Волчье лето

— Ханна! — услышала она за спиной, но даже не обернулась. Только подняла руку, показывая, чтобы он не следовал за ней.

Но он и не стал этого делать, а просто смотрел, как она садится в машину. Сломленный, слабый, так же, как она, неспособный справиться с ситуацией, он лишь видел, как она завела машину, сдала назад и уехала.



Ветер из открытого окна почти заглушал стук сердца в висках. Но лишь отчасти. В голове по-прежнему проносились мысли — юркие, быстрые, за которые невозможно ухватиться. Ханне казалось, что она плачет, щеки были мокрыми, но она не чувствовала грусть и горе в большей степени, чем все остальное.

Когда она чуть не съехала в кювет, вписываясь в небольшой поворот на узкой дороге, по которой она надеялась добраться до дома, Ханна вернулась в некое подобие реальности. Остановилась на обочине, продолжая сидеть на месте, руки на руле, невидящий взгляд направлен вперед, на два следа от колес, разрывающих лес, будто открытая рана. Комары налетели моментально, их привлекло тепло двигателя, и они проникли в салон. Ханна не обратила на это внимания. Хотя стекло было опущено, ей стало трудно дышать, так что она отстегнула ремень. Она удивилась, что пристегнулась, Ханна даже не помнила, как это сделала, она вышла из машины и пошла вперед, прямо в лес.

Прерывистое дыхание, Ханна была на грани, так близко к тому, чтобы полностью потерять контроль.

Она не знала, сколько прошла, прежде чем села на упавшее дерево, терла ладони о брюки, раскачиваясь вперед и назад. И наконец заставила себя постепенно вернуть контроль, переработать все и рассортировать.

Растерянность — вот какое чувство ей удалось распознать в вихре охвативших ее эмоций. Растерянность и потерянность.

Как в четырнадцать. Всю старшую школу. После того как ее мама покончила с собой. Когда Ханна потеряла опору, мир стал непонятным, и она перестала осознавать свое место в нем. Томас стал тем, кто подхватил ее. Снова поставил на ноги. Никаких широких жестов, ничего заранее спланированного. Просто увидел в ней что-то, что полюбил, и остался рядом. Привнеся в ее жизнь покой и непринужденность. Он стал фундаментом, на котором она медленно начала заново строить свою жизнь. Он помог ей увидеть будущее, улучшить оценки, подать заявление в институт полиции, вместе они переехали в Стокгольм, он дал ей силы двигаться дальше после случившегося с Элин.

А кто даст ей силы на этот раз?

Дети. Она ни на секунду не подумала о Габриэле и Алисии. Они потеряют родителя, которого любили больше всего, да и уж если быть совсем честной, который больше всех любил их.

Никакого преувеличения. Самобичевания.

Так и есть, так было всегда.

Томас был ближе к детям, чем она. Несмотря на свою молчаливую, немного скрытную натуру, он всегда сильнее, чем она, вовлекался в их жизнь. Всегда находился рядом вне зависимости от обстоятельств, где бы и что бы им ни понадобилось.

Точно так же, как он был рядом с Ханной.

Возможно, она неосознанно боялась привязанности, безусловной любви. Она уже испытывала такое в прошлом. Со своей мамой, но больше с Элин, а Элин исчезла. Это чуть не разрушило ее. Она вспомнила, что такие мысли посещали ее, еще когда она забеременела Габриэлем. Отважится ли она снова любить в полную силу? Она не переживет такое горе еще раз. Поэтому Ханна и держала детей на некотором расстоянии.

Но разве она недостаточно настрадалась? Кого еще у нее заберут? Мама, Элин, а теперь еще и Томас.

Слишком большое горе. Слишком много всего.

Она закричала, разорвав тишину. Наполняла легкие и снова кричала. И снова. Замолчала, только когда почувствовала в горле вкус крови, разрыдалась, ослабла и села, съежившись, на ствол дерева.

Она потеряла счет времени.

Вставать и идти к машине она не торопилась. Куда теперь? Домой она ехать совсем не хотела. Не могла. Там будет Томас или как минимум вот-вот там появится. У нее не было сил с ним сейчас видеться. Ей нужно больше времени. Ничего хорошего из их встречи не выйдет. Вероятно, он это тоже понимал. Он не позвонил ей и не отправил сообщение, с тех пор как Ханна оставила его у домика.

