Волчье лето

Тоже справедливо. Как всегда. Он так усердствует, чтобы быть полезным, порадовать ее. Как собака. Что бы ни случилось, в одном она могла быть уверена — Кеннет никогда ее не предаст, не бросит и не отвернется от нее. Ей стоит больше это ценить. Харри Ахо наверняка все время изменяет и, скорее всего, заставил Фриду подписать брачный контракт.

— Ты прав, — мягко ответила она, подошла и поцеловала его в губы. — Прости.

Она не смогла сдержать улыбку, когда увидела, как он обрадовался и выдохнул. Если бы у него был хвост, он бы им помахал. Она еще раз поцеловала его и села за кухонный стол.

— А как ты приехал обратно? — спросила она, наливая им в стаканы воду.

— Позвонил УВ, он забрал меня в Коутоярви.

— И он одолжил тебе машину.

— Да.

— А как ты объяснил, что случилось с «Вольво»?

— Сломалась.

Сандра взглянула на него, на то, как он сосредоточенно сливает с макарон воду. Там есть что-то еще. Что-то другое. В единственном коротком слове. Что-то, о чем он не рассказывает.

— Он не захотел взглянуть на нее? Это же его работа. И как ты добрался до Коутоярви без машины?

Вместо ответа — только глубокий вздох, и она заметила, как он закрыл глаза, чтобы как будто не расплакаться. Он совсем не умел ей лгать. Он знал, что она это знает, наверное поэтому он обычно даже и не пытался.



Теперь она не могла уснуть, не могла расслабиться. Чертов Кеннет. Чертов УВ! Чертово все — жизнь! Почему все не может быть так, как ей хочется? Почему все так ужасно трудно? Придется во всем разобраться.

Если случится самое худшее.

Если их по какой-то причине раскроют.

Если придет полиция.

Есть хоть один шанс, что она выкрутится? Русского сбил Кеннет, так что за что они могли привлечь ее? Укрывательство преступника. Видимо, кража. Возможно, надругательство над умершим. Но если она скажет, что Кеннет заставил ее помогать, а потом молчать. Угрожал ей. Спрятал добычу и не сказал куда. Она слишком боялась спросить, что-то сказать. Поверят ли они в такое? Вряд ли. Все, кто их знал, понимали, кто принимает решения и является лидером в их отношениях.

Томас знал. Ханна. А Ханна работает в полиции.

Но можно уговорить Кеннета солгать, что он был агрессивным и угрожал. Ради нее. Не так важно, поверят им или нет, — им нужно доказать вне всякого разумного сомнения, что это неправда. В лучшем случае она будет на свободе, а Кеннет сядет.

Звучит так себе.

В лучшем случае выкрутятся они оба. Но если случится самое худшее, он сядет на несколько лет за непредумышленное убийство, она возьмет сумки с деньгами и переедет куда-нибудь, где никому не будет казаться странным, что у них такая куча денег. Кеннет приедет позже, после освобождения. Такого ей, конечно, не хотелось бы. Совершенно. Несколько лет в разлуке. Это план Б, если все пойдет наперекосяк.

Она повернулась, сбросила с себя одеяло. В комнате было жарко и душно — интересно уснет ли она вообще сегодня. Ей так не кажется. План Б. Ей вообще не пришлось бы лежать и размышлять над планом Б, если бы не УВ.

Человек из криминального мира.

Может, он сам уже начал в это верить. Кеннет рассказывал, что его прозвище означает на самом деле. Когда Деннису было десять, он позвонил в викторину на радио и на вопрос о том, как называются лучи, которые позволяют сделать снимок костей в теле, ответил «ультрафиолетовые волны». На следующий день в школе его начали называть УВ, и прозвище приклеилось.

Маленький лживый черт.

Когда он сидел, она всегда относилась к нему по-доброму. Кеннет равнялся на него, как на старшего брата. И вот он нанес им удар в спину, как только представилась возможность. Несмотря на это Кеннет пытался найти ему оправдание. Рассказал о решении страховой, о Ловисе, о том, как им трудно, не в последнюю очередь финансово. Сандру это ни капли не волновало — а кому не трудно? Из-за этого нельзя предавать друзей. Она весь вечер злилась на Кеннета, но как он мог поступить иначе? Он защищал их. Как умел. От УВ. Если тот укажет полиции нужное направление, они за это зацепятся. Будут искать, пока не найдут. Поэтому нужно позаботиться, чтобы он не указал.

На самом деле, когда у нее родилось решение, остальное уже оказалось несложно.

Взглянув на своего спящего парня, она вылезла из кровати и вышла из спальни, осторожно закрыла за собой дверь. Открыла люк в потолке, который плохо поддавался на несмазанных петлях, разложила лестницу, залезла наверх и включила свет. На чердаке было просторно, вещей у них было немного, поэтому, когда она поднялась, ее внимание сразу привлекла синяя коробка, стоящая недалеко от лестницы.

Приставка Playstation. Должно быть, ее купил Кеннет. На деньги, которые им нельзя трогать.

Ее охватило такое разочарование, что она вдруг перестала мучиться угрызениями совести, за то что продумала план Б. Его неосторожность подвергала риску все предприятие. Нужно обязательно обсудить это вместе, но сам Кеннет — маленькая проблема, с ним она могла справиться и направить его в правильное русло. УВ — тот, к кому ей нужно приложить усилия. Он был настоящей угрозой, а если уж она чему-то и научилась за годы работы, так это не сдаваться перед трудностями. Она прошла вглубь чердака и без труда нашла то, что искала. Томас оплатил Кеннету лицензию на охоту, когда ему исполнилось двадцать пять. Что-то, что Сандра не хотела держать дома, она сейчас подняла и стала разглядывать.

Подержанное охотничье ружье.



Минус еще одно место. Томаса не было ни у одного из коллег. Никто из них его не видел, с тех пор как он в обычное время вечером ушел с работы.

Ханна не могла себе представить, что он куда-то пошел и сидит там, пьет пиво. На самом деле можно быстро провести контрольный обход, к тому же мест совсем немного. Вероятно, в такое время вообще ни одного, решила она, поразмыслив. Выбор баров и пабов немного вырастал в летние месяцы, когда в город стекались туристы, но их по-прежнему было немного, да и Томас редко посещал подобные места. В любом случае не в одиночку, а, учитывая, что она поговорила со всеми его коллегами, не осталось никого, кто мог бы составить ему компанию. У него был маленький круг общения. Больше, чем у нее, но все равно совсем не велик.

В голову снова пришла мысль, что он может быть у другой женщины. Тогда она его никогда не найдет. Но на это ничего не указывало кроме, может, очевидной отстраненности, с которой он держался в последнее время. Никаких следов на его одежде или в машине. Никакого запаха чужих духов. Никаких необъяснимых покупок с их общих счетов. Она не знала о существовании каких-либо эсэмэс или мейлов, она не заглядывала к нему в телефон и не проверяла компьютер — никогда бы не стала так поступать.

Она хотела было позвонить ему, но передумала. Он держался на расстоянии, хотел держаться на расстоянии, если она позвонит, он не скажет, где находится, просто ответит, что уже собирается домой, позже, скоро.


Может, он поехал к Кеннету с Сандрой. Он и правда вовлекся в жизнь племянника, с тех пор как его отвергла семья. Ханна всегда не любила Стефана и не понимала Риту. Одно дело не иметь со своими детьми чудесных отношений, это она могла понять, но делать вид, что его вообще никогда не существовало? Стефана она легко могла представить в такой роли, но Риту? Дело не в том, что он мужчина, а она женщина, а в том, что Стефан холодный контролирующий психопат, а Рита нет.

Сандра рано вставала на работу, и дорога туда занимала около часа, так что она точно спала, но Кеннет не работал, так что мог бодрствовать. Иногда Ханна задумывалась, что с ним будет дальше. Он не работал ни дня, с тех пор как освободился из тюрьмы, не демонстрировал намека на желание учиться, получать дальнейшее образование, не проявлял инициативы. Сандра тащила тяжелую ношу. На самом деле Ханне всегда казалось, что Сандра со всем справляется, но и она когда-нибудь должна дойти до предела. Сколько еще она будет мириться с тем, что вынуждена обеспечивать семью в одиночку?

Ханна замедлила ход около ветхого дома в Норра Стуртрэск. Неизвестный ей «Мерседес» на участке, так что, может, кто-то приехал к ним в гости, хотя в доме не горел свет и не было видно никакого движения. В любом случае, машины Томаса там не было, так что она не стала выходить и звонить в дверь. Поехала дальше. Осталось только одно место, о котором она могла подумать. Если его там нет, то ей придется сдаться. Поехать домой, позвонить ему или осознать, что он, вероятно, встретил другую. Как бы она отреагировала, если бы узнала? Боролась бы, чтобы удержать его? Это вообще возможно? Разве в таком случае он не оставил бы ее, потому что устал, встретил кого-то другого, кого-то лучше? Каковы шансы, что они снова «найдут друг друга»? Малы, думала она. Минимальны. Конечно, это зависит от того, что у него с другой. Только секс, как между ней и Гордоном, просто кто-то, кто предлагает близость и свое тело, тогда возможно. Но в отличие от него Ханна как раз это и предлагала. Много раз. Была отвергнута. Если у него и есть другая, то ради чего-то большего. Чего-то другого.

К счастью, все эти мысли сейчас можно отставить в сторону. У домика, который Ханна никогда не любила, стояла припаркованная машина Томаса. Когда Рита не проявила к строению никакого интереса, то есть когда Стефан не захотел, чтобы она его себе оставляла, про себя Ханна надеялась, что они его продадут, но Томас выкупил долю сестры. Ханна не возражала вслух, понимая, как для него это важно. Смирилась с тем, что это его, а не их общее.

Она припарковалась за машиной Томаса и увидела, как он выходит из сарая с инструментами рядом с домиком, что-то неся в руках. Не ожидая ее увидеть, без особой радости на лице он остановился. Ханна вышла из машины и направилась к нему навстречу, подходя, она увидела, что около сарая разложено еще другое оборудование и инструменты.

— Привет! Что ты тут делаешь? — поздоровался он с ней, когда она подошла ближе.

— Ищу тебя. Думала, ты собирался быть дома.

— Нет, я поехал сюда.

— Я вижу. Чем занимаешься? — поинтересовалась она, кивнув на хлам на газоне.

— Расчищаю все немного.

— Зачем?

— Пришло время. У меня много никому не нужного барахла.

Взгляд Ханны скользнул по оборудованию для рыбалки, инструментам и садовым принадлежностям. Она давно не бывала здесь, никуда с ним не ездила, но припоминала, что некоторые из этих вещей он купил довольно недавно. Она решила сменить тему, ведь приехала она по другому поводу.

— Ты не очень-то рад меня видеть.

— Ну почему.

— Ну почему?

Ханна прошла вперед и взяла один из приставленных к стене складных стульев, раскрыла его и села. Томас стоял на месте, следил за ней взглядом, так и держа в руке сачок и крюк. Ханна наклонилась вперед, упершись руками в колени, и посмотрела на него исподлобья.

— Что происходит? С нами?

Томас не ответил, а только глубоко вздохнул и посмотрел вверх на желто-оранжевое небо. Стояла полная тишина. Ни машин, ни звуков людей, казалось, что даже птицы и насекомые покинули это место, чтобы дать им побыть наедине. Когда Томас наконец снова взглянул на нее, она почти физически ощутила боль, застывшую в его глазах, живот свело от тревоги. Когда она заметила, что он борется не только со словами, но и со слезами, ее внезапно осенило.

Внезапно она все поняла.

Не могла объяснить как. Но когда ей в голову пришла эта мысль, она показалась такой очевидной и логичной. Он собирался ее оставить, но не ради кого-то. Она смотрела на разложенные вещи, а ее мозг пытался поспеть за чувством, осознать его.

— Это вещи, которые не нужны нам с детьми.

Томас молчал, он медленно выдохнул весь воздух и как будто уменьшился в размерах. Слезы потекли у него по щекам, падая на бороду.

— Ты болен.

Томас кивнул. Сгорбленные плечи, свисающие плетьми руки, в одной руке — рыболовные снасти, как будто вся энергия уходила только на то, чтобы стоять ровно.

— Я не хотел, чтобы ты вот так об этом узнала.

— Давно ты знаешь?

Наверняка она знала ответ, если подумать. Когда она впервые поняла, что дома не все в порядке, когда их отношения изменились?

— Примерно год.

Похоже на правду. Именно тогда он начал избегать ее, отдаляться.

— Сколько тебе осталось?

Она слышала, как вырываются наружу эти слова, но ей было трудно осознать, что произносит их она, что, сидя на раскладном стуле на газоне около домика, она интересуется, когда умрет ее муж.

— Несколько месяцев, может быть, если повезет.

Ханне стало тяжело дышать. Казалось, сердце вот-вот разорвется. Она не могла мыслить ясно, осознать происходящее. Совершенно не знала не только, что говорить, но и что чувствовать. Так много эмоций. Даже таких, о существовании которых она не догадывалась.

Что ей делать?

Кричать, злиться, плакать, думать, что ее предали и обманули, бояться?

Она скорее слышала, чем ощущала, как дыхание становится тяжелее, шумит в голове, тишина становится более приглушенной, густой, будто закладывает уши. Какая-то часть ее пыталась сообщить ей, что она в шоке, но она ничего не могла поделать с этой информацией. Она не знала, как реагировать или как с этим обходиться.

Единственное решение — встать и уйти.