Волчье лето

— Нам правда нужны бабки, — произнес УВ таким тоном, что Кеннет услышал там не только объяснение ситуации, но и оправдание всего происходящего, потом отодвинул стул и встал. Кеннет ничего не говорил, даже не удостаивая УВ взглядом, только окликнул его, когда тот выходил в прихожую.

— Что будет, если я не раскошелюсь? Пойдешь в полицию? Тогда бабки тебе не достанутся.

— Возможность не оказаться снова за решеткой чего-то да стоит?

Риторический вопрос. УВ все знал. Они уже говорили об этом. Много раз. О том, что Кеннет не выдержит еще одну ходку. Потерять Сандру. Потерять все. Опуститься на дно.

Доверие и откровенность, которые сейчас использовали против него.

Он ошибался — предательство оказалось страшнее.

— Ты мог бы просто попросить. — В этот раз из глаз хлынули слезы, у него не было сил их сдерживать, и они просто текли по щекам. — А не угрожать. Я бы помог тебе. Мы друзья.

УВ повернулся и ушел. Что еще он мог сказать? Через пару мгновений Кеннет услышал стук хлопнувшей входной двери, звук удаляющейся машины, а потом наступила тишина, которая как будто поглотила весь кислород в помещении. Он сполз со стула вниз на пол — тяжело дышал и плакал.

Приятное утреннее чувство рассеивающейся тьмы осталось далеко, так далеко.



Прошло уже пять минут, как она пришла в сознание.

Она не двигалась, спокойно и равномерно дышала, голова свисала на грудь. На лицо падали волосы, но открыть глаза она не решалась — хотела, чтобы ни единый мускул не выдал, что она в сознании. Она попыталась, насколько это возможно, оценить ситуацию. Воздух пах землей, как в погребе, но сквозь неплотно закрытые глаза она улавливала дневной свет, так что предположила, что находится в сыром здании. Четыре голоса — в одном она узнала Ренé Фукé, остальные три, видимо, принадлежали мужчинами из отеля. У Кати болела челюсть, и она не преминула поругать саму себя.

За то, что позволила себе попасть в такое положение.

Позволила каким-то чертовым дилетантам взять себя в плен.

Да, он действовал хитро — послал двоих, которых она уже знала, чтобы она почувствовала себя уверенно, ощущая свое превосходство, а в это время ее поджидал третий. Но она влипла в такую ситуацию не поэтому.

Она схалтурила. И знала почему.

Все шло так легко, с момента ее приезда в Хапаранду. УВ выдал ей Йонте, тот вывел ее на Ренé, похожего на офисного сотрудника, который работал в ресторане быстрого питания и распространял наркотики в садовых гномах. Сам этот маленький сонный городишко убаюкал ее до ложного ощущения безопасности, усыпил ее бдительность. Одним словом, она его недооценила и поплатилась за это.

Хватит заниматься самоуничижением, пора выбираться отсюда.

Она сидела — это все-таки лучше, чем лежать. Руки завязаны за спиной, в кожу на запястьях впивается что-то узкое. Кабельная стяжка или что-то похожее, может, тонкий пластиковый шнур или резинка, точно не веревка. Жаль, веревка всегда немного поддается. Ноги поверх брюк привязаны к ножкам стула. Ножа, естественно, нет. Она бы предпочла потрогать пальцами, можно ли что-то сделать с кабельной стяжкой на запястьях, но не решалась пошевелиться. Пока ни один из услышанных ею голосов не звучал у нее за спиной, но там, возможно, все равно кто-то был, просто молчал.

— Приведи ее в чувство, — услышала она вдруг голос Ренé.

— Как?

— Просто сделай это.

Катя медленно пошевелила головой, чтобы избежать дилетантской попытки привести ее в чувство. Она подняла голову и слегка застонала, что не было притворством, у нее и правда болела шея после продолжительного сидения в одной позе. Она медленно открыла глаза и начала с трудом моргать, имитируя более сильную, чем было на самом деле, спутанность сознания. С каждым морганием она поворачивала голову, чтобы получить как можно больше информации о помещении и противниках.

Похоже, их пятеро.

Помещение, которое когда-то, видимо, служило кухней.

Двое из ресторана стояли около двери, державшейся только на нижней петле, справа от нее мужчина с электрошокером прислонился к стене, от которой отвалились или были оторваны обои, Ренé направлялся к ней, а темноволосый, кого она преследовала до квартиры, сидел, откинувшись на стуле, и пил пиво прямо из банки около старой перевернутой на бок заржавевшей плиты. Оружия не видно. Кроме ее ножа, лежавшего в ножнах, на столешнице, под рядом шкафчиков — пустых и с отсутствующими дверцами. В углу обвалился потолок, вероятно, из-за неустраненной протечки. Повсюду облупилась краска, в обоих окнах не хватало стекол, а взбухший линолеум покрывал мусор, принесенный и человеком, и природой.

Разрушенный заброшенный дом. Вероятно, в отдаленном месте. Хороший выбор.

— Как тебя зовут?

Катя взглянула на Ренé и заморгала, будто пытаясь на нем сфокусироваться.

— Ээ? — выдавила она из себя, как будто не расслышала вопрос, или, как минимум, его не поняла.

— Как тебя зовут? — повторил он.

— Луиз… Луиза Андерссон.

Пощечина оказалась полной неожиданностью. Голову отбросило на бок, и по щеке разлилась жгучая боль. На секунду она почувствовала, как внутри закипает ярость, но быстро подавила немного помутневший взгляд и даже пустила пару слезинок — лишними не будут.

— Есть одна Луиза Андрессон с твоим личным номером и прочим, но я ей позвонил, и она не здесь. Она дома, в Линчепинге.

Значит, ему недостаточно сказать, что он знает о ее лжи, а обязательно надо объяснить, откуда он знает. Ему хотелось похвастаться, показать, что он умен. Умнее ее.

— Так кто ты?

Катя обдумывала стратегию. Дать им ощущение превосходства, не изображая себя слишком слабой, слишком покладистой. После ее вчерашнего выступления в ресторане, он сразу бы понял, что это всего лишь игра.

— Меня зовут Галина Соколова.


— Русская?

— А на что это еще похоже? — и по-русски добавила, — Да, русская.

Ей показалось, что он сомневается. Русскую мафию изображали как последних отморозков в таком количестве книг, фильмов и сериалов, что это, как она догадывалась, заставило его задуматься, во что он ввязался, стоит ли продолжать. Ренé кивнул на одного из мужчин из отеля.

— Тео рассказал, что ты довольно хороша в ближнем бою.

— Да, хороша.

— Но сейчас сидишь тут.

Подразумевается «я лучше». Что играло ей на руку. Преуменьшить свои способности, превознести его.

— В отеле ты все грамотно устроил.

— Спасибо.

— Я тебя недооценила.

— Да, действительно. Расскажи об амфетамине.

— Что ты хочешь узнать?

— Все, что тебе известно.

И она рассказала о Рованиеми, о неудачной сделке, о Вадиме, о том, что, скорее всего, произошло там, на лесной дороге, что затронутые стороны хотят вернуть то, чего лишились. Она рассказала больше, чем на самом деле хотела, но она не знала, что им уже известно и что они уже вычислили. Правда заставила их расслабиться. Они получили информацию и контролировали ситуацию. Не так важно, сколько они узнали, — она не собиралась оставлять никого из них в живых.

— И они отправили тебя? Одну?

К радости Кати она услышала в голосе некоторое недоверие. Как будто немыслимо, что женщине в одиночку под силу справиться с такой задачей. Что она сможет.

— Да.

— Как ты меня нашла?

— Sorry, этого я рассказать не могу.

Удар последовал мгновенно. Голову отбросило на бок. Она сильно прикусила щеку, убедившись, что из уголка губ течет смешанная с кровью слюна, когда снова выпрямилась на стуле. Они должны не просто поверить в то, что у них есть превосходство над ней, но и в то, что оно растет.

— Больно?

— Да.

Она посмотрела ему в глаза. У всех мужчин, которые любили причинять другим боль, было что-то общее во взгляде. Что-то, что обитало где-то глубоко внутри, словно дымка — черная и маслянистая. Живая. Она много раз это замечала, не в последнюю очередь у человека, которого звала отцом. В Ренé Фукé она не видела вообще ничего. Ни желания, ни радости или наслаждения, никакой страсти, которая помутнила бы сознание. Ей показалось, что он не чувствует ничего. И это делало его гораздо опаснее.

— Как ты меня нашла?

Катя посмотрела сначала на него, потом на остальных. Один был погружен в телефон, тот, которого, по-видимому, звали Тео, он не мог спокойно смотреть на избиение связанной женщины и больше отводил взгляд в дверной проем, чем смотрел на нее. Темноволосый на стуле пил пиво. Они не чувствовали опасности. Были спокойны.

Пришло время действовать.

— Ты ведь помнишь, что я говорила про «не трогать меня без разрешения».

Пристальный взгляд. Открытое неповиновение. Она бросила ему вызов. На глазах у остальных. Если она его раскусила, то ей известно, что последует дальше. Катя оказалась права. Замах больше, рука сжата в кулак, удар гораздо сильнее предыдущего. Она поддалась ему всем телом, сместила центр тяжести, отпрянула, как можно дальше, и стул перевернулся. В тот момент, как передние ножки стула оторвались от пола, она толкнула вперед бедра, как можно сильнее и быстрее выпрямила ноги и, упав на пол, почувствовала, как кабельная стяжка соскользнула с ножек стула. Она старалась прижимать ноги к стулу, надеясь, что никто не заметил маневра. Ренé сел рядом на корточки.

— Как ты меня нашла?

— Один из твоих нариков рассказал, как все устроено, я отправила сообщение с его телефона, написала, что хочу купить, и вот вслед за ним пришла к тебе домой.

Она кивнула на мужчину на стуле. Ренé бросил на него такой взгляд, который говорил, что он ничего не забудет и займется этим позднее.

— Что за нарик?

— Йонте какой-то.

— Йонте Лунди́н, — сказал мужчина с банкой пива, пользуясь случаем свалить вину на кого-то другого. — Он покупал вчера. Должно быть, это он.

Ренé встал и кивнул двоим около двери. Она надеялась, что он не станет сразу отправлять кого-то из них наказывать Лундина. Ей хотелось, чтобы они все остались в одном месте.

— Помогите ей встать.

Они подошли к ней. Один подхватил ее за руки, в то время как второй поднимал стул. Она сильно прижала икры к ножкам стула — критический момент: если бы они оказались чуть внимательнее, то заметили бы, что она больше не привязана. Но они не заметили. Она вернулась в сидячее положении, а они ушли на свои места. Ренé снова к ней подошел.