Сорок пять минут спустя она заезжала в Хапаранду с севера по трассе 99, на улицу Вэстра Эспланаден, мимо квартиры Ренé Фукé, но сейчас казалось, что они с Гордоном были там сто лет назад. На улице было безлюдно, ни света, ни тепла. Ханна повернула у площади. Отдельные свечи мерцали среди цветов и открыток, а в остальном было пустынно. Она поехала дальше на юг, мимо вокзала, мимо второй в городе водонапорной башни — уродливая, она выглядела так, как будто кто-то насадил три синих контейнера на бетонные колонны. Она повернула на Мувэген и припарковалась у одного из одинаковых домов в конце улицы. Хорошая ли это идея? Не так важно. Выбирать больше особенно не из кого. Да вообще не из кого, если быть честной.

— Можно, я здесь переночую? — спросила она, когда только что проснувшийся Гордон открыл дверь. Он отошел в сторону и, не произнося ни слова, пустил ее внутрь.



Визит Дяди взбудоражил ее.

Сильнее, чем она думала, и точно сильнее, чем ей бы хотелось. Главная цель посещения очевидна — предупредить, напомнить, что нельзя провалить задание. Но почему сейчас? У нее бывали гораздо более важные задания, требующие больше времени.

Без ночных визитов.

Collateral damage[12] — то, что пострадали невиновные, — это тоже не было чем-то необычным. Конечно, этого по возможности полагалось избегать, но такое случалось. Пять человек за раз — крайний случай, неудачный, но это случалось и раньше.

Без поздних посещений.

Так что в чем же разница на этот раз? Почему это имело такое значение, что удостоилось прямого вмешательства Дяди? Может, Валерий Загорный не только криминальный работодатель с деньгами? Есть ли еще какая-то причина стараться угодить ему кроме вознаграждения? Визит Дяди к ней в комнату в Хапаранде определенно на это указывал. На самом деле думать о подобном бесполезно. Им давали всю необходимую информацию, и попытка самому искать информацию о работодателе или узнавать, почему он выбрал своих жертв, строго наказывалась. Все равно она не могла выбросить это из головы, пока, несмотря на поздний час, медленно ехала по узкой дороге мимо синего блестящего озера за березами. Идиллия, покой, на вид случайно разбросанные дома среди шуршащей прозрачной зелени образовывали резкий контраст с волнением и тревогой у нее в теле. Все случившееся и все допущенные ею ошибки намекали, что как будто само место было против нее.

Она ни разу не терпела неудачу. Ни разу в сложных ситуациях.

Хапаранда и Вадим Тарасов не должны стать первыми.

Кажется, она находится в правильном районе. Уверенности, конечно, нет, но информация, которую ей удалось собрать благодаря Степану Хорвату, вела сюда — к северу от Витваттнета, вокруг озера Стуртрэск.

Тут ей в глаза бросилось это. Ей понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что она на самом деле увидела, и притормозить. Она сдала на несколько метров назад и заглянула на подъездную дорожку к дому, мимо которого только что проехала. Этернитовые панели и неправильной формы крыша. Фасад, окна и краска подверглись влиянию непогоды и ветра и не ремонтировались. А вот то, что привлекло ее внимание. «Мерседес» во дворе. На вид пару лет, в довольно хорошем состоянии. Новый такой стоит около миллиона. Подержанный, конечно, дешевле, но все равно выделяется на фоне ветхого дома.

Следующий шаг ей нужно обдумать, если вообще стоит его предпринимать. Она отметила адрес у себя в телефоне и поехала обратно в гостиницу.






* * *


Через полчаса она захлопнула ноутбук и откинулась на спинку неудобного стула. Согласно самым популярным поисковым сайтам, по адресу прописано два человека. Молодая пара. Он, похоже, вообще не работал. На него зарегистрирована фирма, но она, видимо, неактивна — по крайней мере, судя по тому, что Катя нашла, за последние годы компания не приносила доходов. Женщина имеет постоянную работу в Хапаранде. Государственная служащая. Постоянный, но довольно низкий доход. Машина импортная. Временно зарегистрирована. Владелец не определен. Вероятно, куплена недавно. Он не активен в социальных сетях. У нее закрытая страница в Instagram. Facebook открыт только для друзей. Катя наудачу отправила запрос с одной из своих фальшивых страниц, но безрезультатно. Наверное, она спит, уже почти светает.

Катя взглянула на кровать, которую застелила вчера утром. Она рано научилась засыпать когда и где угодно, даже если времени было в обрез, но сейчас ей не хотелось. Она могла дольше других обходиться без сна или только с минимальным отдыхом.

Итак, она приняла решение. Она поехала обратно.

Проезжая мимо дома, сбавила газ, посмотрела внимательнее. Сад пуст. Ничего кроме «Мерседеса» на дорожке не демонстрировало наличие денег. Может быть много причин, почему он там. Машина даже могла принадлежать не им.

Но он также мог быть небольшим подарком, который они позволили себе, найдя триста тысяч евро и желая себя побаловать.

Катя отъехала примерно на километр, свернула на первую удобную дорожку и припарковалась на обочине. Она проверила, что нож на месте, осмотрела Вальтер, прикрутила глушитель, засунула его в карман тонкого пальто и оставила машину. Быстрым шагом она пошла назад к дому. Свернула, не доходя до подъездной дорожки, прошла по более густой части леса, срезала путь через участок ближайших соседей, чтобы подойти к дому сзади, со стороны заросшего сада. Остановилась, скрываясь за кустами.

Это действительно попытка наобум. Перестраховка. Если бы Дядя не приехал, если бы не появились вопросы, а вместе с ними сомнения, стала бы она действовать, имея так мало информации? Вопрос на самом деле совершенно неуместный.

Дядя приезжал. Вопросы и сомнения уже появились.

Каковы риски? Что она не в том месте. Что пара в доме не имеет никакого отношения к наркотикам Загорного или деньгам МК Susia. В худшем случае она оставит после себя свидетелей или трупы. Но если она ничего не сделает, а окажется, что Вадима сбили именно они? В любой момент кто-то из журналистов, освещавших события в Хапаранде, свяжет Рованиеми и Вадима с теми пятерыми убитыми ею. Это их спугнет. Они успеют сбежать за то время, пока она разбирается.

Дядя требовал результата. Быстрого результата.

Лучше не останавливаться. По крайней мере, получить представление, стоит ли их раскручивать дальше. Это не помешает.

Она покинула свое укрытие в кустах и направилась к дому с темными окнами.



Когда она проснулась, что-то было не так.

Неспешно петляет река; как и все последние недели, светит солнце, на границе начинает усиливаться автомобильное движение, но над ней нависает давящая атмосфера. Она ее ощущает. Все осторожно, приглушенным голосом, говорят об этом. Чего не скажешь о заголовках и репортажах, в которых о ней пишут, и заглавными буквами, в резких выражениях, кричат о случившемся. Пятеро молодых мужчин мертвы. Она не такого размера, чтобы кто-то не знал кого-то, должен быть кто-то, как минимум, знающий, кто они такие.

Сын сестры коллеги по работе.

Бывший парень няни.

Кто-то, чей отец продал машину приятелю.

В своем почтенном возрасте она наблюдала немало потухших жизней. Периодически бушевали холера и тиф. Больше двухсот пленных инвалидов войны, обменянных во время Первой мировой, остались у нее навсегда. Люди тонут в реке, разбиваются на машинах, погибают при пожарах. Она — город. Люди в ней умирают, как и в любых других местах. Возраст, болезнь, самоубийство, передозировка, несчастный случай — причин множество.

Но редко случается насилие. Еще реже убийство.

Она иронично отмечает, что именно это и нужно, чтобы в наше время на нее обратили внимания. Трагедии и внезапная насильственная смерть.



Хенриетта Строле поднялась рано. Приводит себя в порядок. Хочет быть готовой и нарядной к моменту, когда за ней приедет специальная служба перевозки. Сегодня они подпишут бумаги. После многих лет ее старый неухоженный родительский сад наконец продан. За значительную сумму. Она не будет по нему скучать. Детство у нее было ужасным, родители и бабушки с дедушками были злыми и жестокими. Хенриетта еще не догадывается, когда поправляет брошь на груди, но новые хозяева не будут лучше. Наоборот. В этот раз пострадает вся Хапаранда.

Степан Хорват смотрит на свою спящую дочь. Сам он ночью почти не спал. Он уже не знал, в который раз раздумывает, не позвонить ли в полицию. Но что им делать потом? Переехать? Какое расстояние будет достаточным? Он снова видит перед собой те образы. Красная точка от лазерного прицела на маленьком теле. Помнит предупреждение, приказ и точно как в предыдущие разы решает ничего не предпринимать.

Лукас охвачен ненавистью в своей однушке. К женщинам, девушкам, девочкам. Все они используют свою привлекательность и сексуальность как инструменты власти. Делают вид, что заинтересованы, а потом уходят, выбирают симпатичных и успешных. Отказывают ему в праве на секс. Получили власть с помощью гребаного феминизма, ставшего своего рода государственной религией. Он ненавидит их. Так искренне. Так глубоко и основательно. Он не одинок. Когда он открывает компьютер и рассказывает о вчерашнем дне, когда его отвергли и забраковали, многие подтверждают то, что он уже знает. Он прав в своей ненависти. Ему необходимо как-то решить проблему.

Стина лежит в кровати в своей старой детской. Выспавшаяся за долгие ночи непрерывного спокойного сна. Она думает о Деннисе, который взял все на себя, который делает так, чтобы все получилось, которого ей всегда приходится защищать перед своими родителями, видящими только наркодилера, укрывателя краденого, рецидивиста. Она скучает по нему. По нему, но не по Ловисе. Не по дочери. Обычно у нее сводило живот, когда она себе в таком признавалась, но вчера она придумала следующее. Ловиса — первый блин. Блин, который получился не таким, каким был задуман. Комом. Следующий будет идеальным.

В кемпинге «Кукколафорсен» мужчина, называющий себя Бьерном Карху, открывает дверь дома на колесах и выходит навстречу лету. Две путешествующие с ним женщины еще спят. Босиком и в одних трусах он расслабленно спускается вниз к реке. К бурному и дикому потоку. В надежде найти более спокойное место, где можно окунуться поутру голым. Он не торопится. Только через два часа ему нужно быть в Хапаранде и встретиться с тем представителем, который выкупил родительское имение Хенриетты Строле.

Томас сидит на кухне, спать он не ложился, он ждет, в голову ему приходит вопрос, который он слышал в школе, еще в армии, может быть, точно где-то читал.

Что бы вы сделали, если бы знали, что скоро умрете?

Что хочется успеть? Список того, что нужно успеть в жизни. У него такого нет. Он доволен. Не смертью, которая лучше бы наступила через много лет, в будущем, а тем, как он жил. Он встает и наливает себе еще кофе. Ханны пока нет. Но она придет. Испуганная и злая. От того что останется одна, от того, что он все от нее скрывал. У него есть еще одна тайна. Ее она узнает только после его смерти.

Газон начинает желтеть от засухи, замечает он. Прогноз обещает хорошую погоду. Но он ошибается. Непогода уже близко.



Автомобиль Томаса стоял при подъезде к дому. На мгновение в голове Ханны пронеслась мысль просто проехать мимо, сбежать от всего, но она завернула и припарковалась сзади, выключила двигатель, посмотрела на дом. Их дом. Когда съехала Алисия, они обсуждали, не слишком ли он велик для двоих. Что она будет с ним делать, оставшись одна? Продаст, наверное. Поселится в маленькой квартире где-нибудь. Она отогнала мысли, этот момент еще не настал. На самом деле она ничего не знала. Она решила, что пора это изменить, сделала глубокий вдох и вышла из машины. Предполагала, что он сидит и ее ждет. Оказалась права. В ту же секунду, как она захлопнула входную дверь, он крикнул ей из кухни. Он сидел за столом, в той же одежде, что вчера. Ханна догадывалась, что он просидел так всю ночь, ждал ее. Она встала в дверном проеме, не уверенная во всем, в себе, в будущем.

— Привет! Сядь, — сказал он, кивая на стул напротив.

— Я так злюсь на тебя.

— Я знаю. Все равно сядь.