

— Папа сказал, что они выиграли в какую-то лотерею, но, может, так они просто объясняли, откуда у них средства.

Гордон умолк. Она могла представить, как он с телефоном около уха пытается выйти на тот же след, что и она, задать верные вопросы.

— Где они тогда?

— Не знаю.

— Они же не уехали бы без дочери добровольно.

— Может, они залегли на дно, собираются забрать ее позже, я имею в виду, они ведь знают, где она.

— Возможно.

— Или…

Она заколебалась на полуслове. Продолжение было более смелым, чем то, что она высказала до этого момента, меньше признаков подтверждало ее правоту. Вернее, их не было вообще.

— Или что? — поинтересовался Гордон, когда она замолчала.

— Если это они, то они могли совершить какую-то ошибку.

— И поэтому?

— Поэтому тот или те, кто занялся Фукé и его компанией, нашли их.

Она услышала вздох в трубке, не понимая, вызван ли он смелостью ее заявления или осознанием, что будут новые тела.

— Там было что-то на это указывающее? — спросил он с робкой надеждой получить «нет» в ответ.

— На самом деле нет, — сообщила она. — Везде был порядок, но возможно криминалист найдет следы крови или что-то подобное.

— Я обговорю это с Эксом, но тут мало за что можно зацепиться.

— Знаю, но у нас в кои-то веки есть ресурсы.

— Я займусь этим прямо сейчас, но не ожидай многого.

— Он все еще здесь?


— Разговаривает с прессой, сообщает последнюю информацию.

— Что-то новое?

— Для тебя — ничего.

— Ты тоже в участке?

— Да.

— Я приеду через десять — пятнадцать минут.

Она прикусила язык, мгновенно пожалев о сказанном. Зачем она это сказала? Наверное, по старой привычке. Есть риск, что он истолковал это как намек на то, что она хочет, чтобы он остался и дождался ее. Может, ей этого и хотелось. Она не знала. Ничего не поделаешь, что сделано, то сделано, сказанного не воротишь.

— Ну, тогда увидимся.

— До встречи, — коротко ответила она, сбросила звонок и продолжила путь под дождем.



— Это для вас, — сказала русская, или откуда она там приехала, когда вышла из машины, на которой, по ее настоянию, заехала прямо в мастерскую. УВ стоял в полной растерянности. — Она для вас. В подарок.

— Почему?

— Хочу, чтобы вы мне помогали, а в прошлую нашу встречу я вела себя довольно жестко. — Она положила руку на капот серебристого «Мерседеса», обходя его. — Это дар, в качестве примирения, — сказала она искренно на вид и протянула ему руку. — Кстати, меня зовут Луиза.

— Спасибо, — сказал УВ и расслабленно, с открытым взором, пожал ей руку. — Но я не могу вам помочь.

Это неправда. И прошлый раз, когда она приезжала, тоже было неправдой. Тогда он знал, что синяя «Хонда» стоит в гараже у Кеннета, но отправил ее к Йонте. Хотел узнать больше, прежде чем решить, что делать с имеющейся у него информацией. Вот сейчас он знал наверняка.

Лгать не сложно. Лгать он умел. Чем важнее становилось, чтобы правда не вышла наружу, тем лучше у него получалось. Сейчас это важно как никогда. Спустя месяцы лишений, тревог, слез и выкручивающей все тело усталости у него появился шанс решить свои проблемы. В конце тоннеля появился тот самый свет, который он уже не надеялся увидеть.

Так что помогать ей нельзя.

Он мог лгать сколько угодно.

— Ренé — больше нет, — сказала она будничным тоном и беззаботно оперлась на мокрую машину.

— Кто такой Ренé?

— Ренé Фукé. Вы что, не отслеживаете информацию?

Раздался внутренний сигнал тревоги, призывая к осторожности. Несмотря на то, что она производила впечатление усталой и почти незаинтересованной, у него появилось ощущение, что она его тестирует. Он узнал имя и подумал, что рад тому, что Раймо понадобилось раньше уйти с работы.

— Имя где-то видел, но не знаю, кто это.

Что было правдой — УВ никогда не слышал ни о каком Ренé, пока не прочитал о нем сегодня. Теперь он понял, что женщина перед ним имела в виду. Она причина того, что Ренé «больше нет». Нет его и еще четверых. Она опасна, опаснее, чем он думал, когда они впервые встретились, быть может, она опаснее чем кто-либо, кого он встречал в жизни.

— Он был новый. — Она снова повернулась к нему. — Я подумала, раз нового у вас нет, то, возможно, люди пойдут к старому.

УВ ответил не сразу. Что ей известно? Больше того, о чем она говорит? Если бы она хоть что-то знала о Кеннете с Сандрой и заключенной сделке, она бы пришла не к нему, а сразу к ним. Получила бы и наркотики, и деньги. Наказала бы его. Не подарила бы ему машину и не попросила о помощи. Успокоившись от своего быстрого вывода, он все равно понимал, что действовать нужно осторожно. Чем длиннее дистанция, на которой он ее держит, тем лучше.

— Я завязал, — сказал он, хорошо осознавая, что так легко не отделается.

— Вы должны снова начать.

— Что вы под этим подразумеваете?

— Пустите слух, что вы опять в деле.

— Не могу.

Она сделала пару шагов в его сторону. УВ подавил желание отпрянуть. Она встала близко к нему, посмотрела прямо в глаза, будто размышляя о том, что сказать.

— Вы помните, что я прошлый раз спрашивала об амфетамине, Деннис? — наконец произнесла она. — О большой партии.

— Да.

— Я должна его найти. Это для меня очень, очень важно. Вы должны помочь мне приманить того, кто его заполучил.

Ему послышалось или у нее в голосе промелькнули ноты отчаяния? Она выглядела сдержанно искренней. Или это просто новая тактика, чтобы заставить его сотрудничать?

— Прошло много времени. Если у того Ренé их не оказалось, то откуда они окажутся у меня